Интервью с Дмитрием Керимовым, генеральным директором FOSS Россия
DN: Дмитрий, все знают, что FOSS занимает на рынке лидирующие позиции. Как Вы считаете, за счет чего компания стала передовой в своей отрасли?
ДК: Простой вопрос, на который нет однозначного ответа. FOSS основали в 1956 году, первый продукт был для рынка зерна. На сегодня в компании восемь сегментов. В 1963 году начало развиваться молочное направление. Более полувека в индустрии сделали FOSS одним из лидеров, мы были одними из пионеров в области молочной аналитики. Кроме того, компанию отличает упорство и постоянство: мы всегда идем вперед. Нужно принимать во внимание также две вещи – у FOSS нет штаб-квартиры, вместо нее функционирует центральный офис, построенный в 2014 году. Наш основной акционер Питер Фосс запретил называть его так, потому что в его понимании штаб-квартира – это место, где сидят высокопоставленные бездельники, надувающие щеки. Наш головной офис - FOSS Analytical Centre. Второе, что я хотел бы отметить – на первом этаже этого центра есть музей, где представлены приборы различных эпох: те, которые сейчас в продаже или когда-то продавались. Под этим музеем есть так называемая «комната ужасов», где представлены приборы, над которыми FOSS работала, но так и не выпустила на рынок. Компания не скрывает свои поражения. Были как взлеты, так и падения. Первое не есть причина почивать на лаврах, а второе – не есть причина отчаиваться.
Возвращаясь к вопросу, что позволяет быть лидерами рынка: мы одними из первых начали идти по выбранному пути и до сих пор не останавливаемся.
DN: FOSS развивается в достаточно многих направлениях. Можно ли выделить отдельные из них?
ДК: Есть ключевые сектора, а есть нишевые. Если в Италии, Франции, Чили, Германии вино является одним из ключевых сегментов, то в России этот сегмент нишевой. В успешный год мы продаем три прибора в винном направлении. В неуспешный – ноль. Но ни тот, ни другой результат на нашей общей деятельности никак не отражается. В год с учетом молока мы продаем в России порядка 250 приборов.
Кроме того, в России ключевыми направлениями являются зерно, молоко, комбикорма и мясо.
DN: В продолжение темы комбикормов – что является драйверами роста этого рынка?
ДК: Недавно Агроинвестор представил рейтинг 25 крупнейших производителей комбикормов, в котором четвертый год подряд первое место занимает Черкизово, будучи при этом крупнейшим производителем мяса. В целом, эти 25 компаний произвели около 50% всех комбикормов на рынке, его емкость порядка 30 млн тонн. Поэтому драйверами являются, конечно, крупнейшие производители, очень приятно, что у 17-18 из них установлено наше оборудование и далеко не по одному прибору. Индустрия комбикормов также консолидируется: были прогнозы, что к 2025 году 25 ведущих компаний будут производить порядка 70% всех комбикормов. Иными словами, рост будет скорее экстенсивный, чем интенсивный за счет объединения и слияний.
Китай открыл дорогу российскому мясу – этот внешний фактор также является своего рода движущей силой. Поставки свинины пока не разрешены, но мясо птицы поставлять можно. По прогнозам на рынке, к 2025 году 30 млн тонн комбикормов, которые производятся сегодня, должны превратиться примерно в 40 млн тонн – рынок вырастет примерно на 30%.
В целом, среднесрочные перспективы хорошие – если посмотреть на население России, это 2% населения земного шара и 15% от всего объема мировых пахотных земель. Получается, что каждый россиянин должен кормить шесть иностранцев. Перспективы экспорта очень хорошие – нельзя сказать, что неограниченные, рамки есть всегда. Кроме того, никто в мире не собирается останавливаться и ждать, когда Россия свой экспорт разовьет. Предпринимаются контрмеры, контршаги и борьбу за рынок никто не отменял. Но если привести глобальную статистику, сегодня население составляет 7,5 млрд человек. К 2050 году оно должно вырасти на 2 млрд. Но есть еще рост уровня потребления – пресловутый средний класс в мире разрастается, а это прослойка с активным потреблением. Сейчас ее величина – 1 млрд людей, ожидается, что к 2050 году она вырастет до 5 млрд. Это говорит о том, что уровень мирового потребления увеличится примерно в 4 раза в ближайшие 30 лет.
DN: Если рассматривать рынок молочной отрасли: какими Вы видите рост и развитие? Будет ли молочная отрасль развиваться без существенных ограничений?
ДК: Если говорить о внутреннем потреблении молочной продукции, то оно, насколько я знаю, стагнирует последние 2-3 года: не растет весомо, но и не падает. Поэтому если уж расти, то по большому счету за счет внешних рынков. Мы выросли в производстве молока за последние годы, но это потому что мы «отсекаем» Новую Зеландию, Беларусь и всех остальных традиционных поставщиков сухого молока. Внутреннее потребление, по моему прогнозу, существенно прирастать не будет – в пределах нескольких процентов, но особенно это картину не изменит. Если уж расти, то ориентируясь на восток – кроме Китая, есть еще Индия, Индонезия и другие страны. Вряд ли мы начнем когда-то активно поставлять нашу продукцию на запад. В то же время, вместе с радужными перспективами агроэкспорта на восток, нужно быть готовым встретить на этом пути огромное количество подводных камней и разного рода препятствий.
DN: Вы достаточно много работаете с молочной отраслью. Какую характеристику можете дать переработчикам – они активные, деловые? Сейчас очень много людей, которые приходят совершенно из других областей. Вы видите в этом плюсы или минусы, скорее?
ДК: Когда люди приходят со стороны и приносят деньги, это, конечно, плюс. Значит, видят потенциал того, куда идут. Деньги ведь не пахнут. Если деньги направляются в молочную индустрию, это говорит о ее привлекательности с точки зрения возврата вложенного капитала. Хотя мы все знаем, что деньги достаточно длинные при производстве, переработка позволяет получить средства в более короткий срок. Так любопытно рынок устроен, что первый в стране переработчик по объемам – французская компания, второй – американская, которая вообще молоком нигде не занимается, кроме как в России. А крупнейший производитель молока в России – немец, хоть и с российским гражданством.
Деньги приходят в отрасль со стороны и это, безусловно, хорошо. Но иногда они приходят не совсем со стороны – так, РусАгро, крупный агрохолдинг в направлении сахара, масложировой промышленности, с недавних пор занялся переработкой молока. Назвать их непрофильным инвестором сложно. С точки зрения инвестиционной привлекательности, такая тенденция будет продолжаться еще лет пять.
DN: Как со стороны Вы видите развитие отрасли?
ДК: Отрасль, безусловно, развивается. Для того, чтобы стартовать активно, надо начинать с плинтуса. Когда достигается определенный уровень зрелости, развитие возможно на несколько процентов в год. Нельзя назвать отечественную молочную промышленность недоразвитой, есть крупные игроки с крупными долями. Активно развиваться в ближайшее время, по моему мнению, будет органика. Я избегаю таких терминов, как «экологически чистый», «натуральный». Органика в отличие от них – определение вполне понятное. Там есть перспективы. Кстати, с тем, что называется «органик», можно будет идти и на Запад, и в других направлениях. Я думаю, в ближайшие пять лет развитие сектора продолжится с теми деньгами, которые приходят со стороны.
DN: Насколько, по-Вашему, актуальна тема фальсификата? Игроки рынка заинтересованы в улучшении качества кормов и молока?
ДК: Молочная отрасль является одной из самых высококонсолидированных – собственники бизнеса не ставят целью вырасти на 30-40%, это сложно. Они, скорее, стараются привнести максимальную стабильность в свою работу, чтобы качество продукции изо дня в день было одинаково высокого уровня. Борьба с фальсификатом – это не отдельный тренд, а часть большой стратегии, направленной на то, чтобы быть уверенным, что Роспотребнадзор не завалит проверками, а блоггеры не раструбят на всю страну, что на производстве нашли ртуть и крысиные уши.
DN: Дмитрий, в одном из интервью было сказано, что более 90% рынка мирового оборудования принадлежит FOSS. О каком виде оборудования идет речь и сколько направлений развития оборудования Вы можете выделить?
ДК: Я думаю, не 90%, а 80% (улыбается). Отрасль известна – это зерно. Если говорить точнее, FOSS декларирует, что 80% зерна, выращиваемого в мире, так или иначе проходит через наши зерновые анализаторы. Если говорить о молоке, мы позиционируем, что каждый второй литр молока в мире проходит через наше оборудование.
DN: Кого бы Вы назвали своим основным конкурентом и в чем преимущество FOSS?
ДК: Как и у любой другой компании, у нас есть коллеги, которые позволяют нам не почивать на лаврах, а стремительно развиваться. Наше основное преимущество – колоссальный опыт, который дает возможность искать новые решения. Кроме того, отдельно я бы отметил инновации – мы презентовали рынку новый прибор, который называется BacSomatic™, – мы первые, кто смогли создать экспресс-метод определения соматики в период осемененности. Это выделяет нас на фоне других, потому что мы как пионеры стараемся развивать новые направления, приемы, которые прежде были недоступными или применялись классически.
В отличие от конкурентов, мы к молоку подходим с двух сторон: первое – молоко-переработчики. Второе – центральная молочная лаборатория, где ведется исследовательская деятельность по молоку. У нас есть такой прибор, он называется CombiFoss™, который покупают не переработчики молока, а ассоциации производителей, ветлаборатории, которые проводят глубокий анализ молока по самым разным параметрам. Поскольку мы этим занимаемся, то знаем молоко и достаточно хорошо. Могу сказать, что нет ни одного конкурента, который так же развивал бы оба этих направления.
DN: Пару лет назад появилась информация о том, что более 20 мировых нововведений принадлежит компании FOSS. Расскажите, что значит для компании наука и как компания инвестирует в это направление.
ДК: Часто большие компании рассказывают, какой процент от оборота вкладывают в R&D– если я правильно помню, то у FOSS это порядка 10%. Прежде я работал в компании Сингента – там соответствующая цифра была равна 8%. Наверное, для компании-лидера 8-10% - это правильное число и правильный процент от оборота, который идет на дальнейшие научные исследования. Если брать наши 8 сегментов, в которых мы работаем, то в год мы выпускаем на рынок 2-3 новых прибора, причем время от времени случаются какие-то инновационные вещи. Не могу сказать, какие новые приборы выйдут в скором времени. В зерне один прибор был выпущен совсем недавно – EyeFoss™, фактически это искусственный глаз: висит конвейерная лента, по которой идет зерно, определяется его пораженность. Такого нет ни у кого – условно я бы назвал его квантовым скачком в анализе зерна. Классический анализатор делает анализ за 30-40 секунд на белок, влагу, клейковину, крахмал – на базовые большие параметры. Инновационный искусственный глаз определяет микро-вещи: зараженность, пораженность. Могу сказать, что FOSS научился хорошо мерить «хорошие» вещи, позитивные показатели. Теперь мы учимся мерить негативные вещи – микотоксины, фузолиоз. Наверное, это и есть завтрашний день отрасли. Хорошо и быстро это делать в мире пока никто не умеет. Конечно, такие проекты требуют крупных вложений. Отдел инновационных разработок у нас, к слову, самый большой.
DN: На рынке представлен анализ поточного производства в реальном времени. В чем его особенность?
ДК: Существует три метода анализа: мокрая химия, лабораторный анализ и поточный анализ. Мокрая химия – очень точный анализ, однако основным его недостатком является длительность времени проведения: от 3 до 16 часов. Иными словами, пока результаты в обработке, с продуктом может случиться все что угодно. Примером быстрого анализа является FoodScan™ – он проводится достаточно быстро, но проблема заключается в том, что анализу подвергается не сам товар, а его некий образец: грубо говоря, на основании анализа 100 грамм делается вывод о 10 тоннах продукта. Что касается поточного анализа, он позволяет получать данные об изменениях в режиме реального времени. В этом случае мы уходим от понятия «образец» – мы говорим о самом продукте и выходим на понятие «чувствительность процесса». Это революционное изменение в анализе качества производимой продукции. Это не значит, что нужно отказаться от мокрой химии или лабораторного анализа – это не взаимоисключающие методы. Но если мы наблюдаем и поток в том числе, то с поточным анализом мы имеем полный комплекс мер для контроля качества.
DN: Сколько времени в таком случае будет занимать анализ?
ДК: Анализ идет непрерывно. Мы наблюдаем все, что идет по конвейеру и по производственной трубе – сканируем каждую секунду то, что происходит.
DN: Какова степень окупаемости оборудования для данного метода?
ДК: Сложно сказать, но если взять пример из производства мяса, по нашим расчетам при производстве мясного тримминга в текущих ценах в объеме 10 тонн за счет точного управления постностью мяса можно экономить в день порядка 100 тыс рублей. Допустим, мы работаем 30 дней и производим всего 10 тонн. В месяц это порядка 3 млн рублей, в год – 35 млн рублей. А поточный анализатор MeatMaster™ 2 примерно столько и стоит. На самом деле, это важный момент, потому что стоимость оборудования сначала кажется непомерно высокой, но когда начинаешь считать, становится ясно, что он окупается за 10-12 месяцев использования. Это говорит о том, что это даже не капитальные инвестиции, а операционные расходы. Что касается молока, пока сказать сложно – MilkоStream™ FT мы даже еще не пробовали. Но есть первая ласточка в лице «Умалата» на производство моццареллы: про окупаемость сказать не могу, но там и порядки другие, поточный анализатор стоимостью порядка 6 млн рублей.
DN: Привлекательность с точки зрения вложений важна для инвесторов.
ДК: Да, причем, им мало на пальцах показать – они приводят экономистов, те рассчитывают эффективность вложений. Это, безусловно, делать нужно, но за сколько окупается хороший модуль фальсификата? Или, допустим, в нашем приборе MeatMaster™ есть бонус-опция для определения посторонних объектов – костей, металла. Вот если вы купили за 40 млн MeatMaster™ и на первой же минуте он нашел гвоздь – как думаете, уже окупился или нет?
DN: Я правильно понимаю, что оборудование привозится из Дании?
ДК: У нас две производственные площадки – в Китае (там производится мокрая химия, и то не вся). Все сложное оборудование по-прежнему производится в Дании.
DN: Если российское Правительство повысит пошлины на ввоз оборудования, насколько это будет для вас критично?
ДК: Новые деньги, конечно, это может отпугнуть. Но в целом весь рынок базируется так или иначе на импортном оборудовании. Там, где мы с кем-то более активно конкурируем, это будет более чувствительно. Для BacSomatic™ это некритично, потому что нет аналогов. Для оборудования, которое стоит 5-20 млн рублей за единицу техники, повышение цены на 5% не станет существенным.
DN: FOSS развивает ряд различных направлений: от молока до вина. Насколько сложно поддерживать одновременно каждое из них в высоком статусе без потери качества?
ДК: Ключевым словом здесь я бы назвал фокус – на чем-то необходимо концентрироваться. Мы не очень активно следим за рынком вина: если не продадим один прибор в год, это не очень навредит нашему бюджету. К примеру, направление молока, где мы реализуем 30-50 приборов в год – это сектор, куда мы инвестируем и в работе которого активно участвуем. Наверное, если зайдет речь о сокращении расходов, то молоко будет последним, на чем мы начнем экономить. Отвечая на вопрос – развивать одновременно разные направления без потери качества очень сложно. Но есть хорошее выражение: если бы сороконожка задумалась о том, как она ходит, она бы тут же упала.
DN: Расскажите, пожалуйста, в завершение о ближайших планах как основной компании, так и российского офиса.
ДК: О глобальных планах компании мы уже немного упоминали ранее: мы намерены заниматься «плохими» анализами, не забывая при этом о «хороших». Если говорить конкретно о России в некой среднесрочной перспективе (5-10 лет), то мы планируем не потерять себя и свое место в возможности кормить мир. Открываются российские границы на восток, прежде всего, для вывоза сельхозпродукции. Каждый третий житель Земли либо китаец, либо индус. У нас есть все шансы кормить каждого третьего жителя планеты. Возвращаясь к FOSS, повторюсь – главное, не потерять себя, не потерять фокус на этом пути. Это позволит нам расти вместе основными игроками рынка. Это сделает его существенно более привлекательным для конкурентов. Тем более, не секрет, что рынки Западной Европы стагнируют. Поэтому будет и демпинг, и различные привлекательные конкурентные предложения. Будет еще сложнее, но мы намерены работать.
DN: Спасибо за беседу!
