Первая пятилетка антироссийских санкций: кто пострадал и кто выиграл

Источник: forbes.ru
В июле 2019 года исполнилось пять лет с момента введения основных технологических и финансовых санкций в отношении России. Как российская экономика переживала первую пятилетку ограничений и к чему готовиться.

Жесткая фаза адаптации экономики заняла около двух лет. Затем экономика постепенно вернулась на траекторию роста, но он оказался существенно слабее, чем в предыдущие циклы. Замедление роста далеко не в первую очередь связано с санкциями. Не стоит забывать и о демографических ограничениях, набивших оскомину проблемах с деловым климатом и о более жесткой монетарной и бюджетной политике, которая во многом обоснована, но имеет и свою цену. Но вряд ли можно утверждать, что санкции не внесли никакого вклада в замедление экономического роста.

За последние пять лет в российской экономике сформировалось несколько трендов, напрямую или косвенно связанных с жизнью под санкциями. Они, безусловно, снизили предсказуемость экономической ситуации в России. Как показывают исследования, санкции более болезненны, когда подвергаются частым изменениям: это мешает бизнесу к ним адаптироваться и заставляет постоянно учитывать сохраняющийся риск новых раундов ограничительных мер. Частые изменения весьма характерны для антироссийских санкций. За волной 2014 года последовало ужесточение 2017 года, когда с принятием закона CAATSA возникло понятие вторичных санкций, которым могут подвергаться лица, нарушающие действующий санкционный режим. В 2018 году блокирующие санкции были введены в отношении нескольких российских публичных компаний, а затем появились угрозы распространения санкций на российский суверенный долг. В 2019 году данные угрозы частично реализовались, но пока лишь в отношении первичных размещений нерублевого долга. С 2018 года количество законопроектов о дополнительных антироссийских санкциях, находящихся на рассмотрении Конгресса США, постоянно увеличивалось.

Постоянная угроза дополнительных санкций – это дополнительный источник неопределенности для будущей динамики валютного курса, а как следствие, и инфляции, и процентных ставок. В таких условиях прогнозы становятся менее точными, а инвестиционные решения более рискованными. Опросы компаний подтверждают наличие у бизнеса дискомфорта в связи с неопределенностью экономической ситуации. Лишь слабость внутреннего спроса фигурирует в ответах компаний чаще, чем неопределенность экономической ситуации как фактор, ограничивающий рост бизнеса.

Другая явная тенденция – это возросшая зависимость от внутренних источников финансирования. В 2015-2016 годах из-за сокращения доступа на внешние рынки заимствований российские компании активно сокращали свой внешний долг. Совокупный российский внешний долг сократился с $728 млрд в 2013 году до $511 млрд в 2016 году (из них $114 млрд соответствуют фактическому сокращению долга, остальное снижение связано с уменьшением долларового эквивалента рублевого внешнего долга в условиях ослабления рубля). Спустя пять лет после введения санкций российские заёмщики по-прежнему существенно реже прибегают к внешним заимствованиям, чем в досанкционные годы. Если говорить об облигационном рынке, то ранее российские компании примерно в равной пропорции привлекали средства как на внутреннем, так и на внешнем рынке. После введения санкций на внешние заимствования стала приходиться лишь четверть. Аналогичная ситуация складывается и с рынком синдицированных кредитов. С одной стороны, можно усмотреть в этой ситуации и позитивные эффекты в виде меньшей зависимости от валютных рисков. С другой стороны, как и любые ограничения, данная вынужденная концентрация на внутреннем рынке, создающая конкуренцию за ресурсы, не способствует ускорению экономического роста.

Еще одно проявление возросшей зависимости от внутренних финансовых ресурсов – это снижение входящего потока прямых иностранных инвестиций. По прошествии пяти лет они по-прежнему находятся существенно ниже досанкционного уровня. Заметнее всего снизились инвестиции в потребительском и финансовом секторах. В первом случае это, вероятно, связано со слабостью внутреннего спроса в последние годы и, как следствие, с уменьшением потенциала роста данного сегмента российской экономики. Во втором случае это в том числе ответ на сжатие круга потенциальных клиентов в условиях санкций.

Естественным ответом на санкции стала попытка сократить долю доллара во внешнеторговых расчетах. Она в последние пять лет снижалась как в экспортных (с 80% до 67%), так и в импортных операциях (с 40,6% до 36,2%). Сейчас доллар остается основной валютой во внешнеторговых расчетах, но тренд на снижение этой доли в ближайшие годы, скорее всего, сохранится. В расчетах за импортные товары доля рубля или евро в ближайшие годы может превысить долю доллара.

После введения санкций в российской внешней торговле произошел поворот на Восток. Доля Китая в российском импорте возросла на 5 процентных пунктов, в то время как доля Европы снизилась на аналогичную величину. Примечательно, что в целом в мире европейская доля рынка в совокупном импорте оставалась в течение данного периода относительно стабильной на уровне 32%, то есть изменение географии российского импорта не в полной мере укладывается в глобальные тренды.

Ухудшение позиций Европы на российском рынке частично связано с российскими контрсанкциями в виде продуктового эмбарго. Данная мера привела к снижению доли европейских товаров в российском импорте примерно на 1,5 процентного пункта. Данные товары были частично замещены импортом из стран СНГ и Латинской Америки, а частично за счет роста внутреннего производства. Действительно, доля импорта в сельскохозяйственной продукции и в продукции пищевой промышленности существенно сократилась (например, для сыров с 49% до 30%, для мяса и птицы с 17% до 8%). Российская пищевая промышленность выросла на 25% с момента введения эмбарго, в то время как средний рост по промышленности в целом за аналогичный период составил лишь 9%. Тем не менее, цены на продукты питания в последние пять лет росли быстрее, чем в среднем стоимость потребительской корзины, указывая на то, что импортозамещение не было бесплатным для потребителя.

В то время как сельскохозяйственный сектор явно оказался в числе тех, кто выиграл от сложившейся ситуации, нефтедобыча потенциально остается весьма уязвимой. Достаточно болезненной частью санкций являются ограничения на доступ к технологиям, применяющимся в добыче и разработке нефтяных месторождений. Влияние санкций в этих отраслях можно заметить не сразу, в отличие от финансовых ограничений, но с течением времени негативные эффекты накапливаются и становятся более болезненными. Несмотря на то, что объемы добычи нефти в настоящее время находятся на постсоветских максимумах, это во многом результат инвестиций, осуществленных в досанкционный период. Официальный прогноз министерства экономического развития предполагает сохранение добычи на стабильном уровне на горизонте до 2024 года, но существуют и другие прогнозы (например, Энергетического центра «Сколково»), предполагающие снижение добычи после 2020-2021 годов темпом примерно на 1,5% в год на фоне технологических трудностей с замещением старых месторождений на новые.

Страны-победители в войне санкций - кто выиграл от продуктового эмбарго:

Импорт:

2014 год: $5,4 млрд. Крупнейшие поставщики: Эквадор, Турция, Китай, Польша, Испания.

2018 год: $5 млрд. Крупнейшие поставщики: Эквадор, Турция, Китай, Азербайджан, Египет.

Обеспеченность России за счет внутреннего производства:

2013 год: 31%

2018 год: 33%

Рост средних потребительских цен с 2013 года:

Яблоки: 35%.
30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью