Интервью с Ольгой Пановой, руководителем программы «Школьное молоко» в России
DN: Ольга, расскажите, почему программу «Школьное молоко» курирует компания «Тетра Пак»?
ОП: Эта компания скорее поддерживает программу «Школьное молоко», а курируем ее мы, - общественная организация «Союз здоровья наших детей». На самом деле, и другие упаковочные компании заинтересованы в реализации программы «Школьное молоко» и поддерживают ее. Однако программа является международной, была инициирована компанией «Тетра Пак» в России. В условиях конкуренции другие компании также реализуются в этой программе. Кроме того, есть регионы, где молоко разливается в стаканы. Но до определенного момента «Тетра Пак» был самым безопасным вариантом, исключающим санитарно-гигиенические риски для детей, чтобы поить их молоком в школе и чтобы они его пили, потому что ребят привлекает яркая и красочная упаковка.
DN: Как вообще программа «Школьное молоко» стартовала в мире? Кто был ее инициатором?
ОП: Есть Федеральное агентство продовольствия. Есть ФАО, и они сводят все данные по программе по всему миру, потому что почти везде ее курируют некоммерческие организации, такие как мы. «Тетра Пак» оказалась самым инициативным и социальным производителем упаковки.
DN: Некоторое время назад даже были скандалы, когда другие упаковщики пытались зайти в школы с понятием «школьное молоко», в 2008-2010 годах, когда эта программа была под эгидой РСПМО. Было ясно и видно, что эта программа полностью лоббируется «Тетра Пак». Как обстоят дела сейчас?
ОП: Это было продиктовано тем, что молоко – скоропортящийся продукт. Если в какой-нибудь школе произошла вспышка отравлений, то первым делом проверяют молоко.
Если смотреть со стороны масштабных вещей, то можно говорить, что для «Тетра Пак» это внешний проект корпоративно-социальной ответственности. Однако был момент, когда человек, курирующий программу, ушел, и заменить его было некем, поскольку нужно понимать, каким образом взаимодействовать с системами образования, здравоохранения, администрацией городов и федеральными органами власти. Программа, по большому счету, инициативная, и здесь инициатива субъекта – либо они поят детей молоком и, таким образом, развивают молочную промышленность в регионе, либо нет.
DN: В чем заключается кураторство «Тетра Пак»?
ОП: Это кураторство не только «Тетра Пак». Мы общественная организация, во главе угла которой – дети. Поэтому приходится креативить, чтобы они пили молоко. Соответственно, придумав определенный проект, мы стараемся найти деньги в конкретном регионе у производителей, либо показываем проект представителям «Тетра Пак». Недавно, например, сделали книжку про молоко, она пользуется интересом у детей и родителей.
Это все социальные вещи, и какого-либо давления со стороны «Тетра Пак» нет. Но я разговаривала с учителями, были попытки использовать китайскую упаковку, что вызвало проблемы с доставкой и так далее. Когда заходили с пастеризованным молоком, директора школ отслеживали момент: молоко подается теплым, и дети перестают его пить, поскольку им не нравится пить из стаканов. С этим есть сложности, поскольку в ряде регионов, где пастеризованное молоко разливалось в стаканы, программа закрылась.
DN: Но «Тетра Пак» все равно финансирует или софинансирует?
ОП: Да. Но вопрос в том, что основные инициативы все равно исходят от нас – «Союза здоровья наших детей».
DN: В какую сумму программа «Школьное молоко» обходится «Тетра Пак» ежегодно?
ОП: Я не могу озвучить цифры, но скажу: если бы программу вел кто-то другой, она бы обходилась в три раза дороже. Сейчас она стоит десятки миллионов рублей.
За эти деньги мы в большей степени делаем мероприятия для детей. В прошлом году мы провели 882 урока силами детей в 71 регионе. Мы покупали очень классные подарки для детей, чтобы они рассказывали о программе. Плюс – производители давали нам молоко для мероприятий. Также были мастер-классы по здоровому питанию, со взрослым посылом, для подростков. Потом нам показывали переписку детей, где они говорили, что полюбили молоко.
DN: Как запускается программа в регионах?
ОП: В основном, это инициатива регионов. По законодательству регионы сами выделяют деньги. Те деньги, которые платит «Тетра Пак» идут, большей частью, на продвижение категории «молоко». Все, что касается организации программы, осуществляется за региональные или муниципальные бюджеты. Мы помогаем с документами, обоснованиями программы, а в общем – это инициатива самих субъектов, которые по законодательству покупают молоко и поят детей. К выбору поставщиков мы отношения не имеем, хотя хотели бы. Для каждого субъекта важно развитие местного производства. Законодательно это сложный момент, потому что вопрос аукционной закупки стоит перед теми, кто организует питание в школах. Здесь палка о двух концах. Может быть, регионы запускали бы больше программу, чтобы развить свое производство, но с сегодняшней системой сразу придет ФАС, либо они боятся, что крупные производители скинут цену и поставят какое-нибудь дешевое молоко.
«Тетра Пак» поставлял потому, что у них был патент на асептическую упаковку. И у нас был свой, российский ГОСТ под школьное молоко, который обеспечивал безопасность, и мы не сталкивались с теми проблемами, которые есть сейчас. ГОСТ 2013 года, согласованный с Белоруссией и Казахстаном, стал проблемой, потому что там прописано: разница в жирности 2,5% и 3,2% существенна и по цене, и все берут первый вариант. Мы отслеживаем закупки, смотрим по контрактам, кто, где и как торговал. Некоторые дистрибьюторы в социальных каналах в некоторых случаях даже травят народ, умышленно или нет. Здесь должны быть преградительные меры, тем более когда мы говорим о детях. Сейчас, к счастью, началось движение в сторону того, чтобы упорядочить организацию питания детей в школах. Именно в этот период у детей формируется костная ткань, репродуктивные органы и так далее, и здоровое питание нужно им как воздух.
Когда мы анализировали, то обнаружили, что молока в рационе школьников не хватает. Мы обратили на это внимание, на что нам сказали, что белка достаточно, но проблема в том, что мерить рацион белками, жирами и углеводами недостаточно. Если ребенок не добрал 5-10% кальция, то во взрослом возрасте он уже не доберет.
DN: Была ли программа «Школьное молоко» в советское время?
ОП: Да. Детям просто кипятили молоко и разливали в стаканы. Были отравления, но с точки зрения советской организации питания детей это была передовая деятельность, которую сейчас финны взяли на вооружение и транслируют всему миру, какие они молодцы. Вообще программа «Школьное молоко» началась в Англии, когда был голод и нужно было поддержать детей.
DN: Насколько важна эта программа? Ведь все необходимое дети могут получить из других продуктов.
ОП: На одном из мероприятий человек от медицины рассказывал замечательные вещи о том, как организовать питание, что не хватает кальция и чтобы его хватало, надо давать детям миндальные орешки. Но они стоят гораздо дороже, дети бегают и могут ими подавиться, у них может начаться аллергия. А молоко – это социальный продукт, он легко усваивается и доступен по цене.
DN: Как происходит реализация программы со стороны региональных властей?
ОП: Запускается программа – либо в дополнение к программе школьного питания, либо реализуются законодательно выделенные субсидии на питание детей как социальная помощь. И дальше происходит закупка – в школах или централизованно.
Там, где молоко закупается напрямую, проблем нет благодаря прослеживаемой цепочке. Сейчас мы говорим о возвращении программы в Башкирии. Мне понравилось, что там организовали выездные лаборатории, которые проверяют продукты, закупаемые школами. И если что-то находят, вызывают на ковер не только дистрибьютора, но и производителя.
Механизм нашей программы таков: выделяются деньги на покупку школьного молока из регионального бюджета. Там, где бюджет региональный, идет централизованная закупка, а потом молоко распределяется по школам. В Удмуртии изначально закупками занималось Министерство промышленности и торговли, а сейчас Министерство образования, и сам завод-поставщик подвозит продукцию в школы. Поставщика выбирают на конкурсе, согласно 44-му закону.
Все это происходит за счет регионального либо муниципального бюджета, потому что есть регионы, где только региональный бюджет, который как субсидия спускается на муниципальный, и есть регионы, где региональный бюджет и часть муниципального.
DN: Выгодное ли это для заводов мероприятие? Сколько примерно стоит литр молока с завода?
ОП: Перед началом учебного года происходят торги, чтобы дети были обеспечены молоком. Школы знают, сколько примерно детей у них будет. В основном, обеспечиваются 1-4 классы. Также есть регионы, где молоко дают каждый день, а есть регионы, где 2-3 раза в неделю. Частота потребления умножается на количество учебных дней, и получается бюджет.
Заводы говорят, что это невыгодно, но все равно участвуют. А я все же нашла выгоду для заводов. В 2017 году при подготовке к «Золотой осени» мы запросили у «Сарапул-Молоко» статистику. Те поставляли в школы «Топтыжку», марку, которая продается в магазинах. В тот год спрос на молоко падал, но товары марки «Топтыжка» продавались хорошо, рост составил порядка 12%. Так что выгода есть. Формируется имидж ответственного производителя, местный производитель покупается всегда больше. По данным Nielsen, когда формируется эмоциональная привязка, плюс 23% к продажам обеспечивается.
DN: То есть, в какой-то мере, для производителей участие в программе – это своего рода рекламная кампания за государственный счет?
ОП: Я бы прям так не говорила, но, в принципе, да. В тех регионах, где программа не реализуется, очень редко дается питьевое молоко – кроме тех регионов, где мы делали пилотные проекты. А так в рационе детей не предусмотрено питьевое молоко.
DN: Как построена программа школьного питания в России? Сколько это стоит, как организовано?
ОП: Есть СанПиНы для организации, есть методические рекомендации и много других законодательных моментов, на основе которых и формируется школьное питание. Существует 2500 актов, на основании которых организуется школьное питание. Много нестыковок, вопрос в том, что они нивелируются. Есть одна очень существенная. Стаканчик молока в советское время был 180 мл., его никто не отменял, а по требованиям он должен быть 200 мл. Организаторы учитывают эту разницу в недельном потреблении, но с другой стороны нестыковка остается.
В рацион школьного питания входят все необходимые продукты. Но питьевого молока там нет, потому что в нормах, обозначенных для школ, написано просто – «молоко». И оно есть в какао, кашах и других продуктах. Но надо, чтобы питьевое молоко тоже было.
DN: И как сейчас жить со всеми этими административными гильотинами, созданными Медведевым? Сейчас еще будет создана комиссия, которая прозаседает до следующих выборов Путина…
ОП: Жить нужно. Родители должны сами озадачиваться, чем кормить детей, и активно участвовать в том, что происходит в детсадах и школах. И сейчас закон о детском питании, который должен рассматриваться в Думе и быть принят к концу первого квартала этого года, содержит большой блок возможностей общественного родительского контроля за питанием детей. Родительский контроль – достаточно серьезный момент, потому что когда я была на мероприятии Национальной родительской ассоциации, многие родители говорили об отсутствии санитарной книжки, праве нахождения на кухне. Я для себя сделала вывод: организаторы питания, которые хотят заниматься питанием детей, вкусно готовить, для которых важно здоровье, даже настаивают на том, чтобы родители приходили и пробовали
DN: Законодательно сейчас ничего нельзя сделать. Любое нарушение – и тут же привлекается прокуратура и другие службы…
ОП: Не буду называть регион, но был случай, когда компанию – организатора питания привлекли за то, что они отремонтировали столовую. Есть абсурдность большого количества моментов. Нужна возможность простого родительского контроля, чтобы родители могли прийти и посмотреть, чем кормят их детей.
DN: Сколько стоит школьное питание на человека в день?
ОП: Зависит от региона. От 14 до 120 рублей. 14 рублей – это чай и хлеб, там нет никакого молока, хотя оно было бы логичнее. Это Брянская область.
Также есть 228 положение, куда входят многодетные, малообеспеченные. И сейчас рассматривается вопрос обеспечения инвалидов. Если мы возьмем Ленинградскую область, то там 70% расходов на питание детей компенсируется из бюджета. Это политика региона.
DN: А есть регионы, где нельзя доплачивать?
ОП: Есть. Например, Ярославская область. Там отдельно едят те, кто по дотациям, и те, кто за свои деньги. Такая же ситуация в Хабаровском крае, и Сергей Фургал, недавно занявший пост губернатора и имеющий троих детей, был шокирован и задал вопрос: вы что делаете? И это правильный вопрос.
Если есть программа «Школьное молоко», то она должна быть систематической и не должна быть отдельной от всего питания в целом. В книжке по школьному питанию за 1957 год было написано: каждый ребенок должен быть накормлен, потому что это наше будущее, наш человеческий капитал.
DN: Не проще ли сделать так, чтобы родители скидывались раз в месяц и был закон, запрещающий кормить детей вредными продуктами?
ОП: Не проще. Когда мы ездили в Карелию, где действовала программа, и мне писали карельские родители, что программу собираются закрыть, то мы инициировали определенные вещи: приехали с прессой в местное министерство образования. Там на нас накинулись, поскольку не ожидали, что мы привлечем прессу и депутатов. Мы на полгода отсрочили закрытие программы, и мне потом один из депутатов прислал информацию по спросу и предложению маленькими партиями. Есть несколько вариантов, кроме 44-го закона, один из них – спрос и предложение: пишется необходимость небольших партий, делается заявка, на которую продукция закупается. Когда обеспечение школы большое, директор не может позволить себе закупать маленькими партиями. В сообществе организаторов питания правильно говорят о том, что отвечать за питание должен директор школы. Однако сейчас профессии учителя и врача обесцениваются, а профессия повара обесценена уже давно. Никто не хочет идти поваром в школьную столовую.
На закон о детском питании были большие надежды в плане того, что он упорядочит многие моменты, и изначально в нем было все, начиная с кормящих матерей и заканчивая школами. Потом закон причесали. Сейчас есть плюс в том, что детское питание у нас до 18 лет, а организаторы настаивали, чтобы продлили программу до 23 лет, потому что они кормят и учащихся в колледжах. Детское питание осталось в том контроле, что и в советское время. Мы принимали участие в создании закона, собирали предложения от организаторов питания.
DN: Не кажется ли Вам, что государство – как собака на сене? И само не делает, и другим не дает?
ОП: Тут сложность в другом. Если взять западный опыт организации питания, мне рассказывали, что во Франции выходит глава семейства и говорит: «а мы уже 60 лет кормим 5 школ». А кормят уже 60 лет потому, что родители в округе довольны. Если бы они что-то делали не так, то уже давно бы не кормили.
А в России все организовано государством, частных организаторов не такое большое количество.
DN: Получается, в детских садах и школах с питанием проблемы. И они связаны с тем, что этим занимается государство?
ОП: Ну а кто должен этим заниматься, если не государство? Дело в том, что у нас принимается закон, а с точки зрения любого управления бизнеса работа с любым положением должна приносить результат. В этом вся проблема: закон пишется, но нужно дать директорам документацию, на основании которой разработаны шаблоны.
DN: «Школьное молоко» – провальная программа?
ОП: Нет. Здесь заслуга тех глав субъектов, которые считают детей нашим главным капиталом. В Воронежской области с первого по девятый класс поят детей молоком. Удмуртия является пионером, там с 2005 года действует программа. В Ленинградской области тоже с 2005 года. В Белгородской области поят молоком с первого по одиннадцатый класс. Краснодарский край – с первого по девятый класс, но 2-3 раза в неделю.
В защиту Ярославской области могу сказать, что там ищут варианты по внедрению программы. У них есть задача развития своей молочной отрасли, они понимают, что реализация программы – это и социальный аспект, и развитие производства молочной продукции.
DN: Почему они не сработались с «Ярмолпродом»?
ОП: Они сработались, но сейчас «Ярмолпрод» не поставляет, потому что на это не выделили денег.
По поводу провальности программы… Там, где она реализуется, не только школьное молоко, но и питание детей в целом получает другое отношение. Даже год правильного питания для ребенка – это большой задел для его здоровья. От этого программа очень выиграла. В Воронежской области, например, постоянно мониторят здоровье детей.
А все, что касается остальных в плане провальности… Если не реализовывать программу и не заниматься очень плотно школьным питанием, здесь мы проигрываем все.
DN: Расскажите о своих рекордах.
ОП: По поводу программы «Школьное молоко», что касается нашего союза и той деятельности, которую мы осуществляем, у нас есть рекорд, и заключается он в том, что мы объединяем все знания в здравоохранении, образовании и АПК. Плюс все это заворачивается с точки зрения маркетинга. На Молочной Олимпиаде, кстати, будут и психологи, и медицина, и, самое главное, будет обсуждаться вопрос, очень важный для молочников: почему родители отказываются давать своим детям молоко.
Мы должны как можно больше молочников переключить на новые знания о том, как должно продвигаться молоко и как его преподносить новому поколению. И это может быть рекордом.
DN: Что такое Союз здоровья наших детей?
ОП: Это общественная организация, созданная в 2017 году, для реализации инициатив программы «Школьное молоко», чтобы организаторы программы могли свободно общаться со здравоохранением и образованием, реализовывать инициативы с детьми.
Мы собираемся создать определенный продукт продвижения для молочников, тогда мы уже выйдем как Союз, сохраняющий здоровье наших детей.
Это некоммерческая организация, членом пока является только «Тетра Пак».
DN: Как эта компания стала членом Союза?
ОП: Мы делали мероприятия для программы «Школьное молоко» как рекламное агентство. Привлекали к этому администрацию, расширяли свои полномочия в реализации мероприятий. Для нас не было проблемой делать прямую рекламу по всей России, но дети заряжают: все что касается их праздников, награждений и так далее. В школах Сарапула мы провели большие молочные олимпийские игры, это тоже можно считать нашим рекордом.
DN: Спасибо!
