Молочный рынок на перепутье: удастся ли выйти на рост?
R&L: Насколько отечественные молокопроизводители сегодня удовлетворяют потребности рынка? Велика ли зависимость отрасли от импорта сырья?
А. Даниленко: В целом, если смотреть на предварительные результаты 2015 года, можно сказать, что сами себя мы обеспечиваем молоком и молочными продуктами на 82% от потребности.
Т. е. доля импорта в ресурсах внутреннего молочного рынка в 2015 году, по оценкам «Союзмолоко», составила около 18% (это порядка 7,1 млн т.). Если же оценивать долю импорта только по товарному молоку, то мы увидим цифру около 25%.
Ситуация с самообеспечением молоком и молокопродуктами, 2012 -2015 гг.
R&L: То есть значимого роста собственной сырьевой базы молочной промышленности в России все-таки не наблюдается?
А. Даниленко: Объективно говоря, несмотря на предпринимаемые усилия как бизнес-сообщества, так и правительства, объемы производства сырого молока в стране ежегодно падают, начиная с 1990 года. Тогда, разумеется, падение было очень резким, а с 2006 года его удалось свести к минимуму и затем выйти, согласно ряду официальных источников, даже на небольшой рост объемов.
Впрочем, у многих экспертов факт «роста» объемов производства сырого молока вызывает определенные сомнения, связанные и с тем, что в частном секторе эти объемы рассчитываются крайне неточно (этим «узким местом» в свое время пользовались и некоторые региональные власти, завышая, иногда до 30% реальные показатели производства для получения большего объема субсидий).
В любом случае, объемы производства молока-сырья в России сегодня снижаются (или, по меньшей мере – не растут). В первую очередь на это снижение влияет постепенное «выбывание из игры» молокопроизводящих хозяйств частного сектора: надо признать, что в нынешних условиях «деревенское» производство молока, увы, стало частью безвозвратно уходящего, вымирающего уклада жизни.
Кроме того, большая часть материальной базы таких хозяйств настолько морально устарела, что медленно, но верно, эти хозяйства, обладая крайне низкой товарностью (порядка 34%), уходят с рынка. А новых хозяйств (и роста объемов у крупных производителей) недостаточно для того, чтобы компенсировать такое выбывание мелких игроков.
Поэтому-то уровень производства сырого молока стагнирует. В 2015 году, по официальным данным, произодство составило 30,8 млн т (на уровне 2014 года), в том числе товарного молока, по нашим оценкам, около 19,7 млн т. Более того, в 2015 г. мы, к сожалению, увидели резкое сокращение числа новых инвестпроектов – и это тоже через какое-то время отразится на отрасли.Таблица 1. Динамика производства молока и молочных продуктов в 2013-2015 гг.
Источник: Росстат
При этом прогресс в сокращении доли импорта (а она на 4–5 процентных пункта меньше, чем в 2014 году) обусловлен по большей части не ростом собственного производства.Главную роль здесь сыграл введенный в августе 2014 года режим специальных экономических мер в отношении целого ряда стран, ранее поставлявших в РФ сельскохозяйственную, в том числе молочную, продукцию. C российского рынка ушли страны, ранее обеспечивающие до 36% (2013 г.) всего импорта.
При этом среди молочной продукции наиболее зависимым от импорта остается сухое обезжиренное молоко (мы импортируем более 50% этого продукта), основным поставщиком которого является наш традиционный торговый партнер – Беларусь.R&L: Можно ли тогда говорить, что отрасль «спасается белорусским молоком»? Получается, что у наших соседей с производством сырья для молочной промышленности дела обстоят лучше?
А. Даниленко: По первой части вашего вопроса: сегодня зависимость нашей молочной отрасли от импорта – это, действительно, в основном зависимость от белорусского импорта. Если в 2014 году Белоруссия занимала чуть более половины общего объема импорта молока и молокопродуктов в Россию, то теперь оттуда к нам идет уже 85% импорта.
Структура импорта молока и молокопродуктов (в пересчете на молоко) в РФ
Что касается второй части вопроса, то здесь не все так просто, как кажется. По факту мы видим, что всего за один год белорусские предприятия нарастили свою долю поставок сырья в РФ почти на 30%. Но дело в том, что собственный рост объемов производства молочного сырья в Белоруссии составляет в лучшем случае 2–5% в год.
Как тогда объяснить разницу между объемом поставленного и произведенного внутри Белоруссии молока? Для профессионалов рынка тот факт, что эта страна пользуется уникальными условиями, возникшими в результате российских «контрсанкций» и своими «особыми отношениями» с РФ, давно является секретом полишинеля. Белоруссия наращивает объемы производства в очень значительной степени именно за счет сырья, которое местные коммерсанты завозят из «санкционных» стран.
Если совсем уж просто – очень значительная часть того, что ввозится в Россию как «белорусское», является по происхождению сырья польским, литовским и т. д. Белорусские предприятия могут ввозить к себе не только сухое молоко из ЕС, концентрированные сливки, но и творог, сливочное масло и иную готовую продукцию, которая затем продается в РФ как «белорусская» по происхождению.
Хотя, разумеется, собственное производство в Белоруссии отнюдь не падает, а растет, и этот рост обусловлен, прежде всего, высокой товарностью их молокопроизводящей отрасли.В отличие от России, в Белоруссии наблюдается крайне высокая концентрация поголовья дойного стада на крупных молочных фермах: так, в 2014 году 91,1% всего произведенного молока в Белоруссии выдали именно крупные сельскохозяйственные организации.
R&L: А как сегодня выглядит структура российских рынков производства и переработки молока? Насколько велико влияние крупных игроков, например агрохолдингов?
А. Даниленко: Что касается отечественного рынка молочного сырья, то он далек от какой-либо монополизации. Впрочем, такова специфика производства в молочной отрасли во всем мире.
Рынок производителей молока – это около 20 тысяч хозяйств разных типов. Почти половина всего сырого российского молока сегодня производится в «частном секторе», чуть менее половины – на сельхозпредприятиях различной величины.
При этом на 50 лидеров по объемам производства сырого молока приходится очень малая доля рынка – около 9% от всего годового объема сырого молока (14 млн тонн), произведенного сельхозпредприятиями, и около 4% от общего объема молока, произведенного хозяйствами всех категорий. А доля каждого отдельного крупного предприятия составляет менее 1% от всего годового объема сырого молока, производящегося в российских сельхозпредприятиях.
Кстати, такая своеобразная структура нашего рынка серьезно влияет на объемы производства товарного молока (т. е. молока, доступного перерабатывающим предприятиям).
Основной объем товарного молока в Российской Федерации производится, напротив, сельскохозпредприятиями, товарность произведенного молока в которых (т. е. отношение объемов реализованного молока к общему объему произведенного) составила по итогам 2014 года 94% (произведено 13,5 млн т товарного молока).Низкая же товарность в хозяйствах населения (около 34%) значительно снижает фактически доступный переработчикам объем сырого молока.
Производство товарного молока в РФ
Таким образом, можно утверждать, что и в среднесрочной перспективе мы вряд ли придем к ситуации некоего «доминирования» агрохолдингов на рынке молочного сырья.
Другое дело, что налицо тренд к усилению роли крупных хозяйств и вымыванию мелких игроков. Скорее всего, через какое-то время три-четыре десятка крупнейших игроков будут занимать существенную долю рынка молочного сырья.Но это все равно не будет похоже на нынешнюю структуру рынка переработки молока, где две компании (PepsiCo и Danone) контролируют 30% рынка. Вряд ли мы в ближайшее время увидим даже 5% сырья, производимого 2–3 крупными игроками.
R&L: Сегодня много говорят о фермерстве, о фермерских хозяйствах. Вносят ли они какой-либо значительный вклад в производство молока?
А. Даниленко: Доля «фермеров» на рынке молочного сырья составляет 5–6%, и это в лучшем случае. Надо также учитывать, что наблюдаемый рост объемов этой доли связан с «легализацией» хозяйств частного сектора – уже существующие частные мелкие хозяйства регистрируются как фермеры. Речь, таким образом, не идет о каком-либо серьезном росте числа новых «фермеров» или о существенном увеличении производимых в их хозяйствах объемов молока.
Честно сказать, я не вижу особых перспектив за этим укладом. Банальная экономика говорит нам о том, что чем крупнее животноводческий проект, тем он более эффективен и нацелен на развитие.
Мелкие проекты могут выжить только при каких-то уникальных условиях. Это либо искренний энтузиазм хозяина, либо очень существенная региональная поддержка в виде субсидий или льготных кредитов, либо – нишевое производство, которое пользуется спросом у ограниченного круга обеспеченных потребителей. Примеры мы знаем.Кроме того, когда мы говорим о «фермерстве» в молочной отрасли, мы должны четко понимать, что сейчас не 20-й век. Во всем мире «фермерство» уже совершенно не похоже на то, каким оно было 50 или 20 лет назад. «Фермеры» в США и Евросоюзе – уже давно не «семьи, работающие на своем участке». Это современные компании с наемным трудом. Это и есть реальное будущее фермерства в России – либо превращение в средние и крупные сельхозпредприятия с наемным трудом, либо «сход с дистанции».
R&L: Зачастую в пример приводят финскую компанию Valio, которая является производственным кооперативом фермеров. В России такие попытки не делаются?
А. Даниленко: Увы, наше законодательство никак не стимулирует производственную кооперацию, и с юридической точки зрения выгоднее быть ООО, чем кооперативом. Я уже не говорю о том, что в той же Финляндии или в других странах Европы кооператив – это налоговые льготы, особые условия. У нас же в России – наоборот.
Для молочной отрасли у нас такой путь был бы правильным, но для этого должно быть волевое решение сверху – об изменении правовой базы деятельности производственной кооперации, о создании системы льгот, которая бы к этому стимулировала «частников». Кроме того, напомню, что Valio имеет более чем столетнюю историю – любому укладу, и кооперации в том числе, всегда нужно время для развития.R&L: Перейдем к такой волнующей многих теме, как производство молочных продуктов. В СМИ встречается утверждение о том, что у нас мало «сыропригодного» молока. Так ли это?
А. Даниленко: К сожалению, мы живем в мире информационных мифов. К ним относится и миф о некоем «сыропригодном» и «не-сыропригодном» молоке. Для производства сыра нужно два основных компонента: жир и белок. Естественно, чем больше жира и белка в молоке, тем больше выход из молока готового продукта. И, конечно же, очень важно, чтобы в молоке было как можно меньше тех бактерий, которые способствуют его скисанию.
Сегодня на любом сыроваренном заводе установлены современные системы центрифугирования, которые позволяют полностью очистить любое молоко от бактерий и сделать его абсолютно пригодным для производства сыра. Поэтому качество молока как раз не является проблемой для сыроделов.
Основная проблема состоит в том, что молока переработчикам попросту не хватает, поэтому цена молочного сырья относительно высока, что, разумеется, влияет на себестоимость готовой продукции. Сейчас этот фактор более или менее компенсируется девальвацией рубля – именно за счет нее наши переработчики продолжают быть конкурентоспособными.
Но проблема нехватки и дороговизны сырья от этого никуда не девается и продолжает препятствовать настоящему росту этого бизнеса, который, как думали многие, резко пойдет в гору с введением режима «антисанкций».
Да, российским сыроделам дали карт-бланш. Но теперь они начали «воевать» за то молоко, которое шло до этого производителям другой молокопродукции на нашем же рынке. Для того чтобы перекупать это молоко, надо платить больше. Поэтому на рынке начались ценовые войны, которые и привели к росту себестоимости продукта.
И, конечно же, не будем скрывать, все это заставило производителей искать альтернативные компоненты для производства сыра: не только концентрированное молоко, сливочное масло, молочный жир и белок, но и растительные жиры, прежде всего, то самое пресловутое пальмовое масло.
R&L: Насколько это распространено? СМИ тиражируют различные «страшилки», которые впоследствии оказываются банальными информационными вбросами. Как реально обстоит дело с пальмовым маслом в российском сыроварении?
А. Даниленко: Здесь надо разделять добросовестное использование растительных жиров (при изготовлении «сырного» или «молокосодержащего» продукта, где по техническому регламенту допустимо использование не-молочного жира в доле до 50% от общей массы) и фальсификацию настоящих сыров, куда растительные жиры, в том числе пальмовое масло, добавляются незаконно.
С одной стороны, мы видим, что из-за роста цен востребованность «законно произведенных» сырных продуктов на рынке существенно выросла: рост производства сырных продуктов составил за 2015 год 15% от предыдущего. Это показатель того, что потребитель склоняется в сторону более дешевых аналогов сыра.
С другой стороны, к сожалению, существует серьезная проблема: недобросовестные производители этот сырный продукт пытаются продавать как сыр. Хотя сыром он не является по определению.
Возвращаясь к мифам, подчеркну – сырный продукт с использованием растительного жира, если он приготовлен без нарушения технологии, абсолютно безопасен для здоровья. И современные технологии пищевого производства сегодня позволяют обеспечивать производство таких продуктов в полном соответствии со всеми существующими требованиями.
Таким образом, важно понимать, что потребление сырных продуктов – не вопрос здоровья. Но когда сырный продукт заворачивают в упаковку от сыра, это означает, что потребитель просто заплатит не за то, за что хотел бы заплатить. То есть речь идет об обмане, а не о попытке «отравить» потребителя.
И, наконец, существует обширная мифология вокруг вопроса о том, каков реальный объем такого фальсификата на рынке. Могу сказать сразу – все «сенсационные» новости, что на него приходится 70 или 80% от общего объема производимых сыров – полнейшая чушь.
Обратите внимание: в данных надзорного ведомства, где фигурировали эти цифры, говорилось о том, что исследовались 23 образца сыра. Кто-то хочет сказать, что в России производится всего 23 вида сыра? Уже одной этой цифры достаточно, чтобы понять истинный масштаб «сенсации». Но никто не читает эту часть новостей. Народ слышит (или желает слышать) лишь про «80% фальсификата».
Но проблема как таковая существует, и она серьезна. По расчетам «Союзмолока», сделанным на основании анализа оценочного баланса молочного жира за 11 месяцев 2015 года, дефицит молочных жиров для произведенной молочной продукции составляет 9–10%, а в 2014 году (за те же 11 месяцев) этот показатель не превышал 5%.
Исходя из этих расчетов, в 2015 году около 10% всей произведенной молочной продукции может являться фальсифицированной (т. е. той, где молочный жир заменен жирами растительного происхождения).
Однако каким именно образом этот объем растительных жиров распределяется по отдельным видам молочной продукции, можно только предполагать. Скорее всего, в основном это молокоемкие продукты с высокой добавленной стоимостью, спрос на которые снижается из-за повышения цен (в результате чего недобросовестные производители стремятся понизить себестоимость производства таких продуктов и, соответственно, повысить их ценовую привлекательность для потребителей).
С учетом динамики объемов российского производства отдельных молочных продуктов, вероятнее всего, что в большей степени эти объемы растительного жира (пальмового масла, прежде всего) следует отнести на сыры. Дело в том, что их производство за 11 месяцев 2015 г. увеличилось на 18%. Вместе с тем производство молочной сыворотки как побочного продукта сыроварения выросло за тот же период только на 12%, а производство сливочного масла выросло только на 3%.
При этом показательно, что по оценкам «Союзмолоко», замещаемый растительными жирами объем молочного жира (в пересчете на молоко) составляет сегодня около 2,0 – 2,3 млн т. А это как раз эквивалентно ожидаемому по итогам года снижению объемов импорта молока и молочной продукции. Что опять же говорит о кризисе в отрасли – мы возвращаемся к вопросу о том, что внутреннее производство молока не растет.
R&L: И как можно бороться с таким фальсификатом? В том числе, как быть потребителям?
А. Даниленко: Совет потребителям очень простой – не покупать подозрительно дешевые сыры. Если перед вами сыр, который стоит 200 рублей за килограмм, то очевидно, что это не настоящий сыр, а сырный продукт под видом сыра. Потому что невозможно сделать за 200 рублей килограмм настоящего сыра из настоящего молока.
Как бороться с этим на национальном уровне? Комплексно – от сокращения дефицита молока на внутреннем рынке до максимального ужесточения штрафных санкций к нарушителям.
К слову, многие думают, что эта проблема – только российская. Это не так: проблема с замещением молочного жира растительным существует во всех странах мира. ЕС в последнее время также наращивает импорт пальмового масла (в 2012 году он «скакнул» там почти на 20% ). Факт, однако, состоит в том, что «у нас» и «у них» степень остроты этой проблемы разная. И надо признаться, что в России она особенно остра.
R&L: Какими моментами объясняется такое «особое положение» России? В чем заключается специфика нашего рынка и как изменить ситуацию в лучшую сторону?
А. Даниленко: Во-первых, к сожалению, сегодняшние штрафные санкции за фальсификат для производителя мизерны. Таким образом, это вопрос регуляторной политики государства. Эффект, с нашей точки зрения, может дать только ужесточение ответственности (увеличение штрафов и конфискация оборудования) за нарушение технического регламента ЕАЭС в части маркировки молочной продукции, в частности, за отсутствие на этикетке информации о наличии жиров немолочного происхождения и реализацию молокосодержащей продукции под видом молочной.
Во-вторых, это вопрос регулярности проверок и доступности лабораторной базы. Такой фальсификат крайне сложно определить. Могу уверенно заявить: определить «пальмовое масло» (на вкус, цвет, по консистенции и т. п.) в сыре или масле нереально. Пальмовое масло не имеет собственного запаха и выраженного вкуса. Поэтому оно и используется в подделках.
Современные технологии пищевого производства, использование вкусовых добавок, загустителей и пр. делают неразрешимой задачу определения фальшивки одними органолептическими методами, без лабораторного исследования. Поэтому, когда вам говорят: «я попробовал сыр, ну точно из пальмового масла, есть невозможно» – можете лишь снисходительно улыбаться.
Очень часто люди, насмотревшись «страшилок», «находят» пресловутую «пальму» где надо и где не надо. При этом нельзя не увидеть, что на рынке появилась масса сыров, произведенных с элементарными нарушениями технологии. Некоторые производители не выдерживают сыр до конца – пытаются побыстрее его продать, либо производят в кустарных условиях, используют некачественное сырье. Поэтому очень часто за «пальмовый фальсификат» принимают просто некачественный сыр.
Делать же хороший сыр можно лишь при наличии очень грамотного технолога: малейшая ошибка – даже опоздание времени засыпания ферментов в молоко на несколько минут – приводит к тому, что на выходе мы получаем совершенно другой по качеству продукт. Сыроварение требует очень больших знаний и высокого профессионализма. А когда у нас каждый, кому не лень, считает себя «сыроделом», это приводит к появлению на рынке массы некачественных сыров.
R&L: В таком случае наблюдается ли у нас реальный рост производства настоящих, качественных, сыров в рамках того же импортозамещения?
А. Даниленко: Однозначно наблюдается, потому что на них есть платежеспособный спрос. И сколько бы публично не жаловались сыроделы, за 2015 год они действительно серьезно нарастили производство «высоких» сыров. В частности они, закупили очень много современного оборудования, начали завозить сюда иностранцев-технологов. Я лично знаю не одно производство, где идет очень качественное импортозамещение.
Это и мягкие сыры – фета, моцарелла. Это и выдержанные, «пармезаноподобные» сыры – они также получаются у наших сыроделов очень неплохо. Конечно, рост российского сыроварения не такой, каким он должен был бы быть в уникальной ситуации «контрсанкций».
Увы, здесь есть естественный ограничитель – покупательский спрос. Сегодня мы видим общее падение потребления молочной продукции на душу населения. Напомню, что массовый потребитель в России традиционно покупал и продолжает покупать сыры быстрого созревания, которые, как правило, имеют не слишком высокую себестоимости. А дорогие сыры, которые мы сейчас активно замещаем, и не без успеха, потребляло от силы 3–4% населения.
R&L: Значит, отечественное сыроварение все же растет? Это не может не радовать. Не могли бы вы озвучить прогнозы по этому сегменту отрасли на 2016 год? Не упрется ли рост все в тот же дефицит сырья?
А. Даниленко: Что реально способствует росту? Прежде всего, уже ни у кого нет сомнений, что санкции и контрсанкции – это всерьез и надолго. Я знаю, что ряд игроков рынка сыроварения в обязательном порядке будут проводить в жизнь стратегию укрупнения и расширения своего бизнеса. Те, кто посильнее, станут скупать тех, кто послабее. Будут, в том числе, и инвестиции в модернизацию, в постройку дополнительных мощностей.
Если в первый год «контрсанкций» еще было непонятно: отменят или не отменят их в ближайшем будущем, теперь у всех есть устойчивое ощущение, что это надолго. Может быть, и «очень-очень надолго». И надо как-то расти в этих условиях. Это – важный стимул для роста.
Что касается сырья, то это некритичный вопрос – хотя бы потому, что у нас есть возможности закупить сырье у наших «лояльных» соседей. Но, конечно же, если мы хотим быть до конца конкурентоспособными, если мы хотим массово производить качественный и относительно недорогой сыр (и другие молочные продукты) – нам необходимо наращивать собственные объемы производства сырого молока.
R&L: Как это сделать в текущих условиях? Насколько я понимаю, здесь важную роль играет уровень господдержки для отрасли?
А. Даниленко: Совершенно верно. Для того, чтобы нарастить собственные объемы производства сырого молока, уровень господдержки должен быть существенно больше, чем он есть на сегодняшний день. Это не чья-то прихоть, а объективная рыночная реальность.
Дело в том, что молочное животноводство – одна из тех отраслей, где сроки окупаемости инвестиций слишком длинные для бизнеса (около 15 лет в текущих условиях). Особенно – в наших непростых условиях, когда в стране и так ограниченный инвестиционный ресурс, а кредитные деньги стоят очень дорого – это тоже одна из очень серьезных проблем для отрасли. Для меня очевидно, что сегодня и модернизация производства, и наращивание объемов производства молока, повышение качества молочной продукции и снижение существующей зависимости от импорта просто невозможны без участия государства.
Структура господдержки молочной отрасли в РФ по видам за счет средств федерального бюджета (млрд руб.), 2013-2016 гг.
Что мы имеем сейчас? В 2015 году непосредственно на поддержку молочной отрасли (по ключевым направлениям) из федерального бюджета и бюджетов субъектов РФ было предусмотрено выделение 27,2 млрд рублей. При этом 59% этой суммы (16,1 млрд руб.) выделялось за счет средств федерального бюджета на условиях софинансирования из бюджетов субъектов федерации, а 41% (11,1 млрд руб.) шло непосредственно из региональных бюджетов.
В структуре государственной поддержки по направлениям наибольший удельный вес занимали субсидирование производства товарного молока (62% или 16,9 млрд руб. в 2015 году) и субсидирование части процентной ставки по инвестиционным кредитам (21% или 5,6 млрд руб. в 2015 году).
Если уровень поддержки отрасли в 2016 году не изменится и останется таким, каким он был, ни о каком существенном росте объемов производства молока не стоит даже и говорить. То есть пока что мы конкурентоспособны исключительно за счет девальвации рубля и, увы, за счет падения спроса населения на молочные продукты. Но эти факторы не вечны, а вот себестоимость молока, высокая из-за дефицита сырья и низкой инвестиционной привлекательности отрасли – «долгоиграющий» фактор, с которым надо работать.
Подвижки, тем не менее, есть. Нас обнадеживает тот факт, что в 2016 году на поддержку молочной отрасли заложено уже почти в 2 раза больше средств, чем в прошлом году. Это 29,2 млрд рублей, или 12,5% от общего объема средств, выделяемых в рамках госпрограммы развития сельского хозяйства на 2016 год.
Более всего радует, что в 2016 году отдельной строкой в федеральном бюджете (по многочисленным нашим обращениям в Минсельхоз России) выделены такие направления, как возмещение части прямых понесенных затрат на создание и модернизацию молочных ферм и поддержка племенного животноводства молочного направления. Мы просили правительство увеличить размер компенсации инвестиций с 20% до 35% от понесенных затрат – и это нашло поддержку со стороны Минсельхоза.
Данная мера позволит стимулировать инвестиционную активность в отрасли молочного скотоводства. Ведь инвесторы и банки-кредиторы, будучи уверенными в наличии средств государственной поддержки в федеральном бюджете, более охотно вкладывают средства в развитие отрасли.
Второе, что необходимо, с нашей точки зрения, сделать государству – это начать стабилизировать ценовую ситуацию через закупочные и товарные интервенции сухого молока и сливочного масла. То есть скупать их в сезон «большого молока» (летом) и выбрасывать на рынок в период высоких цен (зимой). Все эти меры в комплексе, по нашему мнению, должны повысить инвестиционную привлекательность нашего рынка и обеспечить рост отрасли в средне- и долгосрочной перспективе.
R&L: Какие ближайшие перспективы вы видите у молочной отрасли в целом? На что рассчитывать ритейлерам при анализе этого рынка?
А. Даниленко: Согласно нашим оценкам, в 2016 году сохранится общий тренд развития отрасли, формируемый на протяжении последних лет. В 2016 году по самому оптимистическому сценарию развития производство молока у населения сократится на 3–5%, в фермерских хозяйствах вырастет на 4–5%, а в сельхозорганизациях, вероятнее всего, останется на уровне 2014–2015 годов.
Но при всем этом увеличение объемов государственной поддержки будет способствовать расширению импортозамещения и привлечению новых инвесторов. С господдержкой у российских производителей в наступившем году появляется действительно хороший потенциал для наращивания объемов производства. Ведь резерв внутреннего спроса – огромный.
Напомню, что потребление молочных продуктов в России составляет сегодня, по разным оценкам, от 190 до 250 кг в год! И это при норме потребления в 300 – 330 кг в год. С моей точки зрения, кроме реализации текущих планов поддержки отрасли, государству предстоит сделать здесь еще очень многое. В первую очередь – разработать долгосрочную (не менее чем на 15 лет) госстратегию развития молочной отрасли.
Помимо уже упомянутых инструментов, такая стратегия должна включать в себя меры по стимулированию потребления молока и молокопродуктов не только через программы внутренней продовольственной помощи и развитие инфраструктуры системы социального питания, но и популяризационные комплексные мероприятия, аналогичные нашей >программе «Три молочных продукта в день».
Только комплексное решение всех задач, о которых мы с вами говорили, позволит обеспечить восстановление и развитие молочной отрасли, создать условия для увеличения объемов производства молока и молочных продуктов, снизить количество некачественной молочной продукции на прилавках торговых сетей. В итоге все это даст возможность поддерживать на рынке приемлемый уровень розничных цен на молоко и молокопродукты для наращивания населением их потребления.
Насколько правительство сможет реализовать такие мероприятия в условиях текущей политики сокращения бюджетных расходов, сможет ли оно изыскать резервы и принять волевые решения для изменения ситуации – покажет лишь время. Но мы, со своей стороны, надеемся на лучшее.
