Забытый запах парного молока
Источник: communa.ru
Почему бурёнка на сельском подворье превратилась из кормилицы в обузу.
…Заревое росистое утро раннего лета. Ласковое прикосновение маминых рук и её тихое, но настойчивое: «Вставай, сынок, пора». Сегодня наш черёд пасти сельское стадо коров, и ещё с вечера было уговорено: помощником к отцу пойду я. На нашем краю репьёвской улицы Восточной дворов под две сотни. Примерно таким же было и стадо бурёнок – ещё не отодвинувшее далеко от себя войну село почитало-величало корову «кормилицей» и «спасительницей». И берегло-лелеяло её вместе с солью, хозяйственным мылом и спичками в качестве стратегического резерва в случае – упаси Бог! – возможного повторного выживания.
Пока звонкие «выстрелы» отцовского кнута будили хозяек дальнего конца улицы, заставляя выгонять коров с подворий, я успевал запить ломоть ржаного, с хрусткой коркою, домашнего подового хлеба кружкой ещё тёплого парного молока, только что надоенного и процеженного через марлю мамой.
Лучи заспанного, как и я, солнца пока не выпили росу с макушек-кудряшек цветущего бессмертника, чебреца и душицы, и мне приходится закатывать штанины до колен, чтобы они не промокли. Гнали мы с отцом стадо-череду вдоль села «в яры».
Там на сочных разнотравных взгорьях бурёнкам раздолье: их аппетитное хрум-хрум-хрум, насыщающее ароматом трав и молоко в коровьем вымени, будет раздаваться до самого полдня, пока мы не направим стадо на водопой к песчаному берегу Потудани. В этих ярах, с расчищенными пастухами криницами и зарослями цветущей черёмухи, я ухватил детской памятью и отцовское иносказательное объяснение понятия «удой», которые позже не раз буду отыскивать в колхозных сводках, готовя газетные публикации. «У коровы молоко – на языке», – говаривал отец, растолковывая мне ненасытность бурёнок, а заодно – и подобающее к ним отношение.
И те пастушьи зори детства навсегда втолковали мне: Россия и малая родина должны пахнуть чебрецом, черёмухой и парным молоком.
В конце 80-х, разбудив на заре, взял с собою на пастбище «в яры» и обоих своих сыновей. Потом, став взрослыми и объездив почти все лощёные Европы, они и сегодня признаются, что вкуснее парного молока с бабушкиной горбушкой хлеба в мире напитка ещё не изобрели.
В середине 70-х мы с женою молодыми специалистами приехали учительствовать в лискинское село Высокое. Выросшие на молоке сельских подворий, и здесь не изменили этому натуральному продукту. На нашей улице Полевой корову не держали разве только одинокие немощные старики. Трёхлитровую банку парного (рубль за литр) брали у соседей, державших корову и телка. Как только корова переставала доиться, нас «прикрепляли» к следующим соседям – так мы сменили на улице 11 адресов.
В 90-е коровье стадо стеганули кнутом в разгон ельцинские реформы, утверждавшие, что частный собственник будет эффективнее колхозов. Самый успешный в районе колхоз-миллионер «Высокий» пустили по рукам, чаще – не умелым, но загребущим.
Там, где раньше дозволялось пастись хозяйским бурёнкам, появилась колючая проволока нового владельца-частника. Истощилась и цепочка унылых, недокормленных бурёнок, возвращавшихся вечером по улице с пастбища. И в какой-то момент наша Полевая перестала вечером пахнуть парным молоком – сначала десяток, потом шесть и, наконец, четыре бурёнки жадно хватали губами траву на обочине улицы, не докормившись на скудных пастбищах. А два года назад и от последних трёх коров избавилась улица. Внучек, не успевших своим рождением захватить сельское стадо, вожу как в музей, посмотреть на живую корову, одиноко пасущуюся на приколе на вытоптанном пятачке за сельским стадионом.
«Время отвратило крестьянина от крестьянства, – с горечью говорит глава Высокого Николай Волков. – Молодым людям корова стала не нужна – им проще купить пакет молока в магазине, не задумываясь о его качестве. Держать корову на селе сделалось дорогим удовольствием».
Непомерную нынешнюю дороговизну исконно крестьянского занятия подтверждает и мой высокинский сосед Иван Довбня. В своё время он, закончив зоотехнический факультет СХИ, возглавлял колхозную МТФ и управлялся держать на подворье корову и телка. Сейчас в его хозяйстве – одна лишь коза. Вынужденное «перепрофилирование» на мелкую живность объясняет так: «Не стало летних выпасов и возможности заготовки сена на зиму – как продержать корову? А ей только в зиму нужно 15-17 рулонов сена. Цена одного 2-2,5 тысячи рублей. Не окупаются такие затраты. Так что вопрос не в том, где взять миллион коров, а где взять селу миллион хозяев, желающих отдавать себя работе, от которой «руки-ноги гудят».
В семье Недиковых из Петровского на парном коровьем молоке выросло два поколения. Росло бы и третье, да сбил бурёнку лихач на грузовике – кое-как отсудили страховку за животину. Спрашиваю у хозяев, намерены ли снова обзаводиться кормилицей? «А кормить чем? – отвечают вопросом на вопрос.
– В колхозные времена, как ни было сложно с кормами, но справлялись. Бывало, по личному письменному распоряжению председателя райисполкома нам глава сельсовета намерял неугодья для заготовки сена. Каждый кустик в лесу обкашивали, клочком сена дорожили. А сейчас? Любая колдобина луговая – частная собственность «инвестора». Нужны ему наши проблемы? Он и сам пустошью брезгует, и мужика с косой туда не пускает. В общем, живём при собаке на сене»…
Всезнающая статистика рассказала: сегодня в Лискинском районе на 41718 человек сельского населения, живущего в 22 селах, приходится… 865 (!) коров на сельских подворьях. В Высоком осталась всего 21 бурёнка. На 2380 жителей села.
Такой мизерный «частный сегмент» молочной отрасли для Лисок, располагающих самым крупным в области (17 тысяч голов) дойным стадом, возможно, и не актуален. Но так ведь и цена молока – что в магазинах, что на местном рынке – просто для очень крепких нервов! Никак не соотносится она ни с количеством коров в хозяйствах, ни с производимыми объёмами (около 100 тысяч тонн в год – 20 процентов от областного производства). Впрочем, как и во всей Воронежской области, занимающей первые строчки в федеральном рейтинге развития животноводства.
И тот факт, что на лискинских прилавках «молочка» имеет адреса российских регионов – Белгород, Курск, Липецк, Брянск – лишь подтверждает её востребованность, которая могла бы быть компенсирована молоком от местных сельских подворий. Только нужно ли это российскому рынку?
Пока звонкие «выстрелы» отцовского кнута будили хозяек дальнего конца улицы, заставляя выгонять коров с подворий, я успевал запить ломоть ржаного, с хрусткой коркою, домашнего подового хлеба кружкой ещё тёплого парного молока, только что надоенного и процеженного через марлю мамой.
Лучи заспанного, как и я, солнца пока не выпили росу с макушек-кудряшек цветущего бессмертника, чебреца и душицы, и мне приходится закатывать штанины до колен, чтобы они не промокли. Гнали мы с отцом стадо-череду вдоль села «в яры».
Там на сочных разнотравных взгорьях бурёнкам раздолье: их аппетитное хрум-хрум-хрум, насыщающее ароматом трав и молоко в коровьем вымени, будет раздаваться до самого полдня, пока мы не направим стадо на водопой к песчаному берегу Потудани. В этих ярах, с расчищенными пастухами криницами и зарослями цветущей черёмухи, я ухватил детской памятью и отцовское иносказательное объяснение понятия «удой», которые позже не раз буду отыскивать в колхозных сводках, готовя газетные публикации. «У коровы молоко – на языке», – говаривал отец, растолковывая мне ненасытность бурёнок, а заодно – и подобающее к ним отношение.
И те пастушьи зори детства навсегда втолковали мне: Россия и малая родина должны пахнуть чебрецом, черёмухой и парным молоком.
В конце 80-х, разбудив на заре, взял с собою на пастбище «в яры» и обоих своих сыновей. Потом, став взрослыми и объездив почти все лощёные Европы, они и сегодня признаются, что вкуснее парного молока с бабушкиной горбушкой хлеба в мире напитка ещё не изобрели.
В середине 70-х мы с женою молодыми специалистами приехали учительствовать в лискинское село Высокое. Выросшие на молоке сельских подворий, и здесь не изменили этому натуральному продукту. На нашей улице Полевой корову не держали разве только одинокие немощные старики. Трёхлитровую банку парного (рубль за литр) брали у соседей, державших корову и телка. Как только корова переставала доиться, нас «прикрепляли» к следующим соседям – так мы сменили на улице 11 адресов.
В 90-е коровье стадо стеганули кнутом в разгон ельцинские реформы, утверждавшие, что частный собственник будет эффективнее колхозов. Самый успешный в районе колхоз-миллионер «Высокий» пустили по рукам, чаще – не умелым, но загребущим.
Там, где раньше дозволялось пастись хозяйским бурёнкам, появилась колючая проволока нового владельца-частника. Истощилась и цепочка унылых, недокормленных бурёнок, возвращавшихся вечером по улице с пастбища. И в какой-то момент наша Полевая перестала вечером пахнуть парным молоком – сначала десяток, потом шесть и, наконец, четыре бурёнки жадно хватали губами траву на обочине улицы, не докормившись на скудных пастбищах. А два года назад и от последних трёх коров избавилась улица. Внучек, не успевших своим рождением захватить сельское стадо, вожу как в музей, посмотреть на живую корову, одиноко пасущуюся на приколе на вытоптанном пятачке за сельским стадионом.
«Время отвратило крестьянина от крестьянства, – с горечью говорит глава Высокого Николай Волков. – Молодым людям корова стала не нужна – им проще купить пакет молока в магазине, не задумываясь о его качестве. Держать корову на селе сделалось дорогим удовольствием».
Непомерную нынешнюю дороговизну исконно крестьянского занятия подтверждает и мой высокинский сосед Иван Довбня. В своё время он, закончив зоотехнический факультет СХИ, возглавлял колхозную МТФ и управлялся держать на подворье корову и телка. Сейчас в его хозяйстве – одна лишь коза. Вынужденное «перепрофилирование» на мелкую живность объясняет так: «Не стало летних выпасов и возможности заготовки сена на зиму – как продержать корову? А ей только в зиму нужно 15-17 рулонов сена. Цена одного 2-2,5 тысячи рублей. Не окупаются такие затраты. Так что вопрос не в том, где взять миллион коров, а где взять селу миллион хозяев, желающих отдавать себя работе, от которой «руки-ноги гудят».
В семье Недиковых из Петровского на парном коровьем молоке выросло два поколения. Росло бы и третье, да сбил бурёнку лихач на грузовике – кое-как отсудили страховку за животину. Спрашиваю у хозяев, намерены ли снова обзаводиться кормилицей? «А кормить чем? – отвечают вопросом на вопрос.
– В колхозные времена, как ни было сложно с кормами, но справлялись. Бывало, по личному письменному распоряжению председателя райисполкома нам глава сельсовета намерял неугодья для заготовки сена. Каждый кустик в лесу обкашивали, клочком сена дорожили. А сейчас? Любая колдобина луговая – частная собственность «инвестора». Нужны ему наши проблемы? Он и сам пустошью брезгует, и мужика с косой туда не пускает. В общем, живём при собаке на сене»…
Всезнающая статистика рассказала: сегодня в Лискинском районе на 41718 человек сельского населения, живущего в 22 селах, приходится… 865 (!) коров на сельских подворьях. В Высоком осталась всего 21 бурёнка. На 2380 жителей села.
Такой мизерный «частный сегмент» молочной отрасли для Лисок, располагающих самым крупным в области (17 тысяч голов) дойным стадом, возможно, и не актуален. Но так ведь и цена молока – что в магазинах, что на местном рынке – просто для очень крепких нервов! Никак не соотносится она ни с количеством коров в хозяйствах, ни с производимыми объёмами (около 100 тысяч тонн в год – 20 процентов от областного производства). Впрочем, как и во всей Воронежской области, занимающей первые строчки в федеральном рейтинге развития животноводства.
И тот факт, что на лискинских прилавках «молочка» имеет адреса российских регионов – Белгород, Курск, Липецк, Брянск – лишь подтверждает её востребованность, которая могла бы быть компенсирована молоком от местных сельских подворий. Только нужно ли это российскому рынку?
Совсем уж малочисленными становятся стада коров у селян. Фото Михаила Вязового
Если бы память детства вместе со звуками и запахами можно было хранить и выставлять в музейных экспозициях, я, не задумываясь, отнёс бы туда те, которые у нынешней компьютерной детворы почти вытравлены из генетической памяти.
Николай Кардашов
Популярные темы
30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью