Последний герой: интервью с Алексеем Лысяковым, председателем совета директоров АО «Инфаприм»

Источник: The DairyNews
История о правде и неравенстве, борьбе за место на полке и будущем нового поколения. Что станет с детьми России, если завтра импорт ЗГМ прекратится? Как производство ЗГМ оказалось в «Красной Книге» молочной отрасли страны? Почему мы сами не можем кормить собственных детей? Ответы на эти вопросы знает председатель совета директоров АО «Инфаприм» Алексей Лысяков.
Последний герой: интервью с Алексеем Лысяковым, председателем совета директоров АО «Инфаприм»

DN: Алексей Алексеевич, как правильно накормить детей России – младенцев, новорожденных?

АЛ: Это можно сделать без проблем за два года, но нужно иметь политическую волю. Наши дети не испытывают недостатка в питании, нужно стремиться к производству собственного высококачественного продукта. Повторюсь, на это потребуется максимум 24 месяца.

DN: Каковы позиции «Инфаприм» на рынке заменителей грудного молока (ЗГМ)?

AЛ: На сегодняшний день производство заменителей грудного молока в России минимум на 30% менее выгодно, чем в Европе. Компания «Инфаприм» занимает примерно 7% рынка России. При производстве аналогичного продукта в Ирландии мы могли бы иметь на 20% больше прибыли. Для нас производство в России с точки зрения бизнеса фактически убыточно. Если ничего не поменяется в российских регуляциях, то «Инфаприм» как компания исчезнет, а компетенция по российскому производству заменителей грудного молока закончится.

DN: Ощущается ли на рынке ЗГМ влияние политических процессов?

АЛ: Мы бизнесмены и с политикой не связаны. По крайней мере, она не является для нас решающим фактором при выборе того, куда вкладывать собственные средства. Сегодня мы можем купить ЗГМ в Бельгии и Ирландии дешевле – есть соответствующие предложения. Мы единственные экспортеры ЗГМ из России, примерно 40-50% нашего объема – это поставки в страны Центральной Азии, Закавказье, также обсуждается возможность отправки продукта в Нигерию.

Мы точно также можем экспортировать продукт из Ирландии, только под своей торговой маркой. Но, тем не менее, мы стараемся изменить ситуацию. И если нам это удастся, то никаких проблем с внутренним производством не будет. Никто не отменял сложности по сырьевой составляющей, но глобальных проблем по внутреннему производству нет. Нам под силу их решить.

DN: Вы говорите, если ничего не изменится, то «Инфаприм» не сможет выжить. Как долго это должно продолжаться, чтобы «Инфаприм» сказал – мы больше не можем заниматься ЗГМ?

АЛ: Мы не скажем «хватит», так как намерены бороться до конца. У нас штат в 500 человек, мы перед ними несём ответственность. Но если ничего не изменится, бороться придется недолго.

DN: Достаточно пессимистичный прогноз.

АЛ: Давайте я приведу несколько примеров, так будет легче понять, почему я не просто жалуюсь на судьбу.

Заменитель грудного молока состоит из нескольких основных ингредиентов. Самыми крупными по объему являются сухое цельное молоко, сухое обезжиренное молоко, мальтодекстрин и сыворотка деминерализованная для детского питания, она составляет примерно 30% от всего объема продукта. Так вот она в России не производится совсем – ни одного килограмма. При этом Минсельхоз рьяно в течение двух последних лет пытался доказать обратное. И только недавно с нами наконец согласились. Не производится!

Мы проверили более 20 предприятий, ни одно из них даже близко не подошло по нужным нам параметрам. Поскольку российских детей травить мы не хотим, то низкокачественное сырьё, естественно, покупать не собираемся. При этом, с поставками ингредиентов из Европы из-за антисанкций возникают сложности, плюс если мы ввозим продукт из-за границы, то обязаны платить пошлину в размере 15%. Если импортировать в Россию готовую продукцию в банке, как делают почти все наши конкуренты, то пошлина равна 5%. Только Нутриция завозит в «бигбегах» и расфасовывает товар на территории России. Надо уточнить, что Нутриция номинально считается российским производителем, в действительности же в компании используют все импортное, включая картон, который закупается в Польше. Так вот пошлина для Нутриции составляет 11%. Налицо следующая картина: при полном производстве в России налог равен 15%, если в России только расфасовывать товар – размер налога составляет 11%. А если продукт ввозить уже в готовом, расфасованном виде, то всего 5%! Кроме как критической эту ситуацию назвать нельзя. Очевидно же, что должно быть с точностью до наоборот! Такое впечатление, что эти пошлины вводило не российское, а американское правительство. И нет шансов, что ситуация изменится, так как никакой реакции на вопрос нет. Нужно лишь поднять пошлину на готовую продукцию и уменьшить пошлину на сырье: немедленный шаг, который должно сделать правительство хотя бы для того, чтобы продемонстрировать желание локализовывать производство.      

DN: В чем конкретно сложность в вопросе сырья?

АЛ: Дело в том, что производство закрыто в связи с антисанкциями. Мы работаем с производителями сырья в России. К примеру, с «Агрокомплексом им. Ткачева», они построили новый завод. Могу сказать, что пока их сырье нас не устраивает, но уже сейчас замечаем, что каждый новый образец становится лучше предыдущего. Мы рассчитываем, что эту историю доведем до победного конца, так как имеем опыт реализации подобного проекта с белорусским предприятием «Савушкин продукт», тогда мы целый год доводили до ума их сыворотку. Это не очень простой процесс. Однако надо понимать также, что потребитель в России один на ЗГМ, больше нет.

DN: Это и делает направление непривлекательным?

АЛ: Никто не верит, что мы сможем повлиять на внутренние регуляции. Потому что уровень изменений – это Правительство России. Новые игроки отрасли не очень жалуют направление ЗГМ: оно требует инвестиций и большой ответственности. При производстве нашего продукта она очень высока, дело может дойти вплоть до уголовного наказания, поэтому вопрос качества всегда стоит на первом месте. Продукт начинается с сырья. Если бы крупные игроки – Нестле, Нутриция, которые в России занимают 70% рынка – производили бы продукт в России, рынок сырья бы немедленно поднялся, для этого ему нужен максимум год. К примеру, «Агрокомплексу им. Ткачева» требуются минимальные инвестиции и просто желание, тогда они точно продвинутся вперед. У них блестящие специалисты. С другой стороны, предприятие можно понять – они не хотят рисковать и вкладываться ради одного  потребителя.

DN: А как обстоят дела с обеспечением качества вашей продукции?

АЛ: Здесь у нас всё в порядке. Наше качество на уровне лучших мировых образцов. Недавно, кстати, проверка Роскачества это подтвердила! Вместо того, чтобы вкладывать в маркетинг, мы инвестируем в поддержание должного уровня качества продукта, у нас открыты лаборатории везде, где мы закупаем сырьё. Это очень дорого стоит, но необходимо. Мы делаем суперпродукт, мы уникальны, но манипуляция конкурентов затрудняют доступ мам к нашей высококачественной продукции. В то время как конкуренты тратят свои деньги на рекламу и места на полках магазинов, мы вкладываемся в выпуск уникальной продукции и не хотим связываться с маркетинговыми манипуляциями. Нам нужно, чтобы государство заметило наш потенциал и поддержало нас в этой неравной борьбе против европейских конгломератов, для которых прибыль – превыше всего. 

DN: Чем может помочь государство?

АЛ: Я рад, что Правительство нас услышало. В декабре вышло постановление о компенсации капитальных расходов при строительстве и льготном кредитовании. Мы, конечно, очень признательны, но этого недостаточно. Даже если мне завтра подарят завод, то он будет выпускать продукцию, которая стоит на 30% дороже иностранной. Это со стороны производства.

DN: Если посмотреть со стороны продаж?

АЛ: Что касается продаж, ни для кого не секрет, что сетевая розница постоянно растет и практически выталкивает несетевую. Полка заменителей грудного молока полностью представлена импортной продукцией. Как правило, сетевые магазины во всех странах нацелены на продвижение внутреннего производства собственному потребителю. На соответствующих полках в Америке стоит Abbott, в Англии – Mead Johnson, в Швейцарии – Nestle, а во Франции – Danone, и это считается нормальным. И в России вы найдёте и увидите Mead Johnson, Abbott, Danone, там не будет «Инфаприма». Создаётся впечатление, что регуляцией отрасли торговли занимаются иностранные граждане. У «Инфаприм» уже достаточно приличная доля рынка, но даже мы не можем встать на полку. А что говорить, если кто-то захочет заново производить данную продукцию? Это за гранью реальности. Наценка на наш продукт достигает 100%, а на продукт Нестле – максимум 15%. При этом, компания «Инфаприм» платит налоги на прибыль больше, чем все остальные компании вместе взятые, имея пошлину в 5%. Они на границе завысили цену и спокойно это всё отправили на запад, заплатив своим фермерам. Я бы точно также, наверное, действовал на месте транснациональных компаний. Зачем в России платить налоги, если здесь живут такие идиоты?

DN: Сколько в денежном выражении от прибыли «Инфаприм» уходит на оплату налогов?

АЛ: В 2018 году прибыль «Инфаприм» составила примерно 600 млн рублей, из которых 120 млн рублей ушло на оплату налогов. У нас 5-7% рынка, умножаем это на 20, то есть ежегодно транснациональные компании имеют в своей юрисдикции 2 млрд рублей. 2 млрд рублей! Все вопросы нашей отрасли можно решить за 4 млрд рублей. Мое письмо в налоговую осталось без ответа. Я спросил: скажите пожалуйста, как возможно, что одна компания оплачивает налоги, имея 5% рынка, а остальные – ничего? Вы считаете, что это правильно? Я подумал, может быть, это я ошибаюсь. Но это же данные открытого доступа: СПАРК и прочие налоговые отчёты. Согласно этим данным, Нутриция и Нестле ежегодно показывают убыток или очень небольшую прибыль. При том, что себестоимость производства продукции у них ниже, чем у нас на 30%. Уточню, что речь идёт только о ЗГМ, остальной деятельности вышеназванных компаний я не касаюсь.

DN: Какова, на Ваш взгляд, основная проблема рынка ЗГМ?

АЛ: Ситуация по заменителям грудного молока выглядит плачевно. На рынке не созданы равные условия для всех игроков. Мы в минусе абсолютно везде: в сетевой рознице, вне сетевой розницы. При том, что без некоторых продуктов вроде прикорма вполне можно обойтись, а без заменителей грудного молока обойтись нельзя. Это лекарство! Детская смертность при отсутствии в магазине заменителей грудного молока резко возрастает, это факт! Кроме того, могут проявить себя тяжелые последствия: диабет второго типа, ожирение, болезни обмена веществ и так далее. Это медицинская статистика, она не требует никаких доказательств. Я подчеркиваю, что в прошлом году наша прибыль составила 600 млн рублей. В этом году будет меньше, в следующем году ее не будет вообще. Российскому производству ЗГМ приходит конец, мы тут не причём, к сожалению. Мы стараемся, и я надеюсь, что всё-таки нас услышат.  

DN: Какие ингредиенты для заменителей грудного молока сложнее всего произвести в России?

АЛ: Сыворотку Д90, но дело опять же не в сложности. Могу сказать, что все проблемы можно решить. Краснодарский завод «Агрокомплекс им. Ткачева» – хороший тому пример. Фактически нужно новое сырное производство, при котором будет создана правильная переработка сыворотки. А успешное его функционирование возможно лишь при расширении рынка сбыта и устойчивом спросе на продукт.

DN: Как у «Инфаприм» обстоят дела в отношении науки?

АЛ: Мы активно инвестируем в науку, работаем с Национальным  Центром здоровья детей, с ФИЦ Питания, с институтом детского питания. Надо сказать, что в ассортименте «Инфаприм» не только заменители грудного молока. Мы производим еще энтеральное питание, питание для больных муковисцидозом и фенилкетонурией, специализированное питание. Некоторые вещи мы просто изобрели и запатентовали. Человек выздоравливает на глазах – это подкрепляет уверенность, что мы работаем не зря. Последнее время обращаем внимание на научные идеи, в том числе маркетингового плана, связанные с лактоферрином, мы финансируем разработки в области человеческой микробиоты, но это уже другая тема. Мы активно работаем с наукой, но о более обширном прогрессе было бы можно говорить, если бы этим же занимались Нестле, к примеру. Только вот они этого не делают.

DN: Вы сами прикладывали какие-то усилия для того, чтобы привлечь иностранных инвесторов?

АЛ: Mы вполне можем обойтись без инвесторов, если на рынке установят равные правила для всех игроков. Смешно сказать, но мы просим всего лишь одинаковых условий с крупнейшими мировыми лидерами. В России, не в Швейцарии. Давайте я в Швейцарию отправлю свой продукт и посмотрим, как быстро меня посадят. Туда нас просто не пустят, несмотря на ВТО. Вывод: родное правительство открыто нас унижает.

DN: Кому это выгодно?

АЛ: Иностранцам. Это делается затем, чтобы вытеснить нас с рынка. Советский Союз производил заменители грудного молока на пяти заводах. Сейчас в России собственное питание занимает 5% рынка. Транснациональные компании полностью уничтожили внутреннее производство.

DN: Выходит, по ЗГМ мы тотально импортозависимы?

АЛ: Это та часть регуляции, которую можно назвать умным словом «импортостимулирование». По поводу этих очевидных вещей действует жесткое противодействие на всех уровнях. Транснациональные компании давным-давно получили мощнейшие лоббистские возможности внутри страны. Их задача – уничтожить внутреннее производство заменителей грудного молока. Зачем это им это надо? Вопрос философский. Это единственный продукт, который потребляет не менее 70% населения. Получается, все население России зависит от продукции, произведенной фактически на двух-трех заводах в мире. Все эти заводы находятся в странах НАТО.

Компания Нестле владеет гигантским заводом в Ирландии с производством 150 тысяч тонн. Для сравнения, объем всего российского рынка равен 40 тысяч тонн. Мы принимаем активное участие в международном обмене опытом: сами выступаем на международных встречах и показываем, что у нас тоже есть чему поучиться. У нас прекрасные технологи – практически все имеют предложения от западных компаний по работе. Мы в Ирландию съездили, еле ноги унесли – иначе бы без технологов остались. Иными словами, за людей, которые у нас составляют технологическую основу, я вообще не беспокоюсь. Если мы уйдем с рынка, они послезавтра будут работать в других местах, в этом нет никаких сомнений.

DN: Что Вами движет?

АЛ: Мы же все-таки в России живём. У меня сердце кровью обливается, когда я осознаю всю тяжесть положения, в котором находится производство ЗГМ в России. Этим бизнесом я занимаюсь примерно два года: когда я понял, что здесь на самом деле происходит, то пришёл в шок и нахожусь в ужасе до сих пор. Европейские заводы идут в сторону увеличения объемов: Нестле, Нутриция, Арла, все крупные производители строят огромные производства мощностью больше 100 тысяч тонн каждое, и все это происходит за пределами нашей страны. Конечно, они в основном ориентированы на Китай, там растёт потребление. Теперь можно я задам нескромный вопрос: что произойдёт, если один из этих заводов сгорит или утонет? Если случится короткое замыкание или найдётся сальмонелла? Отвечаю – объем производства заменителей грудного молока в мире резко сократится, возникнет дефицит продукции, в Европе прежде всего. Завод встанет перед выбором, куда поставлять: в Китай, Европу, Америку или в Россию. Как Вы думаете, будет ли ЕС из человеколюбия продолжать поставки в Россию в ущерб своим или китайским детям?

DN: Каким видится Вам решение такой проблемы?

АЛ: Над её решением задумываются почти во всех странах. Сейчас строительство мощностей по производству заменителей грудного молока буквально во многом оплачивает государство. Недавно это было реализовано в Пакистане и Ботсване. Я уже не говорю про Иран, который давным-давно построил собственное производство. По сравнению с нами, это очень развитые страны – там понимают, что хотя бы половину производства нужно иметь внутри страны, чтобы в случае чего прокормить своих детей. Это вопрос жизни и смерти, говорю не преувеличивая ни на секунду. Кроме того, ситуация с заменителями грудного молока стремительно ухудшается.

DN: В чем конкретно это проявляется?

АЛ: Цена в рублях на нашу продукцию каждый год падает, поэтому прибыль становится все меньше. Нет прибыли – нет модернизации. Я убежден, что это делается умышленно. Так и хочется добавить – организованная преступная деятельность по предварительному сговору. Но тем не менее, так никто не говорит. Это нормально, это ВТО. Это бизнес.

DN: По-Вашему, нужно привлечь Нутрицию или Нестле к тому, чтобы они строили заводы на территории России. Какие конкретно меры заставят гигантов развернуться и сказать: мы готовы?

АЛ: Есть несколько вариантов развития событий. Если коротко, нужно, чтобы у Правительства возникло желание это сделать. Российская власть очень сильна и как только захочет, чтобы это произошло, это произойдет и очень быстро. На мой взгляд, достаточно просто пригласить транснационалов в какой-нибудь высокий кабинет и попросить их просто по-товарищески. В России это работает именно так. Если мы будем с Нестле и Нутрицией конкурировать в России, я «за», это не вызовет никаких проблем. Мы готовы соперничать, если условия для конкурентов перестанут быть тепличными. Мы вполне можем занять 20-25% рынка – не стремимся захватить его полностью. Нестле и Нутриция тоже должны занимать долю на рынке, но они должны производить в России из российского сырья, должны переместить сюда свои технологии, должны развивать здесь научные разработки. Создать условия, чтобы им было выгодно, российской стороне вполне реально. Главный вопрос – наличие политической воли. «Инфаприм» может начать и будет в числе первых. Скорее всего, мы приступим к строительству нового завода. И я морально готов к тому, что мы потеряем все деньги. Риски гигантские, честно скажу. Но если не изменятся условия, мы вылетим в трубу еще быстрее.

DN: Для чего в таком случае?

АЛ: Я считаю себя патриотом и убежден, что моя позиция в этом вопросе правдива. Вы знаете, я давно в бизнесе и пробовал себя в разных направлениях: был членом Совета Федерации десять лет и пять лет депутатом. Кроме того, работал в крупной коммерческой компании на руководящих должностях, имел собственный бизнес. Но никогда прежде у меня не было такой уверенности в своей правоте.

DN: Как получилось так, что депутатское кресло Вы сменили на производство ЗГМ?

АЛ: Как человек с медицинским образованием я попал почти свою среду. А когда узнал, что происходит в отрасли, и насколько я прав, сомнений не осталось. Это история о правде и борьбе за правду. Часто я действую напористо, потому что встречаю человеческую глупость или неосведомленность. Бывает, что люди не относятся к нам серьезно и держат за барыг, которым бы только денег урвать. Но когда они разбираются в вопросе, то кардинально меняют своё мнение. Вот моя развёрнутая позиция: во-первых, заменители грудного молока минимум на 80% должны производиться на территории Российской Федерации и только из российского сырья. Во-вторых, не стоит отталкивать крупнейшие мировые бренды: они должны производить и реализовать свой продукт в России. В-третьих, вопрос экспорта ЗГМ за рубеж. Мы хотим рассчитывать на адекватную поддержку, чтобы себестоимость по этой продукции была равна себестоимости производства, например, в Ирландии. Потому что иначе мы не сможем сохранить конкурентоспособность. В-четвертых, мы требуем предоставить нам места на торговой полке. Если производитель один, значит он один, если их несколько, то должна быть конкуренция. Условия, по которым мы попадаем на полку или торгуемся в магазинах с крупнейшими мировыми брендами, должны быть одинаковыми. Это ведь наша страна!

Наш дивный новый мир будет выглядеть следующим образом: Нестле имеет предприятия в России, в Вологде. Они, кстати, уже завод по упаковке там строят. У Нутриции завод в Истре появился после того, как они снесли все старое производство. Соответственно площади есть, для них это все очень просто и быстро. «Инфаприм» строит свое производство. Может быть, ещё какой-то крупный молочный холдинг решится на стройку – насколько мне известно, Штефан Дюрр имеет такие намерения. Стоит быть готовым к тому, что «Инфаприма» в результате этой деятельности не станет – есть риск проиграть конкурентам. Но мы проиграем в России фактически российским производителям, это по крайней мере будет честно. А сейчас мы не готовы сдаться, идём до конца.

DN: Как вы работаете с потребителем? Почему не делаете упор на рекламу?

АЛ: У крупных компаний есть деньги на маркетинг и рекламу. Повторюсь, они зарабатывают на 30 % больше, чем мы, а фактически почти в два раза больше.  Компания Нестле на свой объем продукции ежегодно зарабатывает 60 млн плюс еще $70-80 млн минимум, это я скромно еще их оценил. То есть, они вполне могут потратиться на рекламу. Только зарабатывают они эти деньги не здесь, а за границей. Здесь они показывают ноль. А все эти рекламные бюджеты поставляют сюда. Пока ситуация такая.

DN: Я к тому, что реклама во многом формирует мнение потребителей. То есть, грубо говоря, кормящая мать подходит к продуктовой полке: Нестле, Нутриция и немного «Инфаприма». Нативно срабатывает триггер – видела в рекламе – и она выбирает Нестле.

АЛ: На самом деле все не так. Женщина сейчас современная, когда речь идёт о заменителе грудного молока, нативно точно ничего не выбирает. Давайте не будем недооценивать кормящую мать: она читает рейтинги, аналитику, отзывы других матерей, общается с педиатрами. Мы за то, чтобы российские мамы всегда покупали лучшее. Для этого продукт должен производиться в России, ведь это еще и вопрос сквозного контроля. Речь идет о безопасности, качестве и о наших детях. Мы рассчитываем также на добросовестность, например, европейских регулирующих органов и самих компаний. Пока они с этой функцией полномерно справляются, но ничто не длится вечно. К слову, ни Нестле, ни Нутриция в Крым продукцию не продают, в Северную Корею, кстати, тоже. Напомню, как в США называется закон о противодействии противникам Америки посредством санкций: «О противодействии противникам Америки через санкции в отношении Ирана, Северной Кореи и России». То есть, по американскому закону ни Нестле, ни Нутриция не имеют фактически права функционировать на территории Российской Федерации. Пока им удается это обходить, но распоряжение уже есть. Теперь следующая цифра. Если завтра импорт заменителей грудного молока в Россию прекратится, то ежегодная детская смертность увеличится минимум на 50 тысяч человек.

DN: Страшные цифры. 

AЛ: 50 тысяч минимум из полутора миллиона рождённых будет умирать ежегодно. Это не мои данные – спросите профильные ведомства, институт детского питания, институт питания, центр здоровья детей. Что будет, если импорт ЗГМ прекратится? На какую цифру увеличится смертность, на какую – инвалидность, на какую цифру увеличатся последствия заболеваний, о которых я рассказывал выше? Просто уточните, что произойдет. Переживёт Россия подобные потери? Да, но цена будет слишком высокой.

DN: Пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

AЛ: Вот гром – это я. Буду ходить и всем доказывать с утра до ночи.  Это вопрос национальной безопасности. В этом я вижу свою миссию!

DN: Как Вы пришли к ЗГМ?

АЛ: Я оказался в отрасли случайно. Представилась возможность, а я ей воспользовался. После депутатской деятельности в ГД я решил вернуться в бизнес и в партнерстве с Зафаром Азимым выкупил «Инфаприм» у предыдущего собственника. Это было три года назад, в 2015 году, затем около года мы занимались «расчисткой». Потребовалось провести большую работу: мы инвестировали средства, что-то меняли, провели небольшую модернизацию. В это время я изучал положение дел в отрасли. Я считаю, что все, что происходит в среде ЗГМ – это просто ужас, позор, катастрофа, преступление и кошмар, с которым мы должны разобраться.

DN: Интересно, как в дальнейшем будут развиваться события.

АЛ: Безусловно, есть мировое разделение труда. Но мне кажется, что Россия должна производить то, что может, и ЗГМ является таким продуктом. Более того, мы должны экспортировать ЗГМ не только в Центральную Азию и бывшие республики СССР. Есть еще Африка – миллиард человек и отсутствие собственного производства. Да, есть Ботсвана и ЮАР, они Россию в этом направлении опередили, но за остальные страны Африки вполне можно побороться. Интересным направлением мне видится Восточная Европа. В целом, нас полностью устроит 2-3% общемирового рынка

DN: Дорогу осилит идущий.

AЛ: Я не сомневаюсь. Но поскольку эта дорога перекрыта многочисленными бетонными плитами, то идущий должен быть с железным лбом. У нас есть все необходимые качества и уверенность в собственной правоте. Мы будем бороться до конца.

DN: Спасибо за беседу!

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью