Интервью с Ольгой Абрамовой, министром сельского хозяйства Удмуртской республики

Источник: The DairyNews
Глава Минсельхоза Удмуртии Ольга Абрамова в беседе с ведущими передачи "Молочные скептики" рассказала о переменах в господдержке молочной отрасли региона, целях Удмуртской республики в АПК и о том, как возглавила ведомство. Подробнее - в материале The DairyNews.
Интервью с Ольгой Абрамовой, министром сельского хозяйства Удмуртской республики

DN: Ольга, скажите, Вы, человек «КОМОС ГРУПП»?

ОА: Это самый частый вопрос, который мне задают. Я человек республики Удмуртия, и в данном случае название предприятия не имеет никакого значения. В статусе министра сельского хозяйства Удмуртии я готова поддерживать любое предприятие: «КОМОС ГРУПП», «Иванмолоко», «Можгасыр» и так далее.

DN: То есть господдержка будет распределяться вне зависимости от масштабов предприятия и того влияния, которое оно оказывает на регион?

ОА: «КОМОС ГРУПП» когда-то был моим работодателем, позволивший получить мне много компетентности в области сельского хозяйства, переработки молока. Я приобрела много знаний и опыта, который не купишь. Но на этом мое личное отношение к «КОМОС ГРУПП» заканчивается. Я нахожусь в статусе министра, и не может быть никаких притязаний в отношении той или иной коммерческой организации. Это моя личная позиция.

DN: Вы еще работали в «КОМОС ГРУПП», когда пришло предложение занять пост министра сельского хозяйства?

ОА: Да, я была руководителем сельхозпредприятия. До работы в «КОМОС ГРУПП» я получила опыт работы в минсельхозе, которым сегодня руковожу. Я была начальником отдела экономики. Также я работала в правительстве Удмуртской республики.

Работая в «КОМОС ГРУПП», я получила это предложение с высоким уровнем ответственности, от которого отказаться просто невозможно. Я такой человек, который хочет получить ответственность, – у меня такое ощущение по отношению к себе.

DN: Это вообще драйв – быть министром?

ОА: Безусловно. Ты видишь, как ты и твоя команда формирует аграрную политику, развитие региона в перспективе. Мне кажется, это важно, и я могу принести пользу своей родине.

DN: Как долго Вы в этой должности?

ОА: С февраля 2018 года. Одна я бы ничего не добилась, все успехи – это, безусловно, работа в команде с теми людьми, которые сейчас рядом со мной, которые формируют мою повестку, мою аналитическую базу. Любые достижения или неудачи, которые есть сегодня, – это результат нашей команды.

Во-вторых, нам постепенно удается, и я думаю, что удастся, поменять ход мыслей сельхозпроизводителей в сторону технологичности процессов. Это очень важно, потому что у нас использованы не все резервы. У нас регион не с мега-фермами в 4-5 тысяч голов или недавно построенными предприятиями, но существующая сегодня база позволяет развиваться значительно лучше.

DN: То, что в регионе нет мегаферм – это хорошо или плохо?

ОА: Не могу сказать, что это плохо. Для управления таким количеством животных и производством, безусловно, нужна очень высокая компетентность. Те люди, которые у нас сегодня имеют фермы на 1200-2000 голов, очень умные, думающие, умеющие считать. Это важно. Поэтому говорить, что отсутствие мегаферм – это хорошо или плохо, нельзя. Это спорный вопрос.

DN: Вы продолжаете политику своего предшественника или выступаете в роли революционера?

ОА: Наши сельхозтоваропроизводители говорят, что я все меняю. У нас есть четкое понимание, что вся господдержка должна быть распределена на литр реализованного молока. С точки зрения меня как администратора это проще всего. Когда я езжу по фермам, то порой вижу предприятия, в которые я бы не отдала ни копейки: там не соблюдается вообще ничего, животных не кормят и так далее. И я все больше склоняюсь к тому, что нужно смотреть на технологию и эффективность производства. Поэтому в текущем году мы меняем правила нашей господдержки на литр молока. Мы ранжируем предприятия по продуктивности, но очень жестко: к тем, кто доит до 3 тысяч в год, будет применяться поправочный коэффициент базовой ставки 0,1. Все, у кого надои от 6 тысяч литров в год, получат 1,8. То есть мы постарались максимально замотивировать аграриев.

Но вместе с тем сложно избежать всех хитросплетений. Когда во время разговора с аграриями я слышу, что они производят 8 тонн на корову, то понимаю, что это, конечно, звучит гордо, но главное, чтобы это была одна корова, а не 2-3. Поэтому пока мы ведем своеобразный культпросвет и одновременно с этим объявили нашим сельхозпроизводителям аграрную амнистию, чтобы привести в соответствие реальное поголовье к реальному поголовью, реальную продуктивность к реальной продуктивности и реальные площади, которые мы обрабатываем, к реальным площадям. А со следующего года, в рамках наших контрольно-надзорных мероприятий, начнем проверять.

DN: Как думаете, люди реально это сделают?

ОА: Люди уже делают, потому что в противном случае продолжать работать будет хлопотно.

Коров где-то чуть больше, где-то чуть меньше. Если чуть меньше, то, Вы сами, понимаете, это возврат субсидии. Где-то получается, что мы не вводим первотелок в стадо по полгода, по году, где-то коровы на откорме. Но такие ситуации есть в каждом регионе, поэтому мы готовы объективно смотреть на эти вещи. Мы готовы к тому, что у нас снизится продуктивность, которая сегодня составляет 5800. Думаю, с учетом того, что мы проведем идентификацию в племенных хозяйствах и приступим к идентификации в товарных сельхозпредприятиях, то выйдем на продуктивность 5950 за 365 дней лактации, хотя, если бы действовали по старым правилам, вышли бы на 6100.

DN: Чего Вы хотите добиться в должности министра?

ОА: Во-первых, сделать так, чтобы люди в сельской местности жили с удовольствием и понимали, что каждый из них делает очень важное дело для региона и страны, продовольственной безопасности. Конечная цель моей деятельности, чтобы у сельхозпроизводителей было четкое понимание того, что они сами управляют своими процессами, что сегодня они могут зарабатывать больше и развивать свое производство более высокими темпами.

Если говорить о цифрах, то наша цель – миллион тонн молока. Я уверена, что нам есть куда расти, после 2019 года мы будем выходить на экспорт, за будущий год необходимо подготовиться к этому процессу. Также в этом году мы обязательно закроем вопрос с лейкозом и выйдем на чистое стадо.

DN: Еще в 2015 году мы заметили, что Удмуртия – самый эффективный регион России с точки зрения производства молока. Мы были удивлены тем, что производство товарного молока сейчас превышает показатели восьмидесятых годов прошлого века, включая ЛПХ. В чем «изюминка» Удмуртии в этом плане?

ОА: У нас был один секрет. Первый и единственный президент Удмуртии Александр Волков всегда очень тепло относился к селянам и поставил курс именно на сохранение сельхозпредприятий. Неважно: маленьких, средних или крупных. Мы развивали не ЛПХ, не фермерство, а сельскохозяйственные организации. Каждое сельское поселение было завязано на работу сельхозпроизводителей. Например, в районе условно 10 предприятий. В случае их развития, прироста производства мы стимулируем их на дальнейшие успехи при помощи благоустройства.

DN: Я думаю, что должна быть сельхозорганизация имени Александра Волкова, потому что он внес неоценимый вклад в развитие удмуртского АПК. И если бы так было по всей России, у нас сейчас ситуация в сельском хозяйстве была бы абсолютно иная.

ОА: Я согласна. Думаю, это была правильная ставка, потому что ЛПХ и КФХ – это категории, которые очень сложно администрировать. На мой взгляд, это практически невозможно сделать, особенно с ЛПХ. И когда главы территорий заинтересованы в развитии сельского хозяйства, работа ведется очень активно. Теперь у нас в каждом районе стадионы, лыжные базы, и культ сельских спортивных игр у нас очень развит. Доля сельских жителей в Удмуртии очень высокая – 34%, и у нас нет резкой миграции сельского населения в города, что тоже говорит о стабильности развития сельских территорий.

DN: Как я понимаю, миллион тонн молока нужен Удмуртии по причине планов, связанных с экспортом. Есть ли уже какие-то наработки в этом плане?

ОА: Всем известно, что на территории Удмуртии есть два крупных молокоперерабатывающих предприятия, входящих в ТОП-50 RDRC. Это «Ува-молоко» (9 место) и МИЛКОМ (4 место). Сегодня они заинтересованы в выходе на экспорт, поскольку понимают, что реализовать тот объем молока, который будет, на внутреннем рынке практически невозможно. Поэтому сейчас мы с ними очень активно работаем, чтобы было взаимопонимание в тех заданиях, которые будут ставиться перед сельхозпроизводителями. В этом году, как я сказала, мы заканчиваем с проблемой лейкоза, в следующем начинаем заниматься вопросами подготовки производственных площадок. Наш сельхозпроизводитель сегодня тоже начинает понимать, что дальше мы либо растем в «валовке» и продуктивности, либо замираем и сохраняемся на уровне текущего момента. Мы не хотим замирать, нам нужно развитие, новые рабочие места, повышение доходов у сельского населения.

DN: Нет ли у этих предприятий опасений, что они не смогут поставить продукцию на экспорт? Как вообще это технически возможно?

ОА: МИЛКОМ уже поставляет часть продукции в страны ближнего зарубежья и прорабатывает возможность поставок в Китай. Поэтому я не вижу ни технических, ни каких-либо иных причин для неудачи в плане экспорта.

DN: А что насчет логистики?

ОА: Да, поставлять предстоит далеко, и сейчас есть понимание, что нужно наладить международную кооперацию. Мы сейчас работаем над этим в рамках регионального проекта по экспорту продукции АПК, и, думаю, в ближайшее время у нас появится решение. Мы готовы оказать всяческую поддержку предприятиям-экспортерам, если это будут вопросы ценников логистики, то вопрос решаемый.

DN: Что Удмуртия хочет и может поставлять на экспорт?

ОА: МИЛКОМ работает с мороженым, «Ува-молоко» с сырами. Сейчас они разработали новую линейку козьих сыров и сейчас активно развивают это направление.

DN: Существует ли государственная стратегия экспорта? В чем она выражается?

ОА: В рамках федерального проекта стратегия заключается в том, чтобы оказывать содействие в продвижении через поддержку ОРЦ, через субсидирование тарифов на перевозки, через предоставление льготных кредитов. Это три основных монетизированных направления, предполагающих поддержку экспорта АПК.

Удмуртия, безусловно, сохранит все три направления. Плюс у нас есть региональный экспортный центр, который готов предоставлять такие услуги как проведение переговоров, проработку всех стандартов, сертификацию.

DN: Мы много говорим об экспорте, но нас особо никто не ждет – в том числе, в Китае. Более того, в Китае есть двустороннее соглашение беспошлинной торговли. Возможно, мы действительно будем поставлять мороженое. Но есть опасения, что в ситуации с сыром мы будем неконкурентоспособны. Ваше мнение по этому поводу.

ОА: Все зависит от поставленной задачи. Если мы хотим выйти на экспорт, то должны понимать, что нужны ресурсы. Сегодня государство это понимает, поскольку предусматривает общую сумму на реализацию данного проекта. Поэтому, по моему мнению, тут вопрос исключительно в наличии ресурсов.

DN: Сколько сейчас в Удмуртии мощностей по переработке молока?

ОА: Сейчас в сутки мы перерабатываем 1800 тонн, что закрывает порядка 60% наших производственных мощностей. У нас есть резерв, также имеется работающий проект по строительству молочного завода на территории Ижевска.

DN: Мы слышали, что Вы хотите наладить сотрудничество с PepsiCo и Danone.

ОА: Да, мы обсуждали эту тему с представителями компаний. Это были очень сложные для нас времена – закупочные цены на молоко упали до 18,5 рублей за килограмм, притом, что себестоимость в 2017 году составляла 19,5 рублей за килограмм. То есть мы были готовы увезти наше молоко в любое место. И мы вели, ведем и будем вести разговоры о том, что мы смотрим на цену и работаем с молочными заводами. Мы не просто отдаем молоко на переработку, а создаем конкурентный рынок, поэтому мы пытались привлечь на территорию Удмуртии всех возможных переработчиков. К нам пришло пермское предприятие «Юговской молочный комбинат», сегодня они закупают порядка 200 тонн молока в день по цене, превышающей ту, которая сейчас есть у нас.

Мы считаем, что все переработчики должны предлагать понятные и стабильные условия закупки молока. Не должно быть ситуаций, что сегодня молоко продается за 23 рубля, а завтра резко за 19.

DN: Не кажется ли Вам, что успех Удмуртии в молочной отрасли связан в том числе с отсутствием в регионе Вимм-Билль-Данна и Danone?

ОА: Абсолютно точно. В те времена было важно, чтобы конечный продукт находился на территории республики, и сделано целенаправленно.

DN: Не напрашивается ли из этого вывод, что позиция этих предприятий несет больше вреда, чем пользы?

ОА: Можно. Но, знаете, когда все так спокойно, все расслабляются. Но когда мы начали разговаривать про PepsiCo и Danone, все заволновались. Был ажиотаж среди переработчиков, у кого-то это отразилось на цене, у кого-то нет. Но мы достойно прошли этот этап. Сегодня закупочная цена на молоко у нас 21,7 рубля за килограмм. Мы потихоньку прирастаем, и я надеюсь, что эта тенденция продолжится.

Наш рынок открыт для всех, в том числе для PepsiCo и Danone, если у них будут «вкусные» условия и долгосрочные контракты. Нас интересует стабильность поставок.

DN: Была ли мысль предложить сельхозпроизводителям развивать собственную переработку?

ОА: Мы предлагали, и это записано в нашей концепции о миллионе тонн молока. Более того, сейчас в рамках Районного потребительского общества у нас реализован проект по цену молочной переработки. Мы предоставили им грант и сегодня продолжаем пропагандировать создание переработки в отдаленных районах.

DN: Рассматриваете ли Вы действительно крупную кооперацию по примеру европейских стран?

ОА: Я вообще поддерживаю идею кооперации, но есть слабое звено, не позволяющее нам сделать это – наши сельхозпроизводители сегодня не готовы объединяться в кооперативы. Я думаю, это проблема не только наша, но и России в целом. Я так понимаю, что это из-за отсутствия доверия друг к другу.

Безусловно, мы работаем над тем, чтобы изменить ситуацию, и наши меры господдержки направлены на то, чтобы изменить такой подход сельхозпроизводителей. Поэтому я надеюсь, что со временем мы решим этот вопрос.

Также мы изменили подход к субсидированию техники. В прошлом году перечень оборудования, подлежащего господдержке, был просто гигантский. Соответственно, все, кто покупал, получали по чуть-чуть. В этом году мы сократили перечень до четырех позиций. Для людей это был шок, а мы устали объясняться в ФАС, прокуратуре, судах и так далее, доказывая, что не ущемляем ни чьи права. Просто мы ориентируемся на то, что нам сегодня нужно в первую очередь – это техника для производства кормов и зерносушильные комплексы. Корма для нас сегодня – критичный момент, и мы решили сориентироваться именно на нем. В итоге прокуратура сказала, что все хорошо. ФАС пока думает. На данный момент выплачены все субсидии, а недавно было заседание общественного совета, где вновь обсуждалась эта тема, где мы объявили сельхозпроизводителям о мерах господдержки на следующие несколько лет. Что-то мы решили поменять, что-то, включая сельхозтехнику, решили оставить, что вновь вызвало волну возмущения: люди настаивали, что трактора тоже надо просубсидировать.

Также мы предусмотрели субсидирование лизинговых платежей. Мы пытаемся повысить финансовую дисциплину и обеспечить доступ сельхозпроизводителей к технике и оборудованию, которое есть в рамках всех перечней лизинговых программ.

DN: Чувствуете ли конкуренцию со стороны других регионов?

ОА: Нет. С Башкирией и Татарстаном, например, мы профицитные регионы по производству молока. Давления нет. Скорее мы должны объединяться и вырабатывать общую стратегию, потому что наши переработчики работают на их территории. То есть у нас общие проблемы и интересы.

DN: В какие регионы поставляется продукция Ваших переработчиков?

ОА: Думаю, наши конечные молочные продукты представлены во всех регионах России. Абсолютно точно мы поставляем продукты в 66 субъектов РФ. Также в этом направлении активно работают производители мясной продукции.

DN: Как разрабатывалась программа развития производства молока в Удмуртии?

ОА: Динамика производства молока в Удмуртии предполагала, что мы должны определиться с дальнейшими действиями. Динамика у нас хорошая, и нужно было пересмотреть подходы к этой отрасли. Если ранее у нас были субсидии на литр и на строительство животноводческих ферм, то сегодня мы понимаем, что надо работать над технологиями. Мы докормили до 6 тонн, и дальше надо включать какие-то иные настройки. Поэтому мы разработали концепцию, в рамках которой присутствует генетика, очень важный для нас блок, требующий серьезной работы, присутствует сервисное обслуживание – консалтинг, технологический аудит, поддержка. У нас достаточно много небольших хозяйств, которые не могут позволить себе иметь отдельного кормленца. Поэтому возникла необходимость разработки такого документа, который упорядочил бы наши подходы к развитию молочного животноводства.

Разработка программы началась в 2017 году, мы приняли ее и представили главе республики в 2018 году, предварительно протестировав.

DN: И как народ на нее реагировал?

ОА: Очень по-разному. Я езжу по районам, обсуждаю эту тему с людьми, руководителями хозяйств. Есть очень критичные отзывы. Для людей непонятно, что такое сервисные контракты, технологическое сопровождение. Не всем комфортна такая тема, как технологический аудит. Но мы потихоньку обрабатываем наших сельхозпроизводителей.

DN: Кто занимался разработкой программы?

ОА: Мы привлекали консалтинг, Союзмолоко, еще в 2017 году. Были определены направления, в которых мы видим перспективы, сформулирована аналитика, разработаны «дорожные карты». Каждый этап обсуждался на общественном совете, неоднократно, после чего тестировали все на крупных сельхозпроизводителях. Во второй половине текущего года мы со стратегическими сессиями объезжали районы и обсуждали концепцию в формате стратегии развития конкретного района. Сельхозпроизводителям это очень понравилось, поскольку мы выяснили, что никто не читал и при этом утверждал, что все плохо. Мне пришлось потратить время и рассказать им все. Естественно, в процессе возникали неудобные для меня вопросы, у меня также возникали неудобные вопросы к аграриям. Но, по крайней мере, мы обсудили их глаза в глаза.

DN: Это говорит о том, что Вы – смелый человек. Не каждый министр способен на такое…

ОА: Это просто качество человека. В нашей ситуации смысла скрывать что-либо, не было никакого. Чем честнее мы будем друг с другом до реализации программы, тем комфортнее будет работать потом.

DN: Вам не страшно было занимать такой пост? Все же Вы женщина.

ОА: Я же на работу пришла, тут пол не имеет значения.

DN: Расскажите про бокс.

ОА: Я боксирую нечасто, исключительно для поднятия тонуса, постановки удара. Очень люблю бой с тенью. Мне нравится побоксировать во время утренних пробежек.

Я занимаюсь этим достаточно давно, после рождения первого ребенка, но не регулярно. Однако впоследствии это реально начинает захватывать. У меня было несколько боев, причем с мужчинами. Я не смогла уложить, и меня тоже, что важно.

DN: Хотелось бы вмазать какому-нибудь директору предприятия?

ОА: Я каждый день хожу в спортзал и делаю там все, что хочу. Это успокаивает нервы, поднимает жизненный тонус. Я черпаю оттуда энергию.

DN: Вы жесткий руководитель или придерживаетесь мягкого женского стиля?

ОА: Я жесткий человек – и не только как руководитель. У меня две дочери, одной 17 лет, вторая еще малышка. И первая понимает, что если мама сказала «нет», то спорить или нарушать запрет нельзя. Но я всегда стараюсь услышать человека, понять ситуацию, чтобы все было объективно.

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью