Интервью с Эдуардом Почивалиным, генеральным директором ООО «Богимовские сыроварни»

Источник: The DairyNews
Об особом пути органического сельского хозяйства, предпосылках и перспективах в России рассуждал в эфире «Молочных скептиков» владелец единственной в Калужской области органической молочной фермы полного цикла Эдуард Почивалин. Детали беседы – в печатной версии интервью.
Интервью с Эдуардом Почивалиным, генеральным директором ООО «Богимовские сыроварни»

DN: Планируете ли Вы когда-нибудь начать зарабатывать на органическом сельском хозяйстве в России?

ЭП: Когда мы только вышли на землю с нашими идеями и подходом к органическому ведению сельского хозяйства, нас считали сумасшедшими, сектантами, жуликами. Тем не менее, мы идем своим путем и не просто рассчитываем, а уже зарабатываем на этом. Пускай инвестиции окупаются пока только в прогнозах, но мы уже имеем определенную положительную динамику денежного оборота. Сегодня мы констатируем, что спрос на нашу продукцию значительно превышает предложение.

DN: Когда Вы начали реализовывать проект и сколько вложили на старте?

ЭП: Сколько мы будем находиться на земле, столько и будем учиться, стартовать и запускать новые процессы, поскольку прелесть сельхоздеятельности в том, что она практически безгранична в развитии. И, разумеется, в инвестициях. Сейчас мы занимаемся растениеводством, животноводством, переработкой, агротуризмом, развитием альтернативной занятости. Также мы заточены на производство альтернативных видов энергии – биогазовые и, возможно, ветровые установки. Все это можно реализовывать на месте, не говоря уже о различных вариациях производства продукции.

Проекту около четырех лет, зародился он в голове у нашей основательницы. Мы увидели, что на европейской полке есть разные виды продукции – в том числе продукция с биомаркировкой, на отдельной полке. Потребители любят о ней рассказывать. Первой мыслью было, что тут замечательно поработали маркетологи. Был скепсис, но потом мы посмотрели, изучили сертификацию, которая применяется к данным производителям. После этого убедились, что это отдельная подотрасль сельского хозяйства, полностью оформленная н территории Америки, Европы, Японии, где существуют закрепленные государственные стандарты. И поняли, что скоро это придет к нам, поскольку наши огромные территории, обладающие колоссальным потенциалом, просто обязаны производить органическую продукцию.

На сегодняшний день в проект вложено около 300 млн рублей. В основном, это свои средства.

Если говорить о проблемах, с которыми мы сталкиваемся, то сегодня это то, что мы не получаем кредитных ресурсов, которые нам положены. Сегодня разработана неплохая программа субсидирования процентной ставки. Но органическая продукция обладает особенными качественными и ценовыми показателями. И та цена на молоко, которую требуют от нас заложить банковские структуры, беспрецедентно низкая. Эта цифра создана для сельскохозяйственной промышленности. Поэтому сейчас, формируя собственную систему реализации, мы показываем банковским структурам историю наших продаж, положительную динамику и надеемся путем господдержки преодолеть эту проблему и получить ресурсы.

DN: Государству нужен прорыв, а Вы прорыв не обеспечите.

ЭП: Как это?

DN: Сколько у Вас сегодня коров?

ЭП: 70 голов.

DN: А у Штефана Дюрра 30 тысяч. Поэтому его и субсидируют. У него субсидированная ставка 1%.

ЭП: А давайте сравним нас с Газпромом. И Штефана закроем, потому что зачем нам связываться с таким рискованным делом как сельское хозяйство. Если мы закроем все хозяйства и пустим всех работать только на нефтегазовую отрасль и не будем развивать АПК, то что будет?

DN: Нам кажется, раньше так и было. Просто история с санкциями, Крымом и так далее вынудила государство использовать инструментарий, который был под рукой.

ЭП: Есть два принципиально разных понятия. Сельскохозяйственная промышленность, которая обеспечивает продбезопасность, доступность продукции для каждого жителя нашей страны. И есть понятие «сельское хозяйство», которое на сегодняшний день в нашей стране практически отсутствует. Село сегодня рассматривается только в контексте урожаев и надоев. Про людей в селе забыли, оно пустеет, города растут, качество жизни людей снижается с каждым днем. Проекты вроде нашего направлены на то, чтобы обратить эту тенденцию вспять. Производство продуктов более высокого качества и более дорогих является приоритетным не только с точки зрения качества показателей продукции и их экспортопригодности. Мы сегодня обладаем огромным количеством земель, которые могут кормить и нас, и Европу. Также наш проект помогает развиваться таким направлениям как агротуризм, промысел, благотворительный фонд, который занимается восстановлением усадьбы в Богимово, известной как «Дом с мезонином» Чехова. И такая деятельность помогает вернуть в село не только дояров, механизаторов или агрономов, но и представителей других профессий. Это может предотвратить массовое бегство молодежи из села.

DN: Но это же делаете Вы, а не государство.

ЭП: Сейчас да. Но на примере той же Томской области – уже пошло субсидирование органического сельского хозяйства: 1 тысяча рублей на гектар сертифицированной земли. Хотя до официального вступления закона еще больше полугода, но в Томской области придумали способ поддержать своих производителей. Это же замечательно, производителей перечислили поименно на собрании, поставили в пример и сказали, что им важно то, что едят они и их дети.

Наша мотивация не была связана с политической деятельностью. Мы просто задумались над тем, что едят наши дети, и поняли: это может быть не просто маленьким домиком в деревне, хотя это тоже становится тенденцией – несколько соседних семей создали мини-кооперацию и полностью себя обеспечивают экологической продукцией, как они считают. Однако нужно понимать, что именно можно считать экологической продукцией.

Речь идет о качестве жизни людей, которое непрерывно связано с понятием «устойчивое развитие». Невозможно развивать только экономический аспект. Устойчиво развитие включает 3 аспекта: экономический, экологический и социокультурный. Москва сегодня является ярким примером бешеного развития экономической, умеренного развития социокультурной и отсутствия развития экологической составляющей. И развитие всех трех направлений нужно государству, чтобы обеспечивать качество жизни людей.

DN: Кто именно считал Вас чуть ли не сектантами?

ЭП: Да все, включая администрацию. Это происходило потому, что мы не являлись профессионалами и пришли из совершенно иных сфер. На седьмом сельском сходе в Томской области было отмечено, что приход в сельхозотрасль управленцев из других сфер положительно сказывается на развитии АПК. Привнесен свежий взгляд, новые решения, новые модели развития.

Когда мы только задумались об этой тематике, то даже толком не могли сформулировать, чего же мы хотим, как объединить эти три аспекта, о которых я говорил. И мы поехали по Европе, с севера на юг, объехали Данию, Голландию, Германию, Швейцарию, Италию, посетили около 80 органических ферм, 50 сыроварен, в том числе сертифицированные органические линии Arla. Мы привнесли этот подход и, прежде всего, стали объяснять его нашим сотрудникам. Вначале мы с Антоном Гудовым работали на земле самостоятельно. Люди наблюдали, уверенные, что мы зальем чем-нибудь поле, чтобы получить урожай. Но мы не залили ни разу за целых три года, а потом начали строить коровник. Нам тогда казалось, что вокруг никого, но выяснилось, что рядом были люди с колоссальным опытом. Они убедились, что мы делаем все так, как заявляли, и усилили нас. Сегодня наши сотрудники, еще с советским опытом, с удовольствием перенимают знания, которые мы привезли из других стран. Мы регулярно привозим датчан, голландцев, экспертов по растениеводству, животноводству, переработке.

DN: Поддерживают ли Вас власти Калужской области?

ЭП: Да. Сегодня на территории Калужской области мы единственная органическая молочная ферма полного цикла. Нас регулярно приглашают на различные мероприятия, где мы рассказываем о своем опыте. Это сельскохозяйственные коллеги, коллегии министерства экономического развития, все отраслевые и событийные мероприятия. Самый яркий пример – «Золотая осень-2018». Мы были одним из 6 предприятий на стенде Калужской области. Министр сельского хозяйства и замгубернатора с удовольствием отмечали наш проект как передовой проект Калужской области.

Я уже ставлю нашей области в пример Томскую, поскольку тысяча рублей на гектар – это серьезные деньги, которые в нашем случае помогли бы окупить затраты на сертификацию и внедрить интересные технологии.

DN: Как в Европе поддерживают органическое сельское хозяйство?

ЭП: Субсидиями. В Голландии субсидии походят до 30-40% годового оборота компании.

Нам было проще в том плане, что мы взяли земли, которые пустовали 15 лет и практически заросли. Мы сдали почву на анализ в лабораторию и сразу получили органический статус. А существующим предприятиям, как в Европе, нужно пройти период конверсии. То есть урожайность пойдет немного вниз, надои тоже, а цена расти не будет, поскольку продукция не будет являться органической. На этот период государство оказывает поддержку в виде субсидирования затрат на сертификацию, субсидирования упущенной выгоды. В каждой стране по-своему. Но интенсивность этой поддержки растет с каждым годом. Например, мы видим, что в Дании уже превышен 10-процентный рубеж по выпуску продукции под биомаркировкой.

DN: В 2004 году я провел конференцию «Рынок экологически чистых продуктов питания». Туда пришло порядка 300 участников, там были и ныне действующие эксперты, которые говорили, что рынок органических продуктов составляет 10-11% и растет колоссальными темпами. Они утверждали, что через 10 лет все кругом будет органическое. Но прошло 15 лет, и ничего не изменилось. Поэтому, на мой взгляд, слова о том, что органический рынок будет расти, являются мифом.

ЭП: Это не так. Цифры сейчас действительно впечатляют. Переход на органику можно смотреть в гектарах, надоях или тоннах производимой продукции. Посольство Дании регулярно публикует показатели, они гордятся этими данными. У них растет экспорт и запрос. Не только Европа готова потреблять российскую органику, но и Китай. Мы – небольшое предприятие: 1200 га, ферма на 70 голов, но даже я получаю запросы от китайских закупщиков, которые готовы приобретать наши сыр, мясо, овощи. Однако мы пока не настроены на экспорт, объемы еще не те. Также мы больше нацелены на внутренний рынок, поскольку надеемся, что отечественному потребителю была доступна продукция, качеству которой доверяет весь мир. И пока что мы работаем в трех местах: наша собственная ферма, Калуга и Москва.

DN: Сколько стоила органическая сертификация?

ЭП: Это сложный вопрос, потому что стоимость высчитывается из каждого отдельного случая. Это недешево, также это объект коммерческой тайны, но высчитывается из многих показателей: объемов производства, размерами предприятия и его географической расположенностью. Задача сертификатора – уложиться во времени и максимально полно описать производство, убедиться, что оно соответствует заявленным планам производителя и заявленным стандартам и на основе этого подготовить отчет.

DN: Но это странно: вы потратили время, приложили большие усилия, вложили большие деньги. У Вас есть запросы из Китая, но Вы планируете поставлять свою продукцию в Россию. Для чего тогда нужны были все эти усилия, когда Вы могли бы производить ту же самую продукцию, не получая для этого сертификатов?

ЭП: Она не та же самая. Давайте начнем с растениеводства… В органическом растениеводстве запрещены гербициды, пестициды и минеральные удобрения. Разрешен севооборот и вывоз тех самых органических удобрений. Плюс существуют условия биологической защиты, описанные в регламенте. Здесь мы сталкиваемся с проблемой – почти не можем вырастить кукурузу, поскольку ее забьет сорняк. Урожай у нас более чем скромный. Выращивая рожь, мы получили около 22 центнеров с гектара. Рожь была не такая высокая, натура была похуже, хотя качественные показатели были прекрасные. С тех же полей, обработанных химикатами, можно было бы собрать до 30 центнеров, но я бы такую продукцию покупать не стал. Когда я вижу, что в посевную люди работают на полях в противогазах, мне не хочется есть эту продукцию и давать ее своему ребенку.

Без сертификации мы не можем дать различия между продукцией промышленного сельского хозяйства и нашей. Должен быть какой-то гарант, и мы выступаем как раз за государственное регулирование данной сферы.

Мы получили первый сертификат на землю в 2014 году, когда закон еще лежал на полке. В Европе это движение идет с 80-х годов. У нас сейчас есть шанс преодолеть этот путь гораздо быстрее – за 5-7 лет. Надо сказать, что мы прошли 2 сертификации – одну по российскому ГОСТу об органическом сельском хозяйстве. И сделали это именно для того, чтобы разделить обычную продукцию и нашу.

По европейской сертификации нас сертифицировала голландская компания «Контрол Юнион», по российской – первая наша компания, которая прошла аккредитацию в «Росаккредитации», «Органик Эксперт».

DN: Какой сертификации сегодня можно доверять?

ЭП: Пока что это европейский «Зеленый лист». Он себя зарекомендовал, сертификационный орган находится под жестким контролем у Еврокомиссии, и постоянно идет проверка качества их работы. Например, раньше 2 проверки в год были обязательны только в случае экспорта продукции, поскольку из стран СНГ, в частности, из Украины и Казахстана, было поставлено несколько недобросовестных партий. Шли огромные скандалы, были отзывы лицензий, дисквалификация аудиторов… Сейчас внедрили обязательную двухразовую сертификацию для России, даже если продукция не отправляется на экспорт. Поэтому «Зеленый лист» сегодня действительно является тем знаком, которому можно доверять. Об этом никто не знает, но мы рассказываем. Ведем деятельность на каждой из наших рыночных точек, обучение персонала наших партнеров-покупателей, просветительскую работу на самой ферме – приглашаем людей посмотреть на производство продукции и объясняем разницу.

В животноводстве мы запрещаем профилакторное лечение. На огромных животноводческих комплексах идет постоянная профилактика, и это понятно. А органическая ферма не может быть огромной. Самая большая, на которой я был, состоит из нескольких коровников и содержит 400 голов. Само следование стандартам вынуждает к определенным технологическим решениям. Мы лечим животное, только если оно заболело или получило травму. Главный человек на ферме – доярка, поскольку она каждый день работает со стадом и видит его самочувствие. Поскольку животных немного, все проблемы выявляются на той стадии, когда еще не развились. У нас за 2 года не было вспышек инфекционных заболеваний. Но здесь мы вынуждены постоянно следить за тем, чтобы было чисто, чтобы грамотно убирался навоз, чтобы с подстилками все было в порядке. Используем инновационные средства защиты, например, датский антисептик, который тоже прошел на соответствие регламенту. Если же животное приходится лечить гормонами и антибиотиками, то его молоко не попадает в танк вдвое дольше, чем указано в аннотации. Также в регламенте сказано, что животное нельзя лечить больше 2 раз в год. И если это приходится делать, значит ты работаешь как-то не так. Логика направлена на то, чтобы создать животным условия жизни, максимально приближенные к естественным. Несмотря на то, что нет рекордных надоев, наше молоко полноценно.

Животноводческий комплексы добиваются увеличения надоев следующим путем… Максимально насыщенный корм, премиксы, которые содержат в составе такие названия, что становится страшно. Я не понаслышке знаком с тем, что такое карантинные мероприятия. В конце жизни корова попадает на бойню, и в ее мясе накапливается много всего.

DN: Получается, что органическое сельское хозяйство – в какой-то мере движение вспять. Насколько возможно, что оно перестанет быть нишевым и сможет накормить население?

ЭП: Есть книжка Хелены Болисон, датского нутрициолога, «Быть или не быть. Опыт органического сельского хозяйства», в которой рассказывается об истории происхождения того сельского хозяйства, которое мы сегодня называем традиционным. После Второй мировой войны Европа лежала в руинах, и была задача накормить как можно быстрее огромное количество людей, восстановить отрасль производства продуктов питания. Именно тогда стали активно использоваться гербициды и пестициды, тот же знаменитый ДДТ. Его рекламировали как манну небесную, однако из-за ДДТ умерло много птиц, которые поедали насекомых в обработанных полях. У людей был всплеск заболеваний, связанных с внесением минеральных удобрений. Мамы-первороженицы сегодня с грудным молоком выдают детям целый заряд вредных веществ, в том числе – ДДТ.

В Европе сейчас тысячи гектар стоят в конверсии, и этот показатель растет. Да, отчасти мы возвращаемся к истокам, потому что даже изобретатели этого послевоенного метода не считали его постоянным. Но потом вмешался бизнес.

Перед органическим сельским хозяйством не стоит задачи накормить весь мир. Печально, что у нас миллионы гектар земли сейчас бесхозные. Но у нас есть выбор: залить их удобрениями и приспособить под промышленное сельское хозяйство или задействовать при производстве органической продукции. А это и добавленная стоимость, и альтернативная занятость в рабочих местах, и возрождение села. Неужели для нас это не важно? Но органическое сельское хозяйство – это отдельная подотрасль, которая должна иметь свою поддержку и активно развиваться.

DN: Верите ли Вы, что в сегодняшних условиях, когда в стране получают поддержку только крупные предприятия, способные экспортировать, может сложиться ситуация, что маленьких хозяйств – производителей органики станет больше?

ЭП: Конечно. В последнем Послании Федеральному собранию Путин сказал, что нужно развивать производство органической продукции, разработать знак. Это поддержка. В Томской область уже есть меры господдержки, Калужская область разрабатывает данные меры, оказывают нам помощь, например, со сбытом, рекомендуют к участию в различных ярмарках, поручаются за нас при работе с сетями.

DN: Потенциал наших гектар ограничен спросом, а со спросом в России большая проблема. Плюс – органическая продукция изначально дорогая. Получается, что она либо для небольшого круга обеспеченных людей, либо для экспорта.

ЭП: На заре нашей деятельности мы участвовали в ярмарке в центре Калуги. Подошла бабушка, попробовала наш творог, который мы продавали по 600 рублей за килограмм, и сказала, что лучше купит меньше, но более качественную продукцию. И таких людей немало.

Подобные истории повторялись, когда мы обрели торговую марку, когда вышли на полку. Спрос есть. Наша целевая аудитория, в основном, люди с детьми. У нашего сыра средняя цена – 1,5 тысячи рублей за килограмм, и некоторые люди готовы платить за него и больше. Но мы пока делаем сыры среднего качества, поэтому и цена средняя. Мы учимся работать и с нашим молоком, из-за чего сталкиваемся с трудностями в плане переработки, в том числе, по содержанию консервантов и прочих веществ.

DN: Есть ли параллели между органическим производством и производством халяльной или кошерной продукции?

ЭП: Это отдельные правила, которые связаны в большей степени не с технологическими особенностями, а с особенностями культа. Мы сейчас восстанавливаем храм, и это для нас не просто задача – восстановить, чтобы там пошли службы, – но целый посыл по восстановлению культуры, по созданию ориентира, вокруг которого люди, работающие на земле, могли бы находить в себе силы. Поэтому назвать сельское хозяйство атеистичным у меня язык не повернется.

DN: К тому же традиционное производство более устойчиво и позволяет создавать инфраструктуру на селе.

ЭП: В той же книге Хелены Болисон приведены датские исследования, в которых видно, что надои и урожая при использовании ядохимикатов идут вниз, а при органическом сельском хозяйстве и севообороте, благодаря которому почва год от года становится все более плодородной, динамика положительная. Так что органическое сельское хозяйство гораздо перспективнее и более выгодное. Не нужно тратиться на дополнительные агротехнические операции, химикаты и реагенты. Корова одомашнена 8 тысяч лет назад.

DN: Есть ли еще органические хозяйства в России, которые получили европейскую сертификацию?

ЭП: Да. Мы одни из пионеров, но не единственные. Есть растениеводческие предприятия в той же Томской области с площадями больше 15 тысяч гектар. И они увеличивают свои площади, у них большие планы. Смущает только, что они работают исключительно на экспорт, в Европу я бы с удовольствием покупал у них рапсовый жмых. Но они расширяют площади, сертифицируются и намерены пойти на внутренний рынок.

Недавно наш сосед в Тульской области Павел Абрамов получил сертификат на растениеводческое предприятие. Также у нас еще много коллег, готовых выделять мощности под производство органической продукции.

DN: Но в молочном животноводстве это сложнее, чем в растениеводстве?

ЭП: Конечно. Для органического молочного животноводства нужны органические корма и площади под выпас. Плюс – сами животные.

Все это сложнее, но реально. Мы, на территории нашего кластера, в ближайшие 2 года планируем иметь дойное поголовье в 400-450 голов. Плюс шлейф. Все это будет размещено на нескольких фермах, появится централизованная переработка. Мы видим и понимаем, как все это сделать. Мы импортировали животных с органических датских ферм, ради чистоты эксперимента.

DN: Но ведь за эксперименты нужно платить деньги…

ЭП: Да. Сегодня это исключительно частные инвестиции от основателей нашего проекта, предпринимателя из Москвы Эльвиры Гудовой. Она работала в сфере строительства и девелопмента, имеет определенное отношение к образованию. Я являюсь ее учеником, и с детства мы говорили о том, что в бизнесе важны не только деньги ради денег, но и нечто большее, миссия. Любое новаторство требует инвестиций и смелости. Мы производим продукты питания и мотивируемся собственными детьми. Господдержка скоро придет на помощь, но главное, что потребители просят нашу продукцию, у нас тысячи положительных отзывов, мы не успеваем благодарить всех. Это греет душу, и мы понимаем, что на верном пути.

DN: Из какой сферы Вы и Ваши коллеги пришли в АПК?

ЭП: Из сферы девелопмента и строительства, у нас экономическое и юридическое образование. Уходить из юридической сферы в сельское хозяйство было абсолютно не жаль, поскольку самое приятное в АПК – возможность осязать результат своей деятельности.

DN: Расскажите о достижениях, личных или компании, в которой Вы работаете.

ЭП: На последней выставке «Продэкспо» был отдельный органический салон, в рамках которого мы заняли 3 первых места, в том числе – в номинации «Лучший свежий продукт», где было представлено наше джерсейское цельное молоко. Причиной победы стало не только качество молока, но и вкус. Когда мы начинали и еще не имели конечной продукции, было мнение, что органическая продукция не так вкусна, поскольку там нет подсластителей или регуляторов вкуса. Но потом мы убедились, что полноценная продукция очень вкусная.

Судила международная экспертная комиссия, в том числе и представители комитета самого «Продэкспо».

DN: Каков Ваш вклад в социокультурное развитие Богимово?

ЭП: «История в Богимово» – это проект по устойчивому развитию, целью деятельности которого является повышение качества жизни людей. Сегодня мы являемся самой крупной фермой полного цикла по производству органической продукции с европейским сертификатом. Мы произвели первый импорт органического скота в Россию. Также мы более 4 лет ведем работу по спасению Богимово, это уникальный памятник архитектуры, усадебный ансамбль, который состоит из нескольких зданий, в том числе – храма. Мы проделали колоссальную документальную работу, восстановили яблоневый сад, начали работы по восстановлению церкви. Также мы спасли усадьбу от документального разрушения, поскольку она была разделена на несколько частей, принадлежащих разным ведомствам. Сейчас подготовлен проект реконструкции, мы получили первые пожертвования. И что самое важное, нам удалось создать целое движение людей, которые вокруг этого проекта обретают вторую жизнь. Некоторые из наших сотрудников бросили пить, употреблять наркотические вещества, вернулись в семьи. Само это для нас является показателем успешности данного направления. Кто-то начинает заниматься ремеслом, кто-то идет учиться, и все это не может не радовать нас.

DN: Спасибо за беседу!

Возврат к списку

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью