Сыроваренный завод "Сармич": Вызов из Мордовии

Задача государства — оградить такие предприятия от нечестной конкуренции.

Генеральный директор сыроваренного завода «Сармич» Игорь Проказов считает, что ни один производитель сыров в России сегодня не может работать с прибылью

Фото: Олег Слепян

«Катастрофа. Молочная отрасль в тупике. Мы разоряемся» — так говорят о сегодняшней ситуации на молочном рынке многие его участники. Летом положение дел у производителей молока всегда ухудшается: в это время коровы дают больше молока, а спрос на него из-за жары и поры летних отпусков падает. В нынешнем году стало еще хуже: сырое молоко стало дешеветь задолго до сезонного падения цен и уже в конце апреля в некоторых регионах стоило 9–10 рублей за килограмм, при том что в начале года молочники прогнозировали нижний порог цен на уровне 12–14 рублей. В результате производители вот уже несколько месяцев работают без прибыли. Главная причина этого — снижение платежеспособности переработчиков, у которых в нынешнем году резко выросли издержки — прежде всего расходы на ГСМ, налоги, электроэнергию, заработную плату. При этом адекватным образом увеличить продажные цены производители молочной продукции не могут из-за растущей конкуренции с более дешевым импортным продуктом и так называемым молочным фальсификатом. Особенно трудно приходится тем предприятиям, которые вложились в модернизацию и имеют большую инвестиционную нагрузку.

Одно из них — сыроваренный завод «Сармич», который чуть более полугода работает в Мордовии. Это уникальное предприятие, первый крупный сырзавод, который построили в нашей стране с нуля за последние тридцать лет. Сыроваренные заводы в России в основном старые, некоторые из них модернизированы, в лучшем случае достроены новые цеха. «Сармич» претендует на то, чтобы стать самым крупным предприятием среди производителей натуральных сычужных сыров. Пока завод находится в стадии пуска-наладки и перерабатывает 120 тонн молока в сутки, а с выходом на полную мощность объем переработки составит 500 тыс. тонн (для сравнения: существующие сегодня крупные предприятия перерабатывают в сутки не более 400 тонн молока).

Производство сыра — наиболее уязвимая сегодня молочная подотрасль. Будучи самой молокоемкой (на производство килограмма сыра необходимо 10 литров молока), она в большей степени испытывает конкуренцию с импортом, поскольку сыр легко транспортировать и в сравнении с остальной молочной продукцией он дольше хранится. О том, как в нынешних условиях может развиваться современное перерабатывающее предприятие в молочной отрасли, «Эксперту» рассказал генеральный директор завода «Сармич» Игорь Проказов.

Молочники считают убытки

— Как вы думаете, почему молочная отрасль в кризисе?

— Из-за несправедливой конкуренции. Сейчас все участники молочного рынка сидят в одной дырявой лодке. Перед вашим приходом мне звонили другие сыроделы. Кризис сейчас очень серьезный. Никто не приукрашивает картину. Предприятия работают в убыток, причем не только мелкие, но также средние и крупные. Последние полгода даже гиганты молочной промышленности закрывают свои сырзаводы или перепрофилируют их. В частности, недавно в Мордовии прекратили заниматься производством сыра на крупном заводе «Надежда». Компания «Данон-Юнимилк», которой принадлежит это предприятие, стала концентрироваться на высокомаржинальных продуктах с небольшим содержанием молока — йогуртах, творожках.

Российские переработчики, прежде всего те, кто специализируется на производстве традиционных молочных продуктов, не могут конкурировать с импортом. И все ожидают ухудшений. Вступив в ВТО, Россия снизит пошлины на ряд молочных продуктов из Европы, станет невозможным квотирование. Соответственно, поток импортных молочных продуктов возрастет. В Европе уже сегодня производство сыров превышает потребление, поэтому многие страны рассматривают российский рынок как приоритетный. Вы посмотрите, что происходит. Даже по официальным данным доля импортных сыров сегодня составляет 50 процентов. А на самом деле на полках магазинов их 70 процентов и более.

— Производители из каких стран наши основные конкуренты?

— Самое опасное сегодня — поток молочной продукции из Белоруссии. Сырье оттуда вывозить запрещено, но при этом существует очень мощная перерабатывающая промышленность — за государственные деньги с государственной поддержкой. Находясь с Белоруссией в едином таможенном пространстве, мы не можем осуществлять на наших границах транспортный контроль. Для молочной продукции из Белоруссии нет никаких преград. На мой взгляд, объемы белорусской продукции превышают необходимый нам уровень как минимум в два раза. При этом белорусские производители сильно демпингуют. В Москве легко купить в опте белорусский сыр жирностью 45 процентов по 150 рублей за килограмм — и это с доставкой, а у нас только себестоимость производства такого сыра с учетом НДС обходится не менее чем в 170–175 рублей. С маслом ситуация еще тяжелее. Себестоимость российского масла «Крестьянского» жирностью 72 процента составляет 160–170 рублей, не меньше, а белорусы продают его в России по 100 и даже по 95 рублей за килограмм. И как в такой ситуации отечественная молочная отрасль может быть прибыльной? Никак. Российские компании работают с отрицательной рентабельностью.

— А какая у вас рентабельность?

— Завод пока работает на треть мощности, поэтому убытки на этом этапе являются плановыми. Но из-за критического состояния отрасли размер убытков чрезмерно высок. По итогам 2011 года чистые убытки завода «Сармич» составили 22 миллиона рублей. В этом году ситуация ухудшилась. По итогам первого квартала наш убыток составил 16 миллионов рублей. И подобная ситуация наблюдается во всей отрасли. Сегодня ни один производитель натуральных сычужных сыров не может работать с прибылью. У кого-то убытков больше, у кого-то — меньше. То же самое касается производителей сухого молока и сливочного масла. Если кто-то из сыроделов и работает сейчас с прибылью, то благодаря производству сырных продуктов или за счет производства фальсифицированной продукции, когда жиры молочного происхождения заменяют на более дешевые растительные.

Социальная функция

— Вы говорите, что другие молокоперерабатывающие заводы закрываются. А вы сами не разочаровались в своем проекте?

— Точка невозврата пройдена еще в 2008 году, когда началось строительство завода. А сейчас разочаровывайся не разочаровывайся, а работать надо. Своим появлением «Сармич» обязан экс-главе Республики Мордовия Николаю Меркушкину, который принял решение о строительстве крупного сыродельного завода для того, чтобы наладить сбыт молока местных сельхозпроизводителей.

— То есть у вас государственный проект?

— Нет, проект частный, но с господдержкой в области привлечения инвестиций. Строительство завода в основном финансировалось за счет займов из бюджета Мордовии, в рамках программы развития республики, как особо значимый объект. Сумма вложенных инвестиций в проект с учетом всей инфраструктуры составляет порядка двух миллиардов рублей. Вторая сторона, участвующая в реализации проекта, — «Росагролизинг», с его помощью для завода приобреталось все оборудование.

— Предприятиям с госинвестициями проще конкурировать с другими…

— Привлечение инвестиций нам обошлось несколько дешевле, чем если бы мы брали только банковские кредиты, но все равно инвестиционная нагрузка очень высокая. Нам не легче, а тяжелее, чем давно работающим сырзаводам. Одно дело эксплуатировать старый завод, ничего в него не вкладывая, а другое — построить завод с нуля. В нашей стране кредиты не бывают бесплатными, даже если они взяты с помощью государства.

Сегодня частные инвесторы, кто считает деньги, не вкладываются в производство сыра, потому что ситуация в отрасли тяжелая — сроки окупаемости проектов просматриваются лишь очень отдаленно. Мы выполняем скорее социальную функцию.

В молочной отрасли заработать сегодня можно только в двух случаях: на производстве высокомаржинальных продуктов, куда уходят символические объемы молока, или фальсификата. Ни того ни другого мы делать не будем. Мы производим только традиционные натуральные сыры и масла и хотим, чтобы нашу продукцию знали во всей стране и чтобы она ассоциировалась с высоким качеством.

— За счет чего вы планируете развиваться помимо качества продукции?

— Мы создаем вертикально интегрированный холдинг. Пока у нас есть условное название: «Сыры Мордовии». Вся наша операционная деятельность осуществляется на производстве, поэтому до настоящего времени у нас не было необходимости создавать юридическую надстройку, которая требует издержек — на бухгалтерию, дополнительный персонал. А сейчас мы созрели для роста. Будем создавать и управляющую компанию, и общий торговый дом.

Сейчас у нас два основных производственных актива — сыродельный комбинат «Ичалковский» и сыроваренный завод «Сармич». Помимо этого мы завершаем приобретение завода «Починковский» в Нижегородской области, который тоже планируем модернизировать. Там же будем строить животноводческие комплексы для обеспечения этого завода сырьем. Сегодня у нас в Мордовии уже есть пять собственных комплексов, которые снабжают нас сырьем.

Следующий наш шаг — сделать производство безотходным. Для этого построим в Инсаре, рядом с заводом «Сармич», современный цех по производству сухой сыворотки, которая применяется во многих областях пищевой промышленности. Сначала мы хотели сделать один большой завод по сушке сыворотки, но потом решили, что возить сыворотку с разных заводов в один за сто пятьдесят километров нерационально. Чтобы оптимизировать затраты на логистику, мы приняли решение, что в дальнейшем будем перерабатывать сыворотку в Инсаре и Починках.

Ставка на ГОСТ

— С кем вы конкурируете?

— Со всем миром. Сыры — очень транспортабельный продукт, привезти их можно отовсюду.

— И вы рассчитываете, что будете завоевывать, к примеру, нишу французских сыров?

— Нет, это невозможно. Франция — уникальная страна. Россиянин в год съедает пять килограммов сыра, а француз — в пять раз больше. Там совершенно другая культура потребления сыров. Традиционное европейское сыроделие представлено небольшими заводиками, зачастую семейными, которые переходят от отца к сыну. Ассортимент во Франции такой, что многим россиянам и не снился. У них в каждой провинции свой вид сыра — с различными видами плесени, корочками. Некоторые компании делают только один вид сыра, к примеру «Дорблю» и больше ничего, а у нас потребление сыра с плесенью в сотни раз меньше, чем сычужных. Сделать сыр с плесенью на современных заводах практически невозможно.

В той же Европе число мелких сыроварен снижается, сейчас там строятся крупные комбинаты, которые позволяют снизить себестоимость производства. С ними мы и будем соревноваться, потому что основные продажи в нашей стране приходятся на сычужные полутвердые сыры, такие как «Российский», «Пошехонский», «Голландский». И в этом сегменте как раз действуют наши сыроваренные заводы «Ичалковский» и «Сармич».

— Именно эти сыры делают практически все производители. Как вы намерены с ними конкурировать?

— Мы можем себе позволить выпускать качественный сыр. Во-первых, у нас есть опыт сырзавода «Ичалковский». Если смотреть по критериям ГОСТа, то ичалковские сыры считаются одними из лучших в стране. У нас работают бывшие работники «Ичалковского». Некоторые из них, перед тем как попасть на наш завод, учились во Франции, в других странах. Во-вторых, сегодня у «Сармича» самое современное в России оборудование. У нас минимальные трудозатраты и энергозатраты на единицу продукции. В-третьих, за счет эффекта синергии холдинга мы экономим на логистике, закупках, продвижении.

Даже при нынешних наших объемах переработки молока «Сармич» уже входит в первую десятку крупнейших сырзаводов России. А через два-три года наш холдинг будет в тройке лидеров российского рынка.

— Возникают ли у вас проблемы с торговыми сетями? Сейчас многие розничные операторы проводят политику снижения цен, которая затрагивает и молочные продукты.

— Мы не работаем напрямую с сетями. Работа с ними требует широкого ассортимента и больших логистических издержек. Мы сотрудничаем с дистрибуторами, которые взаимодействуют с несколькими производителями, поэтому могут предложить рознице требуемый ассортимент и доставку товара в определенный срок. Кроме того, дистрибуторы имеют возможность оплатить многочисленные бонусы и ретробонусы, а завод не может. Многие признают, что закон о торговле, который так долго принимали, не работает, потому что там нет четких установок. Торговые сети как устраивали ценовые акции, так и продолжают делать это. А как можно, к примеру, при рентабельности в два процента дать скидку 10–15 процентов? Это чистый убыток.

Я не обвиняю торговые сети, они ничего не имеют против производителей и переработчиков молока. Другое дело, что сети как бизнес зарабатывают теми методами, которые им разрешены. А государство разрешает им многое. И самое страшное, что сегодня допускают сети, — это фальсификат. В рознице работают умные люди, и они прекрасно видят, где настоящий продукт, сделанный из молока, а где подделка. Однако возможность заработать дополнительную маржу многим затмевает глаза.

— Каковы сейчас объемы фальсификата?

— Огромные. По оценке «Союзмолока», мы теряем около 30 процентов молочного рынка. Недавно представители этого отраслевого союза проводили в разных регионах страны контрольные закупки молочной продукции, которая выглядит подозрительно на магазинных полках. В результате выяснилось, что более половины таких образцов были фальсификатами. При этом если по сычужным сырам доля фальсификата составляла 20–30 процентов, то фальсификат по маслу и по плавленым сырам иногда приближался к 80 процентам. А есть такие наглые производители, которые делают молочную продукцию вообще без использования молочного сырья. Вы можете себе такое представить?! И все потому, что растительный жир обходится в три-четыре раза дешевле молочного. Штрафы, если тебя поймают, — десятки тысяч рублей, а прибыль — миллионы.

— Вы предлагаете ужесточить наказание за использование фальсификата?

— В Европе штрафы за фальсификат достигают годового оборота предприятия. Если у нас аналогичные штрафы будут сопоставимы хотя бы с месячными оборотами, тогда мы уже сможем переломить ситуацию. Все должны объединиться, чтобы решить эту проблему: региональные власти, Роспотребнадзор, отраслевые союзы, розничная торговля. К примеру, Роспотребнадзор должен активно работать в каждом регионе, чтобы проверять образцы продукции и мгновенно принимать меры. У многих розничных операторов тоже есть отличные лаборатории, где они проверяют продукцию. Они могли бы передавать результаты своих анализов в специальные органы.
Смотрите на экономику всей фермы

— Неужели российская молочная отрасль не может развиваться без государственной поддержки?

— К сожалению, не может. И причина не в том, что отечественные производители и переработчики молока не могут рассчитать свои затраты, а, как я уже говорил, в неравной конкуренции. На съезде производителей молока нам показывали диаграмму, по которой выходит, что цена на молоко в России самая высокая в Европе. Но при этом наши производители молока в кризисе. Причина в том, что уровень господдержки в Европе существенно выше, чем в России, в первую очередь за счет прямых дотаций на литр товарного молока. Поэтому при более низкой цене производители молока в Европе имеют более высокую рентабельность. А европейские переработчики, покупая молоко по более низкой цене, получают ценовое преимущество перед российскими. И чем более молокоемко перерабатывающее производство (например, сыроделие, маслоделие, сушка молока), тем большее ценовое преимущество имеют зарубежные конкуренты. Например, на производство килограмма сыра требуется десять килограммов молока. Соответственно, при разнице в цене молока в три рубля разница в производственной себестоимости составит тридцать рублей. В этом и есть основная причина проблем отечественной молочной отрасли.

Себестоимость тоже считают неправильно, отделяя производство молока от производства мяса. Данные попадают в статистику, и нам говорят: ребята, у вас рентабельность производства молока — 25 процентов. А мы видим, что, зарабатывая 25 процентов на молоке, мы уходим на столько же в минус по мясу. Коровы телятся, рождаются не только телочки, но и бычки, которые уходят на мясо. Не все телочки доживают до лактации. Коров в итоге тоже нужно сдавать на мясо. А производство мяса КРС крайне убыточно. Нельзя смотреть на корову и видеть в ней только вымя. Нужно полностью смотреть на экономику фермы.

Это только кажется, будто то, что я сейчас говорю, всем известно. На самом деле мы не можем донести это до правительства, поэтому возникает ощущение, что мы говорим на разных языках. При расчете себестоимости молока в обязательном порядке должны учитываться убытки по производству мяса. И инвестиционные затраты.

— Что вы предлагаете — дать всем денег?

— Не всем. Пусть государство поддержит сельхозпроизводителей — они должны получать дотации, как во многих развитых странах. Тогда им будет выгодно заниматься товарным молоком высшего и первого сорта, которое ценится во всем мире. Ни в коем случае не следует субсидировать несортовое молоко. Когда Россия вступит в ВТО, продукты из молока второго сорта вообще не будут котироваться, их уже сейчас нет в Европе. Нужно стимулировать хозяйства, чтобы они выпускали качественное сырье, модернизировали производство.

Причем важно, чтобы дотации были на федеральном уровне. Некоторые регионы уже сейчас дотируют своих производителей. В итоге получается, что там молоком заниматься более выгодно, чем на других территориях. Отсюда возникают перекосы в ценах на сырье. Производить нужно там, где это действительно выгодно, иначе можно дойти до абсурда. В Норильске можно и 50 рублей дотаций заплатить за литр товарного молока, а саму корову держать под стеклянным куполом. Но себестоимость такого молока будет неразумная.

А второй путь — прямые дотации государства на возмещение строительства животноводческих комплексов и перерабатывающих предприятий, иначе мы никогда не выровняем разницу в себестоимости производства. Самая высокая себестоимость у вновь построенных комплексов. Чуть меньше — у тех, кто модернизировал производство, например поменял оборудование. И минимальная — у предприятий, которые ничего не модернизируют и работают по старинке, выжимая оставшиеся соки из мощностей. И именно последние сейчас оказываются в выигрыше. Но это тупик, потому что без обновления фондов отрасль обречена на вымирание.

Я считаю, что уровень господдержки должен быть выше для тех, у кого существует инвестиционная нагрузка, чтобы все сельхозпроизводители могли работать примерно с одинаковой эффективностью. Посмотрите на опыт той же Белоруссии. Они сумели быстро модернизировать свою промышленность за счет того, что выдают беспроцентные кредиты на длительный срок.

Следующее, что оздоровит молочную отрасль, — это борьба с фальсификатом, о которой я уже говорил. И третье направление, которым надо заняться срочно, — ограничение поставок из Белоруссии.

— Это невозможно. Мы ведь вступили в Таможенный союз с Белоруссией и Казахстаном.

— Мы имеем на это полное законное право. Если создан единый Таможенный союз, то это требует наличия единых внутренних правил. В ВТО тоже действуют правила, чтобы выравнивать конкуренцию. Соответственно, если в Белоруссии уровень господдержки существенно выше, чем в России, то мы можем по полному праву для недопущения нечестной конкуренции ограничить поставки из Белоруссии до тех пор, пока уровень господдержки не будет выровнен.

— В этом случае цены на молочную продукцию повысятся и все ляжет на плечи потребителей.

— Я не сторонник полного закрытия Белоруссии, о чем мечтают многие российские переработчики. Но существующее положение дел уже привело к тому, что некоторые перерабатывающие предприятия загружены всего на 30–40 процентов. И я могу гарантировать, что даже если мы полностью прекратим поставки белорусских продуктов, то в целом меньше молочных продуктов на полках не станет. Сейчас на складах у переработчиков столько сыра и масла, что этой продукции хватит как минимум на полгода. Да, временно возможно небольшое повышение цен, но оно будет с лихвой компенсировано за счет последующего развития экономики: роста предприятий, занятости и заработной платы. И в конечном итоге выиграют все.