Первый пахарь на деревне
Лучшего пахаря выбрали в России. Победил бывший повар, мигрант из Киргизии, этнический немец, который не хочет во Франкфурт.
Наталья Радулова, село Можары, Рязанская область
— Он ведь у меня городской,— Наташа, жена лучшего пахаря страны, выставляет на стол чай, мед и клубнику со своего огорода.— Родился в Бишкеке, в Москве учился. А жить в городе не хочет. И из России уезжать не собирается — уж как его отец зазывал к себе в Германию, а он ни в какую. Не понравился ему Франкфурт. Одно слово — балбес.
Балбес, Андрей Шаль, 30-летний отец четверых детей, смеется. Он знает, что Наташа шутит — она и сама из села ни ногой, вон недавно у друзей в Рязани гостили, так она на второй день устала: "Не могу я в этой суете, надоело, поехали домой". Дом, небольшую деревянную избу, Андрею выделило его хозяйство, "колхоз". В доме — цветы на окнах, дети, кот и собака.
— Скоро стройку начнем,— говорит Андрей.— Поставим новый дом, просторный, каменный. А пока вон газовую плиту купили, гарнитур кухонный. Сад у нас свой, яблони, сливы, 15 пчелиных ульев, два поросенка. За победу на конкурсе мне трактор подарили. В общем, всего вдоволь. И зачем нам тот город!
"Зарплата вам понравится"
— Меня на конкурс от Рязанской области послали,— говорит Андрей.— Я сначала не хотел ехать, никогда с таким плугом не работал, боялся опозориться. Но потом думаю: ладно, хоть поучаствую, на людей посмотрю.
Всероссийские соревнования механизаторов по мастерству обработки почвы проходили в Суздале. Участники: лучшие пахари из 36 регионов России — от Калининградской области до Якутии. Оценивали их по правилам Всемирной пахотной организации, и Андрею хватило нескольких тренировок, чтобы разработать выигрышную стратегию. Он берет лист бумаги и, как полководец, чертит карту, какие-то схемы, обозначает позиции соперников.
— Главное, что я должен был сделать,— разъясняет он,— это соблюсти прямолинейность первой борозды, у меня с этим никогда проблем не было. А вторую борозду надо было запахивать неглубоко, чтобы трактор не шел по ней рывками — хитрость!
Таких хитростей у него было немало, не зря в своем районе Андрей считается самым смекалистым механизатором — его даже в соседние села приглашают, когда надо разобраться с новой техникой или спасти старую. "У меня это от отца, наверное. Он всегда что-то изобретал, паял. Помню, даже наладил выпуск маленьких радиоприемников из мыльниц".
Андрей тоже называет себя изобретателем. Он сконструировал особую газонокосилку и пользуется ею. Собрал из разных запчастей багги — автомобиль вроде кабриолета, на котором уже лет девять гоняет по деревне: "Я его опробовал еще до рождения первого сына". На работе может отремонтировать что угодно. И специальный плуг на соревнованиях он быстро научился регулировать.
— Когда в финал вышел, послал ночью смс директору нашего хозяйства,— вспоминает Андрей.— И он тут же мне ответил: "Выезжаю!"
Директор ООО "Можары" Евгений Костин прибыл в Суздаль на следующий день. Взволнованный, бегал он по всем делянкам соперников, сравнивал, фотографировал, нервничал: "Если судьи справедливые, то нам должны победу присудить". Судьи — среди них были представители Эстонии и Нидерландов — оказались справедливыми. Директор так размахивал флагом Рязанской области и кричал: "Мы лучшие", что чуть не охрип. За победу он вручил Андрею ящик медовухи — от себя. А организаторы наградили победителя медалью, кубком, деревянной фигуркой — пахарь идет за лошадью — и трактором "Агромаш". Трактор, правда, до сих в Можары не прибыл, обещают доставить его через месяц.
— Я сначала думал: может, продать его и купить автомобиль получше,— признается Андрей.— Но с другой стороны, огородов у нас в районе все больше, в нашем селе, например, пустых дворов уже почти нет, всюду живут. Так что трактор всем нужен. Тем более директор мне к трактору и плуг обещал подарить — попробую в свободное время подрабатывать.
Зарплата в хозяйстве у Андрея, как и у других сотрудников, сдельная — сколько наработаешь. "Сейчас, за май, получил 71 тысячу, во время уборки еще больше будет, а зимой, конечно, поменьше. Но мы универсалы: и на комбайне работаем, и на машине, и на опрыскивателе. Всегда можно попросить наряд, никто в Можарах не жалуется".
Кстати, во время конкурса к участникам-пахарям подходил руководитель одного из хозяйств Московской области — он понимал, что тут собрались лучшие, поэтому переманивал их к себе: "Зарплата у меня достойная, вам понравится". Обратился и к Андрею: "Ну вот сколько ты в своей Рязанской области получаешь?" А услышав, что в среднем 50 тысяч в месяц, закатил глаза и молча ушел.
"Разогнали алкоголиков"
— Во многих хозяйствах зимой работникам ничего не платят,— говорит Евгений Костин.— Ведь с ноября по март в поле почти нечем заниматься. Поэтому людей увольняют: "Все, идите на биржу". А мы в Можарах кадры бережем. С ноября начинается у нас сезон отпусков. Потом занимаемся ремонтом, обновлением техники. Пусть пять часов в день, но человек у нас работает. Зарплата у него в это время, конечно, меньше, чем в страду, но на питание семье хватит. Никого не отпускаем — люди могут и не вернуться, а у нас дорогая техника, один комбайн 16 млн стоит, трактор — 10! Мы не можем каждую весну за руль сажать новичков — еще угробят, а капитальный ремонт одного трактора может и в миллион рублей обойтись. Зачем рисковать? Лучше платить зимние деньги, даже себе в убыток, чем разгонять штат. Нельзя одним днем жить.
Гастарбайтеров, как в других "колхозах", здесь тоже не нанимают: "У нас нет этой сезонной текучки, нет залетных. У нас одни можарцы, проверенные, свои, как Андрей". Андрей, кстати, стал "своим" в 2006 году — чуть раньше он вместе с матерью и отчимом переехал в Рязанскую область из Киргизии. И как-то быстро полюбил свою новую Родину, деревню — "и тропинку, и лесок, в поле каждый колосок". Отказался ради нее от эмиграции в Германию, от карьеры в московском ресторане — Андрей повар по первому образованию. "Вам, городским, меня не понять,— говорит.— Да я и сам не знаю, как объяснить, что это лучшее место. Здесь такая свобода, понимаете? Все — твое, все — счастье. Только работай".
А работа нелегкая — летом Андрей встает в пять часов. И с него спрашивают строго: помимо премий в Можарах есть и система штрафов. Это раньше 40 механизаторов не могли справиться с куда меньшим количеством земли, а сейчас и 10 все успевают. Андрей улыбается: "Разогнали алкоголиков", а директор Костин уточняет: "Никого не увольняли. Просто те, кто не хотел трудиться, ушли сами. В советское время колхозники могли прямо на работе пить и жаловаться друг другу на жизнь, и все равно получали зарплату, а нынче пахать надо, иначе денег не увидишь. Не всех устраивает".
В "колхозе" теперь все сознательные, Евгений Викторович все равно с собой алкотестер возит.
— Это на случай, если, не дай бог, кто-то на работу с запахом придет,— разъясняет директор.— Мне, конечно, прибор этот не нужен — я все и так вижу, мы же в одном селе живем, все знают, у кого где крестины или именины, и по тому, как человек с тобой поздоровкался, все понятно. Но чтобы не было претензий потом, использую алкотестер. Вот недавно случай был — раз работник выпил, другой. Вызвал я его и говорю: "Коля, мне такие выкрутасы не нужны. На твое место уже человек есть, мне с ним будет спокойнее, я не буду переживать, с похмелья он пришел или нет". Предложил я этому Коле на три месяца перейти на минималку, на испытательный срок. Он принес свои извинения: "Я все понял, такое больше не повторится" и согласился. Ну, посмотрим — выдержит ли. Этот стереотип, что в колхозе все пьют, надо менять.
"Мы в городе чужие"
В можарском "колхозе" трудятся 62 человека. Это не только механизаторы, но и сотрудники мукомольного цеха, работники столовой, охранники, разнорабочие, водители. Почти все молодые, не старше сорока.
— Естественный отбор получился,— признает 37-летний директор.— Люди старой закалки сами потихоньку ушли, не приняли новых правил.
Тем не менее хозяйство сейчас на 110 процентов укомплектовано кадрами и в трудовых резервах не нуждается. Но в планах — расширение, строительство животноводческого комплекса, кирпичного завода, увеличение пахотных земель. Так что люди понадобятся — для них в селе даже новую улицу планируют заложить, домов в 20. И на практику сюда приглашают молодых специалистов из районного технологического колледжа.
— Делаем это для того, чтобы показать ребятам: в селе можно работать, нормально жить,— рассказывает директор Костин.— Вот они в прошлом году за полтора месяца страды получили у нас по 80-100 тысяч. Студенты! И при этом они видели, что Андрей, к примеру, получил больше, и делали выводы. Но все равно молодые рвутся в город, думают, что там легче. Я хоть и говорю им всегда: "Мы в городе чужие", но понимаю, что хотят они увидеть мир, хотят красивой жизни. В 18 лет кажется, что в городе сразу все получится: машина, квартира, зарплата. А получается-то у единиц. В основном деревенские работают в городах охранниками: этот охраняет аптеку, тот — туалет. Если бы сейчас началась война, вокруг Москвы можно было бы создать три кольца обороны из одних только охранников. Поэтому мы готовы ждать, пока они там разочаруются, наохраняются и через несколько лет вернутся в наш район. Пусть не у нас будут работать, пусть у соседей, но главное, чтобы вернулись.
Евгений Викторович, как и Андрей, толком не может объяснить, чем так хороша деревенская жизнь: "Поступали мне разные предложения, мог я засесть в кабинетах и в Рязани, и в Москве. Но как там существовать? А тут проснулся ночью, слышишь — дождик идет, и спишь счастливый: значит, урожай будет. Потом встаешь утром, объезжаешь поля, нюхаешь землю, разговариваешь с ней, смотришь, в каком состоянии зерновые. Мы ж хлеб выращиваем — лучше нет работы". Андрей кивает: "Самый счастливый момент — это когда первое зерно ссыпаешь в бункер и понимаешь, что с гектара нормально соберешь, что не зря весь год пахал. Прям на сердце сразу так хорошо... Да нам вообще тут хорошо. Мы же дома".
