Немонетарная кардиограмма цен

Источник: expert.ru
Опрос компаний АПК, пищевой отрасли и стройкомплекса показал, что корни нынешней инфляции лежат в разнообразных несовершенствах рынков и неумении государства достаточно эффективно эти рынки регулировать.
Немонетарная кардиограмма цен

Опрос компаний АПК, пищевой отрасли и стройкомплекса показал, что корни нынешней инфляции лежат в разнообразных несовершенствах рынков и неумении государства достаточно эффективно эти рынки регулировать.

Начало лета, обычно приносящее некоторое торможение ценовой гонки, пока не балует хорошими новостями. Инфляция на потребительском рынке за первую половину июня составила 0,6% — это лишь чуть-чуть ниже майских показателей. За пять с половиной месяцев индекс потребительских цен (ИПЦ) вырос на 8,3%, что не оставляет даже минимальных шансов избежать по итогам года двузначной цифры инфляции.

Тревожит и то, что наиболее социально чувствительная инфляция — продовольственная — выше среднего уровня. По итогам мая продовольствие подорожало на 2,3% (ИПЦ увеличился на 1,4%), а за пять месяцев с начала года — на 11,6%. Причем наибольшие темпы удорожания демонстрируют вовсе не деликатесы, а базовый продовольственный набор. По данным Росстата, только за май стоимость минимального набора продуктов питания, входящих в прожиточный минимум россиян, увеличилась в среднем по стране на 4,1% и составила к концу месяца 2155 рублей на человека в месяц. За январь-май продуктовый набор подорожал на 19,6%.

Серьезность ситуации с ценами вынуждены публично признавать и записные оптимисты — представители денежных властей. На прошлой неделе министр финансов Алексей Кудрин признал «сложность выполнения прогноза по инфляции на уровне 10,5 процента». Для этого, по его словам, потребуется принять решительные меры для сокращения темпов роста денежной массы, а это может «отрицательно повлиять на темпы роста ВВП». Еще более определенно высказался первый зампред ЦБ Геннадий Меликьян: «Я думаю, что инфляция в этом году не будет выражена однозначной цифрой, а прогноз может быть на уровне прошлого года». Напомним, в прошлом году индекс потребительских цен вырос на 11,9%, а рост этого показателя с мая 2007−го по май 2008 года составил уже 15,1%.

Первый зампред ЦБ Геннадий Меликьян: «Я думаю, что инфляция в этом году не будет выражена однозначной цифрой, а прогноз может быть на уровне прошлого года». Рыночные игроки ожидают инфляцию по итогам года в диапазоне 12–18%


Надо отметить, что в своих прогнозах высокие чиновники ЦБ и экономического блока правительства уповают на снижение инфляции во втором полугодии как неизбежную реакцию на фиксируемое с осени прошлого года торможение роста денежной массы и действия ЦБ по ужесточению денежной политики (Банк России в нынешнем году уже три раза повышал ставку рефинансирования и нормативы обязательных резервов для коммерческих банков — последствия этих мер разбираются в материале «Задачка для регулятора»).

Мы решили не ограничиваться поиском макроэкономических взаимосвязей из серии «меньше денег — меньше инфляция» и попытались провести микроэкономический анализ инфляционной «карусели», поговорив с несколькими десятками представителей компаний из самых разных отраслей экономики. По понятным причинам нас особенно интересовали компании из отраслей, находящихся в эпицентре инфляционного водоворота: пищевки и АПК, стройкомплекса, производства стройматериалов и розничной торговли.

Основные выводы наших изысканий таковы. Значимость факторов инфляции, импортируемой с горячих мировых рынков углеводородного и продовольственного сырья, существенно переоценивается. На самом деле крайне серьезное и притом хроническое инфляционное давление создается внутри страны — несовершенством рынков; дефицитом конкуренции на рынках сырья и материалов производственного назначения, дающей возможность задирать рентабельность, «нагибая» поставщиков; отсутствием государственной политики регулирования динамики зарплат; слабостью инфраструктуры в самом широком смысле (транспортно-логистической, информационной, регулятивной: самый яркий пример — несовершенство земельной собственности). Все эти проблемы не могут быть решены простым завинчиванием денежного крана, они требуют куда более серьезных шагов государства, а часто и политической воли.

Дорогая еда


Для начала попробуем разобраться, как именно раскручивается инфляционная спираль в блоке производств, выпускающих продукты питания. Как и следовало ожидать, у многих компаний из хлебобулочной, мясо-молочной, масложировой и кондитерской промышленности резко возросли за последний год входящие затраты — в меру роста цен на сельскохозяйственное сырье.

«Цены на свою продукцию мы повысили с сентября 2007−го по июнь 2008 года на 65–68 процентов, — говорит Валерий Покорняк, генеральный директор компании “Алтан” (производство макарон). — Главная причина — рост цен на зерно, которое составляет в нашей себестоимости 62 процента. Цены на пшеницу твердых сортов выросли на 270 процентов, мягких — на 170 процентов». В ситуации скачкообразного роста стоимости входящего сырья выигрывают крупные агропромышленные холдинги, контролирующие всю цепочку производства — от поля до прилавка.

Кроме того, рентабельность зерноперерабатывающего бизнеса имеет ярко выраженную сезонность (осенью цена муки возрастает, к весне-лету — снижается), и только крупные компании имеют возможность сгладить сезонные перепады за счет выхода на международный рынок. «Вывозя муку за рубеж, мы обеспечили хорошую рентабельность собственного бизнеса и убрали излишки муки с внутреннего рынка, благодаря чему удалось сохранить баланс между спросом и предложением», — говорит Анжела Киселева, коммерческий директор ОАО «Пава» (холдинг по переработке зерна, производству муки и печенья).

Как правило, мощные аграрно-промышленные холдинги располагают достаточными складскими мощностями и оборотными средствами для формирования значительных запасов сырья. Так, у крупного производителя макарон компании «Алтан» есть возможность формирования запасов муки на девять месяцев работы. А вот челябинская «Макфа» (производство макарон и круп) имеет запасы только на два-три месяца. Соответственно, зависимость от конъюнктуры зернового рынка у компаний разная.

В особенно тяжелой ситуации оказались те компании (а их большинство среди производителей еды), готовая продукция которых напрямую конкурирует с импортом и поэтому они лишены простора в перекладывании роста издержек на потребителя. Причем отечественные производители мяса и молока сталкиваются с жестким ценовым диктатом иностранных компаний, зачастую подкрепленным нерыночными преференциями. «Регулирование импорта должно заключаться в пересмотре, не побоюсь этого слова, кабальных долгосрочных соглашений, которые были подписаны Россией в ходе переговорного процесса по ВТО, — возмущается Иван Оболенцев, руководитель группы компаний “Оптифуд” (импортер мяса, производитель куриного мяса). — В девяностые годы мы решали единственную задачу — нам надо было накормить страну, и поэтому мы буквально распахнули свои границы и в результате “посадили” отрасль. Сейчас, когда отрасль растет, нам нужен совершенно иной подход к таможенно-тарифным решениям. Мы не можем отказаться от импорта тропических фруктов, кофе, французского коньяка, а в остальном мы самодостаточны. Мы в перспективе еще и их прокормим. У нас с говядиной тяжело, но ее надо выводить вообще в отдельную программу. Того уровня господдержки, который помог нам сдвинуть птицу и свинину, не хватает на говядину и на молоко».

Надо сказать, что государство пока не в состоянии сглаживать ни скачки, ни провалы закупочных цен на сельхозсырье. А ведь провалы эти крайне губительны для агропредприятий, не имеющих еще достаточной подушки рентабельности и финансовых накоплений для защиты собственных инвестиций от колебаний рыночной конъюнктуры. Характерный свежий пример — обвал закупочных цен на молоко весной нынешнего года (отпускная цена с фермы упала до 3,5 рубля, полгода назад было 17). Он случился из-за открытия всех шлюзов для импорта молока осенью прошлого года, на пике цен. В результате, к примеру, импорт сухого молока из Белоруссии по сравнению с прошлым годом вырос в 13 с лишним раз. Нынешняя ситуация свидетельствует о том, что государство не в состоянии гибко и оперативно пользоваться таможенными инструментами. Уже давно высказывается предложение о возврате таможенно-тарифного регулирования в части продовольственного рынка от Минэкономики к Минсельхозу, но решение не принято. В результате нынешний обвал закупочных цен на молоко может привести к тому, что начнется забой молочного скота. Да, у нас будет временное резкое увеличение производства говядины, но на самом деле это будет просто зарезанное молочное стадо, которое потом очень трудно будет возродить.

И поэтому они лишены простора в перекладывании роста издержек на потребителя. Причем отечественные производители мяса и молока сталкиваются с жестким ценовым диктатом иностранных компаний, зачастВ особенно тяжелой ситуации оказались те компании, готовая продукция которых напрямую конкурирует с импортом и поэтому они лишены простора в перекладывании роста издержек на потребителя. Причем отечественные производители мяса и молока сталкиваются с жестким ценовым диктатом иностранных компаний, зачастую подкрепленным нерыночными преференциямиую подкрепленным нерыночными преференциями.


Самое же печальное заключается в том, что провал закупочных цен на молоко (аналогичная ситуация сейчас складывается и с подсолнечным маслом) никак не отражается на розничных ценах этих продуктов на полках магазинов. Почему это происходит? За поиском ответа мы обратились сначала к производителям молока. Вот что нам рассказал директор по коммуникациям компании «Юнимилк» Павел Исаев: «Последний раз наша компания повышала цены в феврале. С тех пор только снижает — снижая сами цены и предоставляя рознице скидки. Компания пыталась стимулировать торговлю доводить изменение в прайс-листе в сторону снижения до полки, используя механизм ретробонусов (фиксированных премий продавцу за реализацию крупной партии товара. — “Эксперт”). Однако натолкнулась на сложности из-за правоприменительной практики Закона о конкуренции в России. По инициативе ФАС были возбуждены судебные иски по поводу того, что такого рода вертикальные соглашения являются нарушением справедливой конкуренции. Суды компания выиграла. Но сейчас аналогичные договоры лежат на одобрении в ФАС, которая пока не дала окончательного заключения». Пока эта абсурдная ситуация будет разрешаться, конъюнктура молочного рынка может развернуться на сто восемьдесят градусов. «Спрогнозировать дальнейшее развитие событий с уверенностью можно только до августа, — продолжает Павел Исаев. — До этого времени держится эффект превышения предложения сырого молока над спросом. Однако дальше все непредсказуемо. Дело в том, что осенью должно проявиться отношение потребителей к изменению технического регламента. Если он не отвернется от “молочного напитка” (изготовленного из сухого молока), то потрясений удастся избежать, поскольку, как обычно, сухое молоко, произведенное из летнего излишка сырого молока, сгладит ценовые колебания на сырье. Но если все захотят пить только «настоящее» молоко, то может случиться ценовой всплеск, что для и так перегретой молочной отрасли не есть хорошо».

Розница: под подозрением


В поисках виновных в неснижении цен на продукты, закупочная цена на сырье для которых сильно снижается, логично обратить внимание на розничную, прежде всего крупносетевую торговлю. Теоретически рассуждая, высокая инфляция не всегда благо для торговли. «Повышение цен на продукты заставляет потребителя переключаться на более дешевые товары, например, вместо молока покупать молочный напиток. Потребитель начинает покупать меньше товаров по более высоким ценам — падает рентабельность торговых точек, — рассуждает Дмитрий Уголков, директор отдела макроэкономического анализа и информации инвестиционно-банковской группы CiG.

Отраслевые аналитики считают, что доля торговой наценки в структуре розничной цены большинства товаров в течение последних двенадцати месяцев не менялась. «Она составляет в среднем 10–15 процентов, и цены на полках росли строго пропорционально ценам поставщиков», — говорит Алексей Кривошапко, старший аналитик Prosperity Capital Management. «Наша ценовая политика за последние полгода не менялась, — подтверждает Евгений Колывагин, директор департамента маркетинга группы компаний “Дикси”. — При этом в розничном ценообразовании мы ориентируемся в первую очередь на конъюнктуру рынка, то есть на уровень цен у конкурентов, который постоянно мониторится нашими специалистами. Повышение отпускных цен нашими поставщиками, безусловно, важный фактор, но он не является главным основанием для изменения нами розничной цены, если мониторинг цен на рынке не показывает их изменения у других участников рынка. За последние полгода розничные цены в наших магазинах изменились в среднем на 5,9 процента, за это же время наши поставщики повысили отпускные цены в среднем на 6,2 процента».

Нельзя сбрасывать со щитов и то обстоятельство, что благодаря давлению розничных сетей сдерживается повышение цен производителями — сети торгуются за каждый процентный пункт повышения. «Я поставщик крупных сетей, а они не дают очень уж распоясаться, — говорит Леонид Мерзон, гендиректор компании “Боско-Л” из хлебобулочной отрасли. — Потребитель должен молиться на сети, имея в виду, что они сдерживают цены поставщиков. Система розничной торговли только формируется, и производитель к ней пока не совсем готов. Точно так же, если не больше, сети обдирают поставщика в Англии, Германии, Америке. Но надо не стонать, а шевелить мозгами».

Лакуны конкуренции


Впрочем, если на потребительском рынке импорт в разумных пределах полезен — он сдерживает ценовые аппетиты наших компаний и заставляет их работать над снижением себестоимости, — то в отраслях, не конкурирующих с импортом (важнейшая из них — строительство), внешние ограничители повышения цен отсутствуют. Как нам удалось выяснить, в условиях чудовищного дисбаланса между спросом и предложением жилья платежеспособный спрос также не является ограничителем роста цен. И уж в третью-пятую очередь среди инфляционных факторов строители и девелоперы называют подорожание стройматериалов. «Подорожание стройматериалов не сильно влияет на себестоимость и цены на квартиры, в пределах 5–10 процентов. Если материалы подорожали, предположим, на 40 процентов, то себестоимость строительства увеличивается примерно на 5–6 процентов, — говорит Владимир Воронин, президент финансово-строительной компании “Лидер” (строительство жилья и коммерческой недвижимости). — В случае с цементом главной причиной роста цен является монополизм компании “Евроцемент”, а не высокие издержки. Сейчас бывает выгоднее везти из Сибири, чем покупать в Москве».

Рынок подрядных строительных работ, по крайней мере в Москве, весьма конкурентен. На нем работают и иностранцы — особенно активны турки, а в последнее время появляются китайцы. Девелоперы путем тендеров и тщательного мониторинга на стадии строительства могут контролировать его стоимость.


Производители цемента, впрочем, не скрывают, что работают в крайне благоприятной среде. «Главная причина роста цен на цемент — дефицит этого материала, — признается генеральный директор компании “БазэлЦемент” Дмитрий Савенков. — Рентабельность производства цемента высокая, поэтому говорить о том, что цены на цемент таковы, потому что издержки высокие, неправильно. Средняя себестоимость сейчас находится на уровне 1200–1500 рублей за тонну, а рыночные цены в зависимости от марки составляют 4–6 тысяч рублей за тонну». Как долго продержится подобная синекура, зависит от динамики энерготарифов, так как в себестоимости цементного производства от 40 до 60 процентов занимает топливо и электроэнергия. «Если бы цена на газ приблизилась к европейской, то наша себестоимость превысила бы 100 долларов за тонну», — считает г-н Савенков.

Однако более серьезный фактор ценообразования на рынке цемента — растущие импортные поставки, которые уже привели к заметному торможению роста цен на цемент в начале нынешнего года. «Сейчас на рынке появился импортный цемент — немецкий, турецкий хорошего качества, китайский. Дефицит цемента не такой острый, поэтому цены выросли несущественно. Не то что в прошлом году, когда цемент подорожал почти вдвое, — говорит Андрей Петрухин, президент компании “Старатели” (производство сухих строительных смесей). — Зато резко возросла стоимость железнодорожной доставки. После реструктуризации РЖД хопры-цементовозы предоставляют только частные перевозчики, а они резко подняли цены. Можно покупать свои вагоны, но их нерентабельно гонять в одну сторону, а обратно загрузить не всегда возможно».

Гораздо в большей степени девелоперов волнуют такие компоненты инвестиционной стоимости проектов, как цена земельных участков под строительство, затраты на инженерную инфраструктуру, подключение к электросетям и т. д. «Рост цен на квартиры не связан с подорожанием стройматериалов, — говорит Дмитрий Луценко, член совета директоров Mirax Group (девелопмент, строительство жилья и объектов коммерческой недвижимости). Традиционные стройматериалы (бетон, кирпич, арматура) с каждым годом в себестоимости строительства занимают все меньшую долю. Остальное — это инженерия, фасадные конструкции, кровельные материалы. Есть давление со стороны издержек, но оно не сверхкритично. Сверхкритична стоимость технологий. Все современные дома должны быть оборудованы системами приточно-вытяжной вентиляции, пожаротушения, лифтами. Это “железо” импортное и дорогое».

Хорошо, что еще рынок подрядных строительных работ, по крайней мере в Москве, весьма конкурентный (причем на нем работают и иностранцы — особенно активны турки, а в последнее время появляются китайцы), и девелоперы путем тендеров и тщательного мониторинга на стадии строительства могут контролировать его стоимость. «Мы тщательно просчитываем себестоимость и даем подрядчику возможность заработать свою норму прибыли в пределах 8–10 процентов, — говорит Владимир Воронин из ФСК “Лидер”. — Свобода выбора подрядчиков есть: практически на каждый вид работ спокойно можно привлечь семь-восемь хороших фирм. Мощностей строительных больше, чем предложений строить. Есть много инвесторов, которые заключили контракты, а из каких источников финансировать строительство, они не знают. С такими компаниями серьезные подрядчики не будут иметь дела. Есть на рынке иностранные подрядчики, у них немного другая норма прибыли, другая технология, и они процентов на пятнадцать-двадцать дороже. Например, турецкие компании обычно дают низкую первоначальную цену, но договоры составляют так, что в итоге стоимость работ все равно возрастает: за каждый гвоздь и чих придется платить».

Что касается пожеланий к государству в смысле мер по ограничению роста стоимости жилья, то и девелоперы, и производители стройматериалов единодушны: государство должно стимулировать инвестиции в отрасль, создавая тем самым условия для увеличения предложения жилья. И речь идет даже не столько о налоговых льготах. «Зарубежные производители готовы поставить нам проекты новых цементных заводов под ключ, у них большой опыт, — говорит Дмитрий Савенков из “БазэлЦемента”. — Но для иностранной компании получить разрешительную документацию практически невозможно: собрать подписи, вписаться в наши стандарты… Хотелось бы унификации, это позволило бы тиражировать международный опыт. Но пока у нас все уникально. В Китае, в Европе, на арабском Востоке строительство цемзавода считается проектом средней сложности, а у нас любое цементное предприятие ставят в разряд уникальных. На каждом шагу это вызывает огромное количество сложностей».

Реактивные зарплаты


Сильнейшим автономным (то есть независимым от конъюнктуры рынка или отрасли) фактором роста издержек наряду с ценами естественных монополий (газ, энергия, перевозки) является рост зарплат — в этом были единодушны практически все опрошенные нами компании. Питают этот рост и низкий стартовый уровень зарплат (то есть все еще невысокий уровень жизни подавляющей части населения), и острый физический дефицит кадров самых разных профессий, и завышенные ожидания — ориентация на уровень жизни богатой элиты в Москве и городах-миллионниках.

«Зарплата составляет в нашей себестоимости 20–25 процентов, поэтому неконтролируемый рост зарплат на рынке не может не отражаться на нас, — говорит Андрей Петрухин из компании “Старатели”. — Инфляция тащит за собой пожелания людей по зарплате, а государство подливает масла в огонь, когда начинает, не задумываясь об эффективности труда, поднимать зарплаты. Очень быстро растут пожелания у людей, особенно под влиянием Москвы, где зарплаты запредельные стали. Люди просто забывают, что зарплату надо заработать, забывают об эффективности: она не растет вообще. Проблема усугубляется тем, что в России мало суперсовременных заводов с низкой долей ручного труда. Многие предприятия только модернизируются. Мы сталкиваемся с тем, что в нынешних условиях становится оправданной механизация и сокращение персонала. В прошлом году мы выпустили около 400 тысяч тонн смесей. При 960 занятых. В этом году планируем выпустить 500 тысяч тонн при 900. Помимо высоких зарплат сокращать персонал вынуждает и большая налогооблагаемая база к зарплате».

«Взять, к примеру, неквалифицированную рабочую силу, разнорабочих. Два года назад зарплата у них была порядка 200 долларов (7 долларов в сутки), сейчас минимум 400 долларов», — сетует коммерческий директор холдинга Capital Group Алексей Белоусов (девелопмент, строительство жилья и коммерческой недвижимости).

Впрочем, очень многие наши респонденты отмечали, что зарплатная политика в их компании не сводится к автоматической индексации заработков «по инфляции» или «по рынку». В большинстве компаний повышение зарплат стараются увязывать, во-первых, с финансовыми результатами деятельности предприятий и, во-вторых, на основе анализа индивидуальных результатов труда каждого работника.

В некоторых беседах предприниматели неявно выражали запрос на государственную политику в области зарплаты (например, в форме коллективных договоров отраслевых ассоциаций работодателей и профсоюзов). «Я помню, как в советских газетах писали про мир капитала, какие там ужасы творились с замораживанием зарплаты, — говорит Леонид Мерзон из “Боско-Л”. — В 1929–1933 годах у них там была Великая депрессия Но зато к сегодняшнему дню они уже насобачились управлять всеми этими процессами, а мы еще молодая экономика. Сколько лет нашей рыночной экономике? Семь-восемь».

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью