Три богатыря. Интервью с Алексеем Демьяновым и Петром Кондауровым, основателями сыроварни «Сырная губерния»

Источник: The DairyNews
Американский бизнес начинается с гаража - в качестве примера вспомните историю компании Apple. Дело сыроваров же начинается с кастрюли. Они сами себя называют "Кастрюльщиками". Пошло дело, значит пора задумать и о заводе. Небольшом заводе. Информационное агентство The DairyNews побеседовало с основателями компании "Сырная губерния". Интересен их подход к  управлению, их идеи по развитию и как они, IT специалисты, решились на создание "губернии" в Калужской области.
Три богатыря. Интервью с Алексеем Демьяновым и Петром Кондауровым, основателями сыроварни «Сырная губерния»


DN: Почему Вы решили заняться именно сырами?

АД: Я считаю, что сыр – это самый сложный продукт. И когда мы стали думать о молочном производстве, поскольку являемся перфекционистами, решили взять именно сыр, хотя понимали, что предстоит немало трудностей. Изначально мы шли просто в продукты питания, потом в сыр…

DN: Как вообще возникла идея идти в продукты питания?

АД: Я несколько лет ездил в Альпы. Сначала просто катался на лыжах, потом возил группы по французским Альпам. Для этого я проводил там достаточно много времени, за которое у меня сформировалась любовь к местному сыру, хотя первые годы я не понимал, как они это едят. И в прошлом году, когда мы искали новый бизнес, причем производственный, когда началась тема с нехваткой сыра, мы занялись этим продуктом.

ПК: У нас с друзьями свой клуб, где собираются менеджеры и руководители различных направлений бизнеса и играют в форсайт-игры, прогнозирующие некие ситуации, и прокачивают навыки по выходу из этих ситуаций. И на одной из таких встреч Алексей сказал, что съездил на экономический форум, рассказал нам об этом мероприятии, и я понял, что все экономические факторы складываются в очень благоприятные векторы. В последнее время я думаю, что все ошибки, которые мы совершаем, а их было немало, прощаются нам сейчас только благодаря тому, что здесь очень благоприятные экономические условия. Если бы был сильный конкурентный рынок, то для нашего сегодняшнего уровня развития потребовалось бы гораздо больше инвестиций, чем мы вложили. Но в данный момент есть определенный промежуток времени, когда можно поошибаться, получая опыт.

В общем, я услышал, как Алексей рассказывает о сыре, и решил присоединиться, поскольку всегда любил этот продукт. Плюс мы с друзьями уже работали в команде и понимали, как действовать сообща. А самое главное в бизнесе – это доверительное партнерство, особенно и в сложные моменты: не перекладывать вину друг на друга, а искать решение вопроса вместе. Поначалу они не хотели меня брать, несмотря на то, что я предлагал проинвестировать. Говорили, что уже есть договоренность с банками. Это было в конце лета 2015 года, когда возникла только идея. Следующая встреча состоялась в ноябре, и я снова попросился в команду. Но взяли меня только на третий раз, тогда, когда банки не давали денег. Очень большой плюс – то, что мы на одной волне и у каждого своя компетенция. И как показала практика, очень хорошо, что мы пошли этим составом.

В итоге в декабре началось строительство, и в марте мы уже варили первый сыр. Но как типичные айтишники, мы допустили ошибку: действовали строго по проекту, со сроками, с дедлайнами и так далее. А дальше наше мышление в плане развития на тот момент не двигалось, поскольку раньше на этом этапе мы сдавали проект заказчику, а тут заказчиками были мы сами. В общем, мы все сделали и подготовили, а дальше расчеты в экселе нам говорят: делайте 4 варки в день, на 2 тонны молока, чтобы отбить средства. Начали варить, но сыр почему-то мало кто покупает и сам он странный. Однако поначалу мы мало на это обращали внимание, потому что руководствовались программой, расчетами. И так продолжалось полгода.

АД: Это если утрированно. На самом деле процесс был более плавный и видоизменяющийся.

ПК: Потом мы привезли технолога, он указал нам на ошибки, множество маленьких моментов, и дело пошло, мы начали получать тот сыр, который хотели. Он дал нам понять, что самое главное – это вкус сыра, а не входящие клапаны и прочие технические моменты. Наконец у нас все начало получаться, мы отвезли сыр нескольким дистрибьюторам. Всем нравится, все довольны, но нам хотелось бы, чтобы этот процесс шел быстрее. Есть моменты с упаковкой, например, нельзя упаковывать сыр в латекс. Сети говорят нам придумать упаковку, чтобы она защищала сыр.

DN: Сколько сегодня владельцев у сыроварни?

ПК: Трое. Мы и технолог, который сейчас уехал учиться в Углич на курсы повышения квалификации.

АД: Сыровары, как и врачи, должны учиться всегда, каждую минуту.

DN: Как Вы познакомились с технологом?

ПК: Алексей придумал бизнес и уговорил Женю выучиться на сыровара. Так что технолог у нас начинал с нуля.

DN: Как Вы делите задачи по ведению дел?

АД: У нас у каждого четкие задачи. За технологию и хозяйственную деятельность отвечает Евгений. Организационная деятельность и продажи на мне. А за маркетинг, позиционирование и морфологию отвечает Петр.

Причем эти роли как явно зафиксированы, так и командно отработаны.

ПК: Что мне нравится в нашем случае, так это отсутствие границ обязанностей. Все прекрасно понимают, что это общий бизнес.

Сейчас мы готовимся к расширению, и идет проектировочная работа. Мы хотим построить отдельный завод, так что тут и инвесторские вопросы. Я отвечаю за инвестиции, потому что вращаюсь в кругах людей, которые ищут, куда бы вложить деньги. Но нужен грамотный проект, а инвестиции надо привлекать, когда у тебя все хорошо. Иначе придется продать значительную долю в компании за небольшую сумму привлекаемых денег.

DN: Какой объем инвестиций уже вложен в сыроварню?

АД: Если говорить про то, что было до момента запуска, мы потратили порядка 10млн рублей – это на существующий цех, с учетом технических и организационных расходов, которые пришлось сделать за 3-4 месяца.

ПК: Надо еще понимать, что многое мы делали своими руками. Экономили, как могли.

АД: Та же сыроваренная машина. Мы посмотрели, как сделано у итальянцев, но это очень дорого, особенно в связи с курсом евро. В итоге мы сами заказали ее производство и получили в 8 раз дешевле.

ПК: У итальянской машины много функций автоматизировано и запрограммировано. А мы, поскольку являемся айтишниками, можем эти вещи реализовать сами. В итоге наша бочка получилась даже лучше, потому что у итальянской машины из нержавейки только часть, а у нас вся полностью.

АД: Пульт стоит в 10 раз дороже, если его покупать. А мы его фактически спаяли. Наш технический, айтишный, опыт позволил нам значительно сэкономить. И второй раз мы такое уже не повторим, потому что у нас нет столько времени.



DN: За какой период планировали окупить инвестиции?

ПК: Согласно программе, у нас со второго месяца должен был быть операционный ноль. А возврат инвестиций – к концу этого года. Но мы сразу договорились, что все инвестиции реинвестируем.

АД: Даже не год, а порядка 10-12 месяцев, по нашим расчетам.

ПК: А на деле у нас только сейчас практически операционный ноль.

АД: Мы не учили самое главное: есть типы технологий, которые у людей на кончиках пальцев. Технолог, который приезжал нас учить, рассказывал, что в Казани крупное производство сыра, его пакуют тоннами, но получается отстой. Оказалось, что там стоит робот, который клепает 9 из 10 с отклонениями в кислотности и так далее. И технолог вынужден был объяснять людям на пальцах. Также и здесь.

Если бы у нас были инвестиции на сбыт и маркетинг, мы бы тоже влезли куда-нибудь, благодаря объемам. Но продукт от этого лучше бы не стал. И у нас ушло время на доработку технологии, чтобы обеспечить сыр того качества, которое мы имеем сейчас. Хотя, как мы считаем, это еще далеко не предел.

DN: Расскажите, как Вы нашли это место?

АД: Любому сыру надо ошибиться 5-6 раз. Я всегда это говорю, когда мне звонят и просят сварить пармезан. Чтобы сварить качественный сыр, мы должны 5-6 раз сделать ошибки, отработать технологию. Чтобы ошибиться с трехнедельным сыром, уйдет полгода. А чтобы ошибиться с годовалым сыром, нужно 6 лет.

С этим местом можно провести аналогию, потому что у нас были критерии на запуск, которые мы сами себе придумали и считали, что это важно. Например, что близость к молоку – это ключевое условие.

ПК: Мы думали, что сыроварня должна быть рядом с фермой, чтобы доставляемое молоко не портилось.

АД: Все наши критерии крутились вокруг молока. Мы потратили более 2 месяцев, объездили всю Центральную Россию. И первым критерием было молоко, его номинальное качество. Вторым – доступ к административному ресурсу. Мы понимали, что в нашей стране можно вести бизнес без проблем, но нужны контакты с определенными государственными службами. В Тульской и Калужской областях нас очень ждали, говорили: приходите к нам, мы вам во всем поможем. А были области, которые вообще никакого интереса к нам не проявляли.

Также надо всегда пробовать шире и больше. Разный сыр получается лучше из разных сортов молока. Зацикливаться на одном в принципе нельзя. Самое главное, что технология в руках нашего партнера. Сыры делают наши сотрудники, а он контролирует все процессы. Но, например, сыры с трюфелем варит только он сам. Наш Евгений – хороший хозяйственник, во все вникает досконально.

Если возвращаться к выбору места для сыроварни, то есть несколько критериев. Приближенность к молоку и удобство взаимодействия с различными органами власти.

ПК: Близость к молоку должна быть правильной. Слишком близко к ферме строить не стоит.

АД: Это запах. Сейчас мы понимаем, что близость фермы – убийство для нашего сыра.

ПК: И самое главное в выборе места – независимость. Чтобы не влияли ни чиновники, ни молокопроизводители.

DN: Сколько молока сейчас перерабатываете в сутки?

АД: Пока что 500 литров. Но наши контракты должны продвинуть нас на следующий этап. За последние пару месяцев мы проработали всех возможных поставщиков в радиусе 200 км. Мы сварили по 500 литров от каждого. Потом поняли, что именно мы ценим в молоке, почему сыр из него получается именно таким. И сейчас есть 2 поставщика, которые, как мы считаем, нам подходят.

ПК: Сейчас наш сыр нравится и мне, и всей моей семье.

АД: Субъективно мы знаем, что нам нравится, и это помогает двигаться и развиваться.

ПК: В Фейсбуке мы как-то написали «наших косяков длиннопост», где мы выкидываем мешками неудавшийся сыр, причем на большую сумму.

АД: Но мы понимаем, что это и есть отработка технологии. Сначала мы теряли много, потом начали терять меньше, наверняка еще потеряем, но поймем, что и как нужно делать.

ПК: Уже сейчас есть уверенность, что этому бизнесу быть. Я считаю, что перелом случился во время ярмарки, когда у нас и сыр хороший получился, и мы поняли, что люди его берут. Из эксперимента наше дело превратилось в бизнес, который надо развивать.

DN: Как Вы складываете цену реализации?

ПК: До лета мы считали стоимость виртуально. А реально прикидывать начали в конце, когда появилась своя самодельная ЕРП-система. Сначала считали себестоимость по сырью, а сейчас начали с учетом зарплат, электроэнергии. Наша модель тоже потихонечку растет и оптимизируется. С другой стороны, нас регулирует рынок. Дороже, чем он хочет, мы все равно не продадим.

Оптовая цена цена для магазинов – 600-700 рублей.

АД: Обычная качотта у нас стоит 600 рублей, со всеми добавками – 700 рублей. А с трюфелем мы пока не знаем цену, потому что еще не рассчитали.

ПК: Себестоимость постоянно скачет. Если варить по 2 тонны молока в день, она сильно падает, может даже до 350 рублей. Если варить по 100 литров в день, уже 700 рублей – только себестоимость.

АД: Очень многие делают сразу дорого, но мы этот сыр хотим сделать массовым сегментом. Мы не закладываем в себестоимость ошибки, чтобы наши сыры не становились сильно дорогими. Мы понимаем, что со сверх-маржой много не продашь, даже с отличным пиаром и другими настройками, потому что даже если нас возьмут все топовые сети, они все равно не продадут столько, чтобы нам закрыть экономику и планы по масштабированию. Не будет этот сверхдорогой сыр продаваться десятками тонн, в лучшем случае – десятками килограммов.

DN: Кто придумал название «Сырная губерния»?

ПК: Алексей. Смысл названия в том, что мы хотим расти. Но не выращивать гигантский роботизированный завод, а строить небольшие сыроварни вокруг городов-миллионников. Чтобы был хэнд-мейд фермерский продукт, тем не менее, с большим количеством сыроварен.

Сейчас мы создаем систему управления качеством.

АД: Есть компании на некоторых рынках, которые умудрились за счет информатизации и алгоритмизации добиться взрывного роста. То есть развитие заключалось в автоматизации, и в увеличении объектов управления.

С одной стороны, мы наделали ошибок в самом начале, решив делать сыр как роботы. С другой стороны, идея масштабированного подхода от нас никуда не ушла, потому что мы так живем и мыслим. Но мы поняли, что автоматизировать и масштабировать нужно не зерно в руках сыровара, а технологию организационную. И основной задел сейчас в том, что на базе нашего сегодняшнего опыта мы пойдем дальше открывать сыроварни, и у нас будет возможность управлять определенным количеством этих проектов. И наша основная бизнес-цель в этом направлении. Мы хотим, чтобы наша «Сырная губерния» переросла в «Сырную страну» :-).

ПК: Первая идея была – уйти от привязки к местности.

АД: То есть мы смотрели на остальные сыроварни, которые назывались «Грано Падано», «Пармеджано Риджано» и так далее. У нас есть друзья, которые подвигли нас построить сыроварню, – это «Сямозерская сыроварня из Карелии». Они назвались так, потому что находятся на берегу этого озера.

И мы поняли, что нам этот вариант не подходит. Все упоминают в названии место, а мы должны стать общероссийским проектом в долгосрочной перспективе. Я считаю, что если ты, создавая бизнес, не собираешься стать лидером рынка, то нет смысла начинать. И мы хотим, чтобы в каждом регионе у нас была своя сыроварня.

DN: Какие регионы планируете охватить?

АД: Нас уже ждут в Волгограде, говорят, что есть место и молоко, даже предлагают возместить часть денег. Это частник, который согласовывает с администрацией. У него есть сбыт, магазин с фермерскими товарами. Он уже продает наши сыры, мы поставляем их в Волгоград.

Также обсуждали Тверскую область.

ПК: Я вообще хочу открыть сыроварню на границе с Китаем, потому что в азиатских странах сейчас начинают активно потреблять молочную продукцию.

Мы сейчас на практике вводим штабные сессии. Классическая структура организации имеет строение пирамиды, вершина которой – руководитель. Но есть теория, что компания управляется эффективнее, когда есть внешняя структура – штаб. И в идеале мы планируем, что организуем компанию, где будет наемный генеральный директор, а мы - учредители - будем в штабе, который непосредственно разрабатывает стратегию и через определенные промежутки времени встречается и принимает решения на основе текущей ситуации. Мы уже сейчас раз в месяц встречаемся по стратегическим вопросам.

DN: Какой у Вас сейчас текущий ассортимент?

АД: Сейчас у нас задача – сузиться до одного вида сыра. И обязательно будем делать трюфели, потому что это уже визитная карточка. Сейчас мы хотим достроить нашу финансовую модель за счет увеличения объема производства без увеличения количества выпускаемых сортов.

ПК: На объем нужно выйти, чтобы компания жила и были средства, которыми можно управлять.

DN: Как Вы сейчас занимаетесь реализацией продукции? У кого скупаете другие сыры?

АД: Идея была следующая: заниматься производством, найти дистрибьютора и так далее. И когда сходу это не получилось, по уже названным причинам, надо было что-то делать. И мы начали свою розницу. Пускай она пока тоже маленькая, но уже успешная. И на этом фоне мы начали понимать: лежит наш сыр, это классно, есть определенная выручка, но ее надо наращивать. А для этого надо делать ассортимент. Именно выпускать его мы не можем. Скажу больше: были сыры, которые мы хотели выпускать, но в итоге нашли поставщика и поняли, что конкурировать с ним бессмысленно. И сейчас у нас в лавке широкий ассортимент: полутвердые и твердые сыры, камамбер, моцарелла… У нас это уже как отдельный бизнес, со своим директором.

ПК: Со сбытом есть парадокс: производители сыров в основном каждый открывает свои точки, и это выгоднее, чем присутствовать на уже существующем рынке, входить в сети и магазины. Изначально, когда мы продумывали бизнес, сбыт осознанно не учитывали. Алексей сказал, что нельзя говорить о сбыте, пока нет сыра, и я только на практике это осознал. И вот мы начали варить сыр, сбыта не было, в сети входить долго, и начали продавать в интернете. Высокую цену там не поставишь, было тяжело с доставкой, пришлось организовывать свою. В итоге мы за 2 недели продавали порядка 40 кг. А потом открыли точку и за день продали больше, чем за 2 недели.

АД: Сейчас эта точка стабильно работает и показывает рост. Она находится в Обнинске. А вот в Москве пробуем открыть уже третью точку – и никак.

ПК: Разница в десятки раз. Причин мы пока не нашли. В Обнинске и Мытищах одинаковые экобазары, а разница в выручке – в десятки раз.

DN: Закупаете Вы не только калужские сыры, но и из других регионов?

АД: У нас в лавке только натуральные сыры. Рынок ремесленных сыров еще настолько молодой, настолько несформированный, что реальный бизнес пока получается у единиц. И в этом плане мы многим помогаем, притом, что решаем еще и свои задачи.

DN: Часть сыров Вы планируете поставлять в Москву, в какую-то сеть…

ПК: В москве у нас точек пока нет. Но мы регулярно участвуем в ярмарках и сырных днях.

АД: Обнинск продает порядка 15-20% нашего сыра, в Волгоград еще порядка 10%. Если говорить о сетях городского масштаба, у нас есть планы по заходу в какую-нибудь из них, даже уже имеются договоренности. Мы сейчас закрываем вопросы НДС. Это «Алые паруса», а с остальными пока ничего не известно.

DN: Не проще ли сконцентрироваться на Калужской области?

АД: Возможно, но пока это не наш путь, потому что, может быть, у нас на это не хватило, либо времени, либо сил, либо понимания.

ПК: Основной момент – это риск. Если мы сейчас сконцентрируемся на Калужской области, потратим силы, то кто нам гарантирует, что сыр будут покупать? Условно сыр в сетях по 1200-1300 рублей за килограмм. И по нашему предположению это для человека, у которого зарплата 60-100 тысяч. А если человек зарабатывает от 12 до 30? Захочет ли он покупать такой сыр? Если да, то как часто? Поэтому мы и решили зайти в те регионы, где есть наши потенциальные клиенты.

АД: Обнинск – такое место, куда едет много москвичей на дачи, а дачи для многих становятся чуть ли не ПМЖ. Есть человек из Москвы, который ездит к нам специально за сыром.

Мы начали прорабатывать Брянск, но там нам показалось менее интересно. Мы все равно решаем задачу операционной безопасности.

DN: Заметили ли Вы поток инвестиций в сыроделие от представителей бизнеса, которые раньше не имели отношения к молочной отрасли?

ПК: Вообще таких людей много. Но не все хотят вкладывать именно в сыроделие. Кому-то интересно крафтовое пиво или что-нибудь еще. Тех, кто хочет инвестировать в нас, довольно много. Это обусловлено тем, что сами потенциальные инвесторы в такой бизнес идти побаиваются, а мы пока деньги не берем, хотим убедиться, что все получится с первым кейсом.

АД: Скажу мнение Евгения, который больше общается в тусовке сыроваров… Если в прошлом году ажиотаж на тему открытия новых сыроварен был больше, то в этом году желающих не много. В последние несколько месяцев вообще нет принципиально новых проектов. Но в моей компании, которая занимается разработкой сайтов, которой уже 12 лет и ее можно назвать зрелой, было то же самое. В официальных российских рейтингах было по 150 тысяч компаний, и все работали. А сейчас пошло укрупнение и специализация. Думаю, в сыроделии будет так же. Вопрос лишь в том, сколько времени это займет и как изменятся геополитические моменты, которые на нас все равно повлияют. Надо работать в той ситуации, которая будет, и мы научимся в ней работать. Но к этому надо быть готовыми.

Сейчас мы делаем ошибки, которые рынок нам прощает, потому что сам рынок сыра сейчас такой. Но он созреет быстрее, чем айтишный, потому что в айти-сфере все развивалось вообще на пустом поле, а в сыре успешные бизнес модели реализованы даже на просторах СНГ. И в итоге все российские «кастрюлькины проекты» схлопнутся, потому что крупные производства со своими объемами инвестиций их просто сметут.

ПК: Поэтому надо быть готовым, выходить на их уровень, чтобы конкурировать.

АД: Это может произойти в течение 5 лет, и наша задача – стать за это время полноценным игроком со всеми выполненными планами.

DN: Планируете ли монетизировать отходы?

АД: Вообще монетизация – это странное понятие. Когда мы бесплатно отдаем сыворотку, но все расходы по доставке за счет получателя, это уже монетизация. Иначе нам бы пришлось платить за утилизацию сыворотки, и это дороже.

Но это первый уровень. А второй – продавать ее за деньги. Третий – продавать ее с дополнительной переработкой в виде готового продукта.

Мы это планируем, но сегодня такая задача не в приоритете.

DN: Если высокие цены продержатся, то это гибель для всех средних переработчиков, что на руку крупным и мелким. На Ваш взгляд, что будет, если цена на молоко останется в районе 30 рублей, с сыроделием? Изменятся ли у Вас планы?

ПК: Надо понять, почему цена высокая. Если это экономически обоснованно, то хоть ты построй свой животноводческий комплекс, цена не изменится. Я не думаю, что сейчас цена взвинчена из-за бешеного спроса. Если будет доступ к дешевым заграничным молоку и сыру, наша отрасль не сможем стратегически с этим конкурировать.

Почему зарубежное молоко может быть дешевле нашего? Из-за дотаций, против чего не попрешь, либо из-за технологизации.

АД: Причем технологизация в плане организации подхода к работе.

ПК: И я думаю, что это путь для нашей страны в плане снижения себестоимости – посредством технологизации производства: сокращения людей, инвестиций в оборудование, экономику, логистику и так далее.

АД: Возьмем систему разделения труда на уровне страны… Фактически система России сравнивается с какой-нибудь европейской системой. И получается, что другая реалия на этом рынке имеет другую культуру, другой подход, другой срок существования. Большинство проектов, как наш, находятся на другом этапе, и это свидетельство, что мы пока не доросли до того, чтобы иметь какой-то результат. Сейчас мы переинвестированы, перекредитованы и так далее. Обидно, что обычно, чем система разделения труда более развита, тем дороже все должно стоить. Но парадокс в том, что импортные сыры с плесенью стоят дешевле, чем наши, притом, что за границей система разделения труда более развита. И конкурировать мы с ними не сможем. А все вторичные продукты идут от молока, и поэтому, думаю, деваться все равно будет некуда: импортные продукты опять появятся, а нам всем либо умирать, либо уходить в узкие ниши, либо каким-то образом укрупняться. Но опять же – дешевле молока мы работать не можем. И выживут те, кто, например, предложит новую организационную схему. Как у европейцев: низкая цена молока, но прибыль от переработки. У нас этого нет в принципе: каждый друг другу враг номинально, потому что задачи разные, и никакой кооперации быть не может. И дальше деваться некуда, кроме как пытаться договариваться. Либо узкие ниши, которые хороши тем, что почти непотопляемые и совершенно немасштабируемые. То есть, если нам придется уходить в узкие ниши, мы никогда не построим свою сырную губернию.

DN: Ваш совет людям, которые только планируют заниматься сыроделием?

ПК: К нам сейчас очень много людей обращаются с предложениями строить вместе завод. Мы вложили в сыроварню порядка 10 миллионов. Чтобы состоялся серьезный разговор, они должны быть готовы вложить около 50 миллионов, потому что сыроварни в подвале можно открыть и самому. И у нас есть первый фильтр серьезности намерений: мы предлагаем разработать для них техническое задание (проект завода, бизнес-план, срок окупаемости), которое стоит 300 тысяч рублей. Если человек с серьезными намерениями и готов вложить 50 млн, то он безусловно согласится рассчитать все за 300 тысяч.

Мы сейчас в кооперации с людьми, которые строили заводы, финансистами, которые привлекали инвестиции. Я сам привлекал инвестиции в проекты общей суммой не на один десяток млн рублей.

Поэтому наш совет новым сыроварам – считайте, перед тем, как вкладывать деньги.

АД: Можно ответить с позиции воодушевленного человека, который скажет: хочешь – делай. Я считаю, что выгодно можно заниматься всем, даже скупать у фермеров навоз. Но все надо организовать.

Когда я ездил на встречи в Гарвард, мне рассказали байку. Самого крупного производителя соков в Америке спросили, как он решил открыть такое производство. И он ответил, что просто не знал, насколько это сложно. А потом уже назад нет дороги. Но на самом деле вариантов ответа много, и все правильные.

Посмотреть фоторепортаж с "Сырной губернии".
30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью