Интервью с Владимиром Кайшевым. Молочный бизнес: выгода или необходимость?
DN: Владимир Григорьевич, сейчас в России выгодно заниматься молочным бизнесом?
— Первое: я бы хотел намного шире ответить на ваш вопрос, комплементарно к вам: мне приятно, что молодые люди сегодня в вашем лице, — а это большая редкость — интересуются производством молока. Второе: конечно, обязательно нужно заниматься производством молока в стране. В любой стране мира молоко было и есть одним из главных, очень важных продуктов питания — поэтому им нужно заниматься.
А выгодно или нет?
— Это другая тема — выгодно или невыгодно. Не всегда понятие «выгода» носит финансово-материальный характер. Если взять структуру бизнеса, то это целая философия отношений. Я бы так ответил на этот вопрос: есть государство, есть демография, потому что государство без людей быть не может, и есть молоко — один из главных компонентов продуктов питания, который должен поддерживать демографию. Ни одно живое существо, которое движется, без молока не может. Поэтому производство молока абсолютно нужно для государства, для демографии.
Теперь вернемся к бизнесу — как он должен функционировать в сложнейших рыночных условиях? Если взять нашу страну, мы уже 30 лет живем в новой общественно-экономической формации. Та система, которая была в советское время, была главным показателем работы любого партийного звена. Любое партийное собрание в любом районе, где есть производство, начиналось с молока — каждый руководитель должен был докладывать. Тогда была другая система, но молоко всегда было нужно.
При переходе на новую общественно-экономическую формацию у нас поменялось все, кроме одного — желания пить молоко. Но сегодня другая система, поэтому наши доблестные экономисты, которые говорили, что рынок все сделает, конечно, абсолютно неправы. Здесь еще раз хочу вернуться к связке государство – демография. Как государство должно позиционировать себя по отношению к молоку? «Его величеству молоку», как я говорю. Я преклоняюсь перед людьми, которые занимаются производством молока. Это не просто бизнес, это некая морально-культурная составляющая человека, который пошел в эту сферу.
Я и мой брат — потомственные крестьяне. Мы родились там, где животные были на первом месте: корова, куры, гуси, я с ними вместе спал, поэтому мне очень важно и приятно иметь дело с животными. Когда я прихожу на ферму, я смотрю на эти абсолютно невинные и красивые глаза и вспоминаю слова кого-то из великих: «Чем больше я познаю людей, тем больше мне нравятся собаки», они не предают. Это морально-нравственное: когда ты смотришь на этих животных — там не просто чистота, ты смотришь на них как на будущее, а будущее коровы — это молоко. А молоко — это наши дети, вся наша социалка и т. д. Поэтому молоком нужно заниматься, и я глубоко убежден, что государство должно помогать товаропроизводителям.
Другое дело — в каком виде помогать? Сегодня есть понятие, что государство должно дотировать — да никто никому ничего не должен. Если я сегодня скажу, что не нужно дотирование, то мои коллеги меня посчитают далеко не умным человеком. Государство должно давать не рыбу, а удочку — но на самом деле государство должно помочь на первом этапе, чтобы товаропроизводитель работал и не требовал постоянно с государства «давай-давай». Предприятие должно стать на ноги, и вот здесь срабатывает вариант удочки — государство должно создать все условия, чтобы производители могли быть в рынке.
Я даже не могу подобрать по-русски слово, чтобы описать, в каком состоянии сегодня находится товаропроизводитель. Мы разработали доктрину производственной безопасности, которая была утверждена в Думе, в Совете безопасности, утверждена президентом. То есть один из вопросов — товаропроизводитель должен быть приближен к рынку. Например, если взять наш холдинг, у нас вопрос по производству молока и его рынка решен — есть молзавод. А дальше — молзавод тоже товаропроизводитель, куда он должен идти? К сетям!
А сегодня для товаропроизводителя торговые сети — главная проблема, и проблема не только аграрного комплекса. Давайте проструктурируем, какая доходная часть в молочно-товарном комплексе. Сегодня я проводил балансовую комиссию и ужаснулся — мы имеем рентабельность до 1%. С учетом инфляции это становится убыточным. Благо есть растениеводство, которое покрывает убытки. Но молоко надо производить? Конечно, надо.
И тут срабатывает момент — когда мы перешли в новую общественно-экономическую формацию, то все — нефтяники, газовики — ринулись в аграрный романтизм. Я знаю сотни людей, которые в это вкладывались, и у них не пошло — а все почему? Потому что корову надо любить, молоко надо ценить. И когда мы приходим и думаем: «Да мы сейчас все сделаем» — это получается нежизнеспособным.
Государство должно регулировать свой рынок. Мы вступили в ВТО, и можно вспомнить Китай и Швецию, которые вступали в ВТО с собственными интересами — не дотировать сельско-аграрный сектор. Я был членом межправкомиссий многих государств, и, сколько раз мы ни бывали за границей, то убеждались в том, что все западные страны дотируют сельское хозяйство, только завуалированно. Это же абсолютно неправильно. И есть сотни примеров. Один из них — Новая Зеландия. Баранина приходила оттуда в порты Санкт-Петербурга и была дешевле, чем отечественная, потому что государство дотирует производство и экспорт через компанию «Фонтерра». Я считаю, что на первом этапе необходимо, чтобы производители молока были в приоритете у государства.
В 1999 году В. В. Путин в Краснодаре впервые продекларировал развитие аграрно-промышленного комплекса, и на протяжении всего времени он поддерживал аграрное направление. Аграрный сектор, как ребенок, нуждается в постоянном внимании. Внимание — это не только дотирование, это правила игры с западными компаниями. У нас такая волантильность идет — то открыли Белоруссию, то закрыли и т. д. И представляете, каково сегодня быть молочником? Очень сложно. Тем более у нас импортозамещение — мы должны однозначно кормить своих людей сами. Если мы не будем кормить, станут кормить другие, но это будет плачевно.
У нас все для этого есть, если взять Северо-Кавказский регион, Южный федеральный округ. Я думаю, эти регионы способны накормить страну и экспортировать. У нас прекрасные плодовые, косточковые сады, горные отгонные пастбища, производство баранины, мяса КРС и т. д. Поэтому задача государства — правильно распределить дистанции — товаропроизводитель – потребитель. Согласно Доктрине продовольственной безопасности, мы обеспечили физическую достаточность, то есть товар на полке есть, но мы не можем обеспечить экономическую достаточность, то есть покупательскую способность. Мы — частичка государства, мы не можем без государства. Я считаю, что Министерство сельского хозяйства, Министерство экономического развития должны быть серьезными органами, которые докладывают правительству об обстановке. Как сказал Конфуций, своего государя надо любить и не давать ему покоя. То есть надо ставить и решать проблемы.
А сейчас проблемы как-то доходят до Минсельхоза или нет? Вот вы говорите — 1% рентабельности. Себестоимость производства молока очень сильно растет, цены на полке растут, но не так сильно, потому что, если мы сейчас подрастим цену, покупать никто не будет. То есть получается, что производитель зажат сейчас в серьезные тиски?
— Да, в очень серьезные. Вы задаете правильный профессионально-жизненный вопрос. Возьмем структуру себестоимости пакета молока. Там всего 15–17% стоимость самого молока, остальное — комплектующие. То есть на определенном этапе государство, чтобы мы могли привлекать современные технологии, разрешило закупать импортное оборудование без таможенных пошлин. Но одновременно мы сели на другую иглу — например, мы не можем работать без упаковки Тетра Пак, что не в нашу пользу.
И таких составляющих очень много. Растут цены на ГСМ, на средства защиты растений, и все это перекладывается на себестоимость молока. Мы еще и политически неправильно пытаемся обуздать рост цен. К величайшему сожалению, в нашем правительстве есть много тех, кто лоббирует не интересы товаропроизводителя, а интересы сетей. Сеть — это важная вещь. Но они взяли у нас землю, поставили прилавки и диктуют свои правила. Надо поменяться местами.
С другой стороны, как без них реализовывать продукцию?
— Сети нужны, но нужны одинаковые правила. В Канаде есть так называемые сельскохозяйственные трибуналы. Они берут производство, переработку и реализацию (сети), и каждый из них имеет свою доходную часть — и попробуйте на каком-то этапе это нарушить, это будет просто катастрофа.
Вам не кажется, что это попытка залезть в чужой карман?
— Это как раз-таки обратная попытка со стороны сетей залезть в чужой карман. Должно быть обязательно регулирование. Будущее любой страны — это рынок. Наша страна превратилась в какую-то огромную помойку. Мы завозили всевозможные простроченные молочные продукты, колбасы — они сбрасывали все на наш рынок. Потому что их государства дотировали и производство, и экспорт. Они залазили в наш с вами карман. И огромное количество наших аграриев были свидетелями, как ломятся полки. Груша висит — а скушать трудно. Думаю, что мое мнение многие поддержат — государство должно регулировать, однозначно.
Много лет назад, когда я был руководителем одного предприятия, меня спросили из Москвы в телефонном режиме: «Ты хочешь сказать, что цены надо регулировать?». Я ответил «Конечно». Мне сказали: «Открой форточку, посмотри — что на улице» — то есть произошли перемены. Перемены не в желании потреблять молоко, а в смене психологии. Я глубоко убежден, что все мы, товаропроизводители и товаропотребители, продавцы, должны быть на одинаковой площадке. Для государства одинаково ценны товаропроизводители, переработчики, продажники и, естественно, население, потому что мы все делаем для населения.
А ограничение на цены в сетях не приведет к дефициту?
— Герой Грибоедова говорил: «Чтоб чины добыть, есть многие каналы… Мне только бы досталось в генералы». Весь вопрос в регулировании. Как регулировать — это уже импровизация правительства.
Как бы вы регулировали? Ваши предложения?
— Сделайте меня председателем правительства, и я буду регулировать. Но все это шутки, а на каждом этапе есть свои методы регулирования, как, например, это делается в Канаде.
А вам не кажется, что благодаря этому мы можем вернуться в Советский Союз, в ту формацию? Потом мы дойдем до планов… В Канаде, кстати, тоже планы.
— Когда был мировой кризис, американцы вышли из него благодаря плановой экономике. Я не понимаю, как без плановости можно работать? Бизнес должен прогнозировать — а что будет, если?.. Меняется курс доллара, и мы полностью зависим от этого. Это рыночная модель, и в Советском Союзе было много рыночных моделей. В советское время, будучи руководителем, я делал бартер — а я даже слова такого не знал. Возврат к Советскому Союзу приведет в политике к одной ситуации, а лучшие моменты в управлении и экономике — это другая составляющая, и это не так-то плохо. И сегодня, если взять бизнес любой страны, мы увидим, что они все планируют — доходную часть, расходную часть и инвестиционную часть. Поэтому все вполне логично.
Вы говорили, что ограничение роста цен государством, — это ошибка. В декабре прошлого года правительство приняло решение ввести экспортные пошлины на зерно — вы поддерживаете это?
— Да, поддерживаю. Но есть много тонких граней. Если взять экспорт зерна, то чем больше мы экспортируем, тем хуже для нас. Транснациональные компании закупают зерно здесь, продают на бирже, вывозят — и они уже забирают себе НДС 10%. Я много раз спрашивал, а для чего нам это нужно? Мне отвечали: «Валюта же приходит». Опять-таки, это завуалированная форма. Валюта приходит, а буквально через три часа она уходит в офшоры. Вот вам и весь бизнес. Посмотрите, какую рентабельность имеет товаропроизводитель, и какую — экспортеры. Я не против экспортеров, но это должно регулироваться.
В свое время, когда у нас был сахаросеющий комплекс, мы регулировали квоты — продавали, кто-то их покупал. Поэтому я глубоко убежден, что регулирование необходимо. Нужно снижать цены на бензин, на горючее. Посмотрите, как растут цены на удобрения — это позор. Те, кто производит азотные удобрения, берут азот из воздуха, а цены сумасшедшие, их никто не регулирует. Тогда возьмите стоимость молока — и структурируйте. Естественные монополии сегодня просто душат, поэтому подход «снижайте цены на молоко» совершенно неправильный. Просто брать и втупую снижать? И завтра все вылетят в трубу, потому что нет рентабельности, инфляция все съедает. В этом регулирующая и главенствующая роль государства — всем сестрам по серьгам.
По поводу демографии. У нас по прогнозам и правительства, и Росстата население России в горизонте 30 лет будет сильно сокращаться. По прогнозам ООН, к 2050 году у нас будет проживать около 130 млн человек. Вы говорили, что молоко влияет на демографию, а я хочу по-другому повернуть вопрос: демография влияет на молоко, потому что население сокращается.
— А что первично — демография или молоко?
Молоко. И демография тоже важна, потому что это спрос, и спрос будет падать.
— Что такое демография? Это рожденный человек. Нужно поддерживать наших рожениц, которые должны рождать нормальных здоровых людей. Молоко, которое есть у женщины, — это основа для того, чтобы скелет ребенка был здоровым, хотя есть процент тех, кто нуждается в дополнительном питании. Это целая комплексная программа государства, ведь одним молоком демографию не поправить.
Логика ваша правильная — надо поддержать маму, и тогда будет здоровый ребенок. Но вы же ломаете бизнес поставщикам медикаментов.
— Давайте мы разделим понятия — что такое бизнес, что такое демография, что такое женщина. Первое, что нужно понять, — государство должно идти в воспроизводственный процесс, в демографию. Государство должно сделать все для того, чтобы его демография была здоровая. Просто родить человека — это не проблема, в что с ним делать дальше? Способен ли этот человек дальше дать воспроизводство? Например, США 20 млрд долларов тратит только на селекцию животных. Мы своих женщин обделяем этим. А в советские времена, несмотря на то, что беременные женщины бегали за палкой колбасы, рождались здоровые дети — потому что у них была наследственность другая. Сегодня другая ситуация, но государство должно заботиться о своих членах, которые будут защищать его интересы в науке, культуре, продвигать свою нацию. В моем понимании это и есть забота о демографии. Детские сады — это тоже забота государства, социальная поддержка.
То есть получается — нужно тратить деньги не на раздачу субсидий, а на развитие здравоохранения, школ, детских садов, социальной сферы?
— Нужно все, и все должно быть пропорционально. Мы живем в обществе и должны пользоваться всеми благами для здоровья. В первую очередь женщины должны быть здоровы — как люди, которые дают нам воспроизводство. Это мое твердое убеждение. А в целом государство все должно распределить в меру.
Насколько эффективной вы считаете систему господдержки молочной отрасли сегодня?
— Как я уже говорил, аграрный сектор — это ребенок, над ним постоянно надо работать. Если взять господдержку и детей, то им в первом классе нужны одни условия, в пятом — другие. Так и в аграрном секторе — идет время, ситуация меняется, меняются цены. Что нужно сделать для того, чтобы эти цены были доступные? По конституции мы все одинаковы, но почему одни могут иметь, а другие не могут? Да, сегодня государство помогает, спасибо ему за это, но я повторю — я противник того, чтобы постоянно было дотирование. Нужно создать условия, чтобы бизнес развивался.
Пример: когда я был в Карачаево-Черкесии, мы разрабатывали отраслевую программу мясного скотоводства. В Москве я начал объяснять, для чего нам субсидии на поддержку — на эти деньги мы купим высокопродуктивный скот, плюс поучаствует своим бюджетом регион, и мы этот скот раздадим. Не деньги будем давать, которые не возвращаются — мы раздадим скот, то есть привяжем это к развитию малого и среднего бизнеса. Тогда в Карачаево-Черкесии мы под гарантию старейшин с учетом специфики Северного Кавказа выдавали кредиты через Россельхозбанк. В. В. Путин и Д. А. Медведев говорили, что Северный Кавказ — особый регион, к нему нужны особые подходы. В этом регионе всегда было в порядке вещей воровать скот. Но если кто-то взял кредиты под гарантию стариков, он последние свои носки будет жевать, но не подведет их и вернет кредиты. На Северном Кавказе прекрасные отгонные пастбища, первые в стране молокопроводы были здесь. То есть в горах доили скот, по молокопроводу спускали вниз и там делали шикарный экологически чистый сыр. То есть это серьезная проблема, которую надо программно решать.
Мое мнение относительно господдержки: активно вкладываются деньги в крупнейшие холдинги — их можно по пальцам пересчитать, мелкотоварное производство и фермерство, которое фактически создает инфраструктуру села, постепенно вымирает. Я не знаю, как это на Северном Кавказе, но в Центральной России это на 100% так.
— Хороший вопрос. И Центральная Россия, и Северный Кавказ — это Россия, там действуют одни и те же законы. И сегодня есть программа развития сельских территорий.
Она работает?
— Я, к сожалению, не могу ответить, работает она или нет — наверняка работает, раз программа есть. Но надо создать условия. Мы делали расчеты с Академией наук по поводу развития аграрного сектора до 2020 года. И мы расчетно говорили, сколько мы можем дать мяса — тогда было время, когда мы завозили до 3,5 млн тонн мяса и мясных изделий. Мы кормили фермеров Бразилии, Запада и т. д. Наши люди способны выращивать скот, а корма — на Северном Кавказе огромные отгонные пастбища. Это было в советское время. Возьмите территорию Калмыкии, Прикаспийской низменности с их отгонными пастбищами — даже из Грузии сюда перегоняли огромны отары. Это была такая интеграция-кооперация, но тогда таких слов не знали, а суть была та же.
Поэтому вы говорите совершенно правильные вещи, что каждый имеет место под солнцем, тот же мелкий фермер. Он произвел продукт — что делать? Он идет на базар, по домам продает. Если взять Голландию, то они выращивают цветы. Куда они их девают? Сами не продают — у них скупают цветы, отправляют на биржу и там продают. То есть товаропроизводитель не должен думать, куда сбыть товар, для этого нужны, как в советское время, Центросоюзы. Я не призываю к возврату ко всему советскому, я призываю к современным моделям, которые выработало человечество. В свое время еще Ленин говорил, что самое лучшее нужно брать с Запада. Вот мы сегодня и берем самое лучшее, но надо понимать, что мы берем самое хорошее оборудование — и садимся на иглу. Сколько в структуре себестоимости у нас идет амортизационных отчислений? Плюс кредиты, и так далее.
К сожалению, своего-то оборудования нет.
— Совершенно правильно. И мало того, что нет своего оборудования, возникает вопрос — а кто должен его делать? Инженерно-технический состав, НИИ — они должны, но этого тоже нет. Поэтому мы и зависим от Запада. Есть сухие цифры, сколько всего мы произвели. Да, произвели, но у нас должно быть свое оборудование. То же молоко должно провоцировать создание другой отрасли — машиностроительной. А мы сегодня летаем в космос, а сепараторы не можем делать. Это другая тема, но она есть.
Больная тема.
— Больная тема! Поэтому, я думаю, что нужно поддерживать и машиностроительный комплекс, ученых, инженеров, конструкторов. Они сегодня должны работать в совокупности.
А какая главная задача Министерства сельского хозяйства?
— Это вам лучше спросить у Министерства, чем у меня.
Вы уважаемый человек, вы работали в Министерстве, занимали высокую должность, и наверняка у вас есть понимание того, что делалось, что делается, что должно было делаться и что должно делаться.
— Если взять тот период и перейти к персоналиям, то был Алексей Васильевич Гордеев, министр сельского хозяйства, и это были очень серьезные, правильные политические шаги в области поднятия нашего аграрного сектора. Был создан Россельхозбанк, Росагролизинг, был принят закон о сельском хозяйстве, разработаны механизмы восстановления многих отраслей. В моем понимании это был очень серьезный руководитель, и, естественно, Министерство работало в этом направлении.
В эти годы Россия из страны ввозящей превратилась в страну, вывозящую зерно. Если взять Новороссийский комбинат, где я был председателем Совета директоров, мы в два раза увеличили мощность комбината по отгрузке, а раньше он никогда не работал на отгрузку, всегда на прием, то есть мы все время покупали зерно. То, что мы выходим на рынки, это очень хорошо, но здесь надо регулировать, что имеет экспортер и что имеет производитель.
Получается, команда Алексея Васильевича заложила основы каких-то сегодняшних результатов?
— Да, я могу смело сказать, что команда Алексея Васильевича сделала очень серьезный прорыв в области аграрного сектора. Начал мощно развиваться Россельхозбанк с большими возможностями кредитования. Одно время были субсидированные кредиты — это было хорошее начинание, но большая нагрузка на бизнес. Не всегда федеральный центр выделял 2/3, не всегда регионы давали 1/3, и многие товаропроизводители попадали в зависимость от банков, процентная ставка была 17–18%. Каким образом бизнес может обслуживать кредиты, если нет рентабельности? Сегодня товаропроизводитель за счет Министерства сельского хозяйства имеет нормальные кредиты — 2,5–3,5%. Очень много делается полезных вещей. Но это отраслевая политика, и не всегда отраслевики доходят до верха — и для этого нужны Союзы. Вот опять возвращаемся к Молочному союзу, о котором вы говорили. Когда люди объединяются в Союзы, у них общие проблемы. Союзы должны доносить проблемы до отраслевого министерства, совокупно работать с ними и потом обращаться в Государственную Думу,
Сейчас проходит выставка «Золотая осень», которую перенесли из центра Москвы в Кубинку, в выставочный центр «Патриот». Вход туда стоит 5,5 тыс. рублей, и фактически там находятся только чиновники. На мой взгляд, это какая-то дикость. По сути, идея «Золотой осени» — это праздник урожая. А тут — помпезная выставка, каждый регион вложил в стенды огромное количество денег, и там, откровенно говоря, почти никого нет, ходят региональные министры и их замы и общаются между собой. Я считаю, что это странная ситуация — отделение Минсельхоза от общего рынка.
— Я бы не сказал, что Минсельхоз отделяется. Алексей Васильевич был одним из основателей «Золотой осени», а на выставке Grüne Woche в Берлине мы начинали с 40 кв. м, потом довели до 6 тыс. кв. м. Все зависит от того, насколько эффективно руководства и министерства проводят эти мероприятия. Несомненно, «Золотая осень» — это смотр достижений, обмен мнениями, консультации, круглые столы, где люди общались друг с другом и перенимали опыт, где ставились и решались общие задачи. Хотя сегодня я не готов дать оценку этому мероприятию.
Как пандемия повлияла на ваш бизнес, позитивно или негативно?
— Сама пандемия — это негативное явление. Но мы сохранили коллективы, хотя понимаем, что для нас это было очень убыточно. Мы помогали людям в этот период чем могли — лекарствами, словом и делом, то есть поддерживали свой коллектив, это очень затратная вещь. Но мы шли на это, понимая, что людей надо сохранять, потому что профессионалов сегодня негде брать. Надо готовить зоотехников, ветеринаров. Если взять сегодняшние аграрные ставропольские университеты, где я преподаю по возможности, то животноводы получают большую стипендию, чем все остальные. Молодежь не идет сегодня в село, село обесценивается, становится непопулярным, там только дачи. Поэтому нужно проявить очень серьезную заботу о будущих кадрах. Демография, кадры, продукты — все взаимосвязано.
Вы как человек, занимавший много разных высоких должностей, в сельском хозяйстве в том числе, что бы выделили в качестве своей ключевой заслуги на любой из этих должностей?
— Вы знаете, я не могу сказать, что у меня есть заслуга…
Но чем бы вы гордились?
— Я горжусь тем, что я был в команде, что мой труд вливался в труд моей республики. Да, мы делали, импровизировали, что-то новое вносили, что-то получалось, что-то не получалось, но в целом это была работа команды. Это то, что касается государственной службы. Что касается нашего бизнеса, то здесь мы с коллегами импровизируем, планируем, делаем неординарные вещи.
Вот вы коснулись темы пандемии — мы выкупили старый санаторий. Но губернатор в эфире открыто говорит, что надо отнять у нас санаторий, что мы на своей дороге являемся рейдерами — что это за подход регионального руководителя Владимирова Владимира Владимировича? Потому что подведомственный, подконтрольный ему бизнес — розлив минеральной воды — незаконно находится на нашей дороге. Естественно, проплачиваются пиары — и вот иди теперь, развивай бизнес.
Мы приглашаем со всей страны людей, они здесь женятся и остаются здесь, мы пытаемся обеспечить им достойную жизнь. Мы лечим наших людей, у нас хорошие природные условия, прекрасная бальнеология. А в данной ситуации, кроме проблемы ценообразования, мы еще встречаемся с политическим давлением со стороны руководства региона. И, пользуясь случаем, я на всю страну скажу: уважаемый Владимир Владимирович Владимиров (если он уважаемый), нельзя сегодня так безапелляционно подведомственную вам структуру ставить в угоду только вашим коллегам. Вы же открыто призываете отнять санаторий — как можно работать с такими руководителями? У нас много блестящих региональных руководителей, которые погружены в аграрное направление. Это и Белгородская, и Воронежская, и Калужская области, и многие другие регионы.
Татарстан, Башкортостан, Удмуртия…
— Совершенно верно, я со многими из них работал и горжусь этим. Если говорить про молоко, то в этом зале мы проводили совещания с правительством Ставропольского края, из Москвы пригласили аналитиков, и один из вопросов был — аграрный регион не хочет давать молоко для детей. Это парадокс. Якобы у губернатора дети не переносят лактозу. Подождите — кроме ваших детей еще и другие дети есть. Почему 36 регионов находят у себя бюджеты поддержать детишек, а он не может, потому что ему это не интересно. Потому что в окружении нашего губернатора почти 40 человек уже сидят в тюрьме — это не мое мнение, это данные МВД. Наверное, в России вряд ли найдется регион, где столько людей находятся под стражей — потому что воруют, это не секрет, в СМИ эта информация есть.
Это губернатор из новой обоймы, технократ?
— Я не знаю, из какой он обоймы, но точно не из моей. Я со многими губернаторами общался и сейчас общаюсь, были и дружеские отношения, но я подобного не видел, чтобы в окружении стольких сажали пачками. Это призыв к терроризму. Кого-то осуждают на Западе — а вот наш реальный сектор. Владимиров Владимир Владимирович призывает отнять у нас санаторий — на каком основании? Повторюсь — потому что подведомственный ему завод минеральных вод проплачивает, а у нас все на законном основании. И мы воюем с ветряными мельницами и с губернатором Ставропольского края.
Мы желаем вам успехов в вашей борьбе!
— Спасибо. У меня так получилось, что я был одним из молодых директоров в Советском Союзе, и у меня был прекрасный учитель — Григорий Горлов, без ноги, без глаза, Герой Труда, прошел всю войну — невероятно интересная личность. Я рад, что я воспитывался с такими людьми. Он мне всегда говорил: «Если ты ничего не украл, тебе бояться нечего». Сегодня мы и говорим, что мы свой бизнес создавали с нуля. Мы не стояли у трубы, мы не стояли около рубильника, мы стояли на земле, и в наших кадрах все это есть. И почему к нам такое отношение первого лица?
Если бы мы сейчас отмотали ситуацию на 10 лет назад, вы бы снова занялись этим бизнесом?
— Хороший вопрос. Бывает такое синусоидальное настроение: идет дождь, настроение унылое, не могу залезть на поле — а проходит время, светит солнышко, и все забывается. Я потомственный крестьянин, и независимо ни от политической ситуации, ни от погоды, я любил коров и буду их любить, несмотря на то, будет ли Владимиров губернатором, будет ли отнимать санаторий — я это делаю для своих людей. Поэтому вам спасибо за пожелание, я нисколько не сомневаюсь в своей победе, потому что мы действуем в законном правовом поле, и ему тоже желаю, чтобы он действовал в правовом поле.
Тогда я считаю, что на этих словах мы закончим нашу беседу. Спасибо большое, что вы согласились нас встретить и с нами побеседовать. Я думаю, что получилось очень интересно.
— Я рад, что смог каким-то образом что-то прояснить — если я смог, конечно. Ну а вам еще раз благодарность. Очень приятно, что вы, молодые люди, поднимаете вопросы села, потому что вы сами уже не дети, и наверняка у вас уже есть свои дети. А проблема важная, государственная, и я на этом поприще приветствую вас и спасибо вам большое.
