Интервью с исполнительным директором Ассоциации производителей КРС голштинской породы Олесей Смирновой

Источник: The DairyNews
Об истории создания Ассоциации производителей голштинской породы, о задачах объединения и проблемах отрасли и племенного животноводства в России - “Молочные скептики" поговорили с Олесей Смирновой. The DairyNews подготовило расшифровку интервью.
Интервью с исполнительным директором Ассоциации производителей КРС голштинской породы Олесей Смирновой

DN: Кто является инициатором создания Ассоциации производителей КРС голштинской породы? В СПАРКе указаны две компании «Геносервис Руско» и «Клондайк». Имеют ли они сейчас отношение к вам?

ОС: Да. На самом деле, Ассоциация создавалась в Самарской области животноводами – собственниками скота, которые до сих пор принимают участие в ее жизнедеятельности. “Геносервис Руско”– это дочернее предприятие чешской компании, которая занимается генетикой.

DN: С Люмиром Груссманном в главной роли…

ОС: Сейчас уже нет. Сейчас «Геносервис Руско» не находится в партнерстве с Люмиром. Он действительно очень многое внес, и Ассоциация ему очень благодарна, поскольку Чехия была первой страной, которая много вложила для открытия путей по созданию Ассоциации. Но сейчас Люмир не работает с «Геносервис Руско».

Компания «Клондайк» также сейчас не участвует в Ассоциации. Это тоже заводчики, работающие в Самарской области. К сожалению, я знакома с ними только заочно. Но Мария Петухова была у истоков и продолжает активно работать для развития Ассоциации.

DN: Кто является членами Ассоциации?

ОС: Согласно уставу ими могут быть только заводчики породы. Они не обязательно должны быть учредителями. Ассоциация – это сообщество, которое собирается в некую кооперацию, и ее формат таков, что там есть учредители, правление и есть участники, которые по принципу членских взносов взаимодействуют с остальными. Вне зависимости от поголовья. У всех равные права и обязанности. Есть правление, есть инвесторы, которые верят в Ассоциацию, поскольку сегодня она является союзом единомышленников.

DN: Правление, инвесторы и члены Ассоциации – это разные люди?

ОС: Нет. Ассоциация состоит из членов. Есть стандартные взносы, которые одинаковы для всех, вне зависимости от поголовья, местоположения фермы и других факторов. То есть компания хочет стать членом Ассоциации, придерживаться единых правил, гармонизированных по породе. Такие компании верят в то, что мы делаем, и вступают в Ассоциацию. А правление выбирается общим собранием: все собираются вместе два раза в год. В начале года мы фиксируем бюджет и выстраиваем стратегию на год. В конце года мы подводим итоги, после чего общее собрание выдвигает кандидатов на правление.

DN: Кто сейчас входит в состав правления?

ОС: У нас на 2019 год шесть участников правления – это руководители организаций. Но в текущем году, я полагаю, одна позиция будет заменена. Сейчас в составе «ЭкоНива», «Вощажниково», «Трио», «Зеленая долина», Мария Петухова, поскольку она является основателем, и компания «Возрождение», представленная Никитой Гордеевым.

DN: Сколько всего членов в Ассоциации?

ОС: У нас 32 компании в 18 регионах. Наше упущение в том, что их нет на сайте. Тем не менее, он год успешно проработал, но его нужно сделать более динамичным, немного видоизменить. Сделать более дружелюбным и понятным для тех, кто читает его, обучается, хочет найти ответы на вопросы. Поэтому мы будем пересматривать сайт и вывесим всех членов Ассоциации. У нас есть партнеры, соглашения с научными компаниями, государственными представителями.

DN: Что нужно, чтобы стать Вашим партнером?

ОС: Есть разные варианты. Существует программа взаимодействия на коммерческой основе. Существует и бесплатная – в части науки мы привлекаем университеты для селекционных целей, разработки программ. С ними мы взаимодействуем на паритетных началах, но не на коммерческой основе, поскольку оказываем друг другу безвозмездные услуги.

DN: Как давно Вы находитесь в Ассоциации? На наш взгляд, она была изначально создана под патронажем Евгении Уваркиной. Достигнуты ли сейчас цели, изначально поставленные перед Ассоциацией?

ОС: Ассоциация создавалась не Евгенией Уваркиной, основателями были предприятия Самарской области. Они большие молодцы, поскольку несколько лет теплили эту идею, развивали ее и в какой-то момент поняли, что одной Самары недостаточно, поскольку решая только локальные задачи невозможно решить системные, характерные для всей отечественной молочной отрасли, племживотноводства, ведения породы в целом, популяционной работы. Региональный принцип работы по породе недостаточен для подведения итогов года, он не позволяет вести селекцию по породе. Это всегда делается на породном уровне.

Россия – огромная страна, и одного региона недостаточно. Поэтому нужно было привлекать активных граждан, и Евгения Уваркина все это подхватила, потому что поверила и увидела, что это правильная работа. Она дала хороший толчок и возможность донести мысль по развитию Ассоциации до более крупных игроков. Нам интересно привлекать и их, и более мелких игроков, потому что отрасль состоит совершенно из разных заводчиков. Наш принцип в том, что племенным должно быть не хозяйство, а животное. С достоверными и понятными данными, которые мы можем оценить.

Теперь по поводу результатов… Сделано очень много. Еще три года назад отношение отрасли к Ассоциации было напряженным. Сейчас о нас говорят на всех площадках, и мы наладили хороший диалог со всеми участниками: племенными организациями России и зарубежья, импортными поставщиками, локальными производителями.

Есть вопросы, которые еще не решены. Это займет некоторое время. Чтобы отрегулировать отрасль, изменить нормативно-правовую базу и внедрить ее, нужно потрудиться. Государственный механизм тяжел и неповоротлив.

Но позитивный сдвиг есть. Ассоциацию ввели как субъект племенного животноводства. Также мы участвуем в группе по изменению нормативно-правовой базы в области племенного животноводства и вносим конкретные предложения, которые интересны заводчикам. Это не лобби, а именно предложения, которые мы очень активно обсуждаем, взвешиваем, что полезно, что может навредить отрасли, прогнозируем модели. Причем обсуждаем это не только относительно голштинской породы, но и транслируем предложения на другие подотрасли в том числе: мясное животноводство, птицеводство и так далее.

По итогу, задачи, поставленные на 2019 год, реализованы. Мы получили статус племенной организации на 5 лет, мы селекционный центр по породе и теперь имеем возможность консолидировать данные по всей породе, анализировать их, давать какое-то предложения министерству, докладывать о проблемных моментах. Мы ежегодно выступаем на «Золотой осени», других мероприятиях, проводим открытые семинары, выносим на общественное слушание те проблемы, которые возникают в отрасли.

Также мы сделали прототип племенной книги, которую продемонстрировали на «Золотой осени». Это некий инструмент, который позволит нам собрать достоверные данные по популяции в целом. Сейчас мы работаем над данными только заводчиков, потому что персональные данные коммерческих компаний являются внутренней информацией каждого предприятия. И мы анализируем данные с согласия предприятий. Но как селекционный центр по породе мы должны будем консолидировать данные о ней по всей стране.

DN: Кто подпадает под термин «субъект племенного животноводства»?

ОС: У нас есть 431 приказ, по видам организации племенного животноводства. Там есть организации, которые владеют животными, есть организации, которые не владеют животными, есть сервисные организации, которые обслуживают племенную отрасль. Мы относимся ко второму типу организаций – которые не владеют животными.

DN: Какой для компаний бенефит являться членом Вашей Ассоциации?

ОС: Каждый день, работая и выстраивая стратегию, я понимаю, что предприятия, входя куда-то, должны получать маржу. Членские взносы у нас – 50 тысяч в год. Для фермера, у которого одна корова, это достаточно большие деньги, но это несущественная сумма для предприятия с поголовьем в 300 голов.

Касательно бенефитов… Наша цель – вести селекционную работу по породе. Это выстраивание технологии, гармонизация и стандартизация процессов внутри по получению достоверных данных. Для каждого хозяйства это корректный учет, корректная аналитика и получение обратной связи от общего источника. Если мы работаем с небольшой популяцией, порядка 50 голов, то не можем сказать, хороши наши коровы или плохи, как они чувствуют себя по отношению к отрасли и почем мы действительно можем продавать нашу генетику, наши компоненты, достаточно ли они здоровы… Это обсуждения, не обоснованные достоверными данными. Когда есть качественные данные в большом массиве, который мы можем проанализировать с помощью науки, технических средств, дата-центра и сделать некий срез по популяции, можно понять, что такое для России стандартная корова по породе. Такие есть в Америке, в Канаде, для каждой страны она своя, так как у всех стран свои цели по реализации того или иного продукта. Сейчас у нас такой концептуальной коровы нет – как и понимая того, что мы хотим. Есть желания: мы хотим быть экспортоориентированными, заниматься генетикой. Но у нас нет среза по популяции, качественных показателей, фактического пересчета голов, идентификации.

Соответственно, нам важно понимать ряд моментов. Первое – сколько у нас голов, какие они, что из себя представляют. У нас постоянно жаркие диспуты по поводу болезней коров, и мы систематизируем точечные ситуации. Но наша задача как Ассоциации – получить объективные данные, которые имеет популяция. И селекция должна выстроить эту популяцию таким образом, чтобы она была экономически эффективна для каждого заводчика. Есть определенные вопросы – и есть решения, которые Ассоциация может предложить.

Разумеется, каждый заводчик может выбирать. Популяция «ЭкоНивы», к примеру, – условно говоря, уже сама по себе ассоциация. Но это тоже не корректно, поскольку они будут анализировать данные в рамках только себя. Тем не менее, «ЭкоНива» вошла в Ассоциацию и верит, что это правильное дело. Они понимают, что нужно собрать популяционные данные, чтобы посмотреть, как чувствуют себя коровы в Новосибирске, Тюмени и других регионах.

DN: Получается, Ассоциация занимается аналитической работой. Не логично ли передать ей право выдавать племенной статус российским предприятиям? Кроме того, Ассоциация становится неким конкурентом государству, поскольку Вы бы хотели дать бенефиты. И государство вмешивается в Вашу работу, поскольку ему нужно распределять деньги и делает оно это по своему усмотрению. Как Ассоциация себя чувствует в перспективе? Нужна ли господдержка в том виде, в каком она существует сейчас?

ОС: Я вообще не вижу никакой конкуренции. Была создана классная система племенного животноводства. Она была выстроена на определенный период времени и очень хорошо работала в плановой экономике, покрывая свои определенные задачи. Благодаря ей было создано много классных вещей в области селекции и генетики, которые переняли многие страны мира. И родоначальниками этой системы были наши ученые.

Но поскольку технологии не стоят на месте, нужно развиваться дальше. Много международных пород пришло в Россию, и нужно создавать систему, которая будет идти в ногу со временем.

Создавая Ассоциацию и выстраивая общую концепцию, заводчики не конкурируют с министерством, а предлагают альтернативную систему, которая будет более продвинутой. Ориентировочно до 2018 года организация CDCB (она объединяет все племенные организации США и ведет полную отчетность по КРС) была под началом USDA, то есть являлась подразделением минсельхоза США. А сейчас – нет. Регуляторы в разных странах работают по-разному. В некоторых они полностью государственные, и ассоциации с ними сотрудничают. В других это частное партнерство, а в третьих вся племенная работа отдана на откуп ассоциациям и союзам по конкретным видам сельхозживотных.

Задача нашей Ассоциации сейчас – предложить Минсельхозу работающую систему. Мы ее еще создаем. Мы пока не формируем племенное свидетельство, потому что Министерство должно увидеть, на что мы способны. В этом году у нас запущен прототип и первый раунд оценки животных. Мы уже готовы показать, что действительно пересчитали свои головы, мы точно знаем, какие у нас животные, что они из себя представляют и какую племенную ценность несут по этому ранжиру в пределах Ассоциации. Наша задача – собрать всех заводчиков породы. В ВНИИПлеме зарегистрировано больше 500 тысяч коров голштинской породы. Многие стада сейчас голштинизированы, и идет постоянная дискуссия о том, каких животных считать голштинскими, каких черно-пестрыми. Здесь мы с наукой должны четко определить правила. Они не удовлетворят всех, но необходим механизм направления животных в ту или иную породу. И заводчик сам должен решить, по какой линии ему идти.

Бенефиты Ассоциации сегодня – это, во-первых, консолидация отрасли. В части материальной выгоды – это системная работа. Мы протендерили шесть стран и взъерошили рынок генотипирования по всему миру. И иностранным компаниям интересно с нами работать, потому что у нас большой массив необработанных данных.

Мы проводим тендеры по различным задачам. Например, нам нужны бирки, чтобы идентифицировать наш скот. Ассоциация не продает, она работает с поставщиками, чтобы предложить лучшие условия своим заводчикам. У нас есть критерии и жесткие требования, соответствующие международным правилам. Мы входим в Евроконфедерацию голштинского скота. Если весь мир добился высочайших результатов в породе, то почему не можем мы? У нас есть безусловно успешные компании, которые отлично работают с голштинским скотом в своем стаде.

Зачем им вступать в нашу Ассоциацию? Во-первых, они могут внести свою лепту в развитие породы. Во-вторых, имея свои данные на популяцию и свои успехи здесь, такие компании вместе с нами драйвят развитие селекции. Мы работаем со скотом, чтобы изучить его еще лучше, выявить какие-то внутренние проблемы, искоренить их, оздоровить животных.

Ленинградская область добилась больших успехов, там 99% стад голштинской породы, и они доят лучше всех, там стада лучше всех, все хотят купить нетелей с ленинградских предприятий. И сейчас Ленобласть может поделиться своим опытом со всей страной. К тому же, они могут добиться еще больших результатов. В каждом племенном стаде есть ядро, которое хотят репродуцировать, распространять, выгодно продавать.

DN: Если бы мы сейчас находились в Америке, то Вы бы говорили исключительно о деньгах. На наш взгляд, единственный бенефит там – это продажа. Но у нас речь больше идет о закупке скота из других стран.

ОС: Когда мы говорим о деньгах, Ассоциация должна исполнять функцию некоего регулятора для заводчика. Не государственного, а практического. При закупке скота извне Ассоциация помогает заводчикам понять, какие животные действительно заходят в страну. Мы сотрудничаем с международными ассоциациями по голштинской породе – американской, канадской, европейскими… И когда к нам поступает скот или племенной материал, мы можем запрашивать как Ассоциация данные. Заводчики могут сделать это, только затратив дополнительные средства. А мы можем подтвердить племенные свидетельства, уточнить, тот ли скот к нам пришел, сверить данные скота с данными страны-оригинатора. Это маленький бенефит: человек покупает именно то, что хочет. Мы российская ассоциация именно заводчиков и мы взаимодействуем с разными международными организациями, чтобы понять, что к нам заходит.

А чтобы понять, что от нас исходит, когда мы продаем генетику в другие страны мира, нужно играть по международным правилам. Есть определенные требования, одинаковые ко всем странам. Чтобы продать быка, семя или эмбрион, например, во Францию, нужно, чтобы эти данные были подтверждены Ассоциацией. А для этого мы должны собрать пул достоверных данных в минимальном объеме, проанализировать их, изучить, подтвердить достоверность материала, отправить эти данные во Францию, и тогда наши хозяйства могут торговать.

DN: Кто-то из Ассоциации уже может конкурировать с иностранными предприятиями и продавать за рубеж?

ОС: Сейчас мы проводим генотипирование наших животных. Это изучение ДНК и потенциала животных, которые имеются в наших стадах. Я уверяю, что в наших стадах – причем не только заводчиков голштинской породы – потенциал очень высокий. Но мы его не видим, работаем вслепую. Мы не собираем его массово, не анализируем.

DN: То есть Вы не можете подтвердить, что конкретное животное хорошее?

ОС: Мы можем подтвердить. У нас есть инструментарий генотипирования, есть лаборатории, которые уже кредитуются в ИКАР, то есть соответствуют международным требованиям, работают по ISO. Если Ассоциация работает с организациями, которые предоставляют определенные сервисы, обеспечивают достоверными данными по жиру, белку и так далее, и мы получает эти данные обратно в племенную книгу и имеем достоверные данные и обратную связь. И эти данные принимаются международным сообществом.

DN: Имеют ли члены Ассоциации бенефит за то, что продают скот на другие предприятия России, например, по повышенной стоимости, поскольку качество животных подтверждено?

ОС: Мы ставим себе высокую цель – подтвердить племенное свидетельство. Ну, пусть это будет не племенное свидетельство, а зоотехнический сертификат о животном. В этом году мы разговаривали с Казахстаном на комитете ЕАЭС о том, что если Ассоциация способна подтвердить данные по животным и выдать документ, который действительно удостоверяет эти данные, то они готовы покупать наш скот. А у них эти животные очень высоко субсидируются. То есть появляется возможность уже что-то продавать из ближайших стран. Дело в том, что на рынке скота много «деятелей», которые ведут себя нечистоплотно. А сотрудничество с Ассоциацией обеспечит некую гарантию качественной реализации скота с хорошей маржой.

В 2019 году мы еще не были готовы подтвердить эти данные, но сейчас у нас уже практической целью стоит работа в племенной книге не в тестовом, а в рабочем режиме и подтверждение пула данных по этим животным. То есть фактически мы можем подтвердить те племенные свидетельства и зоотехнические сертификаты по животным, которые у нас зарегистрированы. Но это будет во второй половине 2020 года. Мы будем это анонсировать на сайте, уже взаимодействуем с компаниями, которые делают торговые площадки, постоянно ведем информацию о том, что наши животные продаются, есть компании, которые заинтересованы в покупке нашего скота, но пока эта работа ведется в тестовом режиме. И скоро вся эта информация появится на нашем сайте.

DN: Было бы классно в ситуациях, когда кто-то покупает скот или генетику не у членов Вашей Ассоциации, все бы говорили что это ошибка и покупать нужно было у Вас. Это было бы хорошим результатом.

ОС: Для этого нужно два шага. Первый мы уже сделали – начали собирать, верифицировать и подтверждать данные. Но еще очень много работы, далеко не на один день.

DN: Сколько у Вас быков?

ОС: У нас материнское стадо.

DN: Но ведь если мы говорим про продажи, то в первую очередь это генетика, семя.

ОС: Работа по быкам – тоже одна из стратегических задач Ассоциации, но для этого нужно изменять нормативно-правовую базу. Очень много аспектов нужно дорабатывать. Например, на сегодняшний день у нас нет элеверов. Элевер – это предприятие, которое занимается доращиванием быков. Племенные хозяйства, которые имеют высокий генетический потенциал и готовы вкладываться, чтобы проанализировать свое стадо и выявить этих уникальных быков, смогут уже на стадии эмбриона смогут узнать, какая это будет голова, получить прогноз племенной ценности. Это позволит понять, хотим ли мы работать с этим животным – и если да, то как. Получить быка, разводить телок и оставлять их в племенном ядре для воспроизводства, в то время как молоко будет побочным продуктом, либо отправить их в стадо, которое будет производить валовое молоко. Или если это животное потенциально очень здоровое, но имеет низкую продуктивность и другие характеристики, которые нас не устраивают в племенном стаде, мы можем использовать его для подсадки эмбрионов, в качестве реципиента.

Но 19 декабря мы рассматривали необходимость элеверов, поскольку заводчики не хотят выращивать быков на племя. Там есть свои жесткие требования: животные не должны быть вакцинированы, им нужны особые условия содержания. Заводчики не готовы идти на это, а с другой стороны, племенные станции не готовы принять этих быков до 10-месячного возраста, до бонитировки и оценки. И эта вилка с одного до десяти месяцев коммерчески никому не интересна в нашей стране. Это нужно исправлять.

DN: То есть деньги, которые сейчас направляются на поддержание какого-нибудь типа черно-пестрой породы, лучше будет задействовать в поддержке вещей, о которых Вы говорите?

ОС: По типам породы – абсолютно другая песня. Если говорить про деньги и породы вообще, то эта история характерна для всех пород. Произвести высокоценного быка в нашей стране – наши заводчики в этом крайне заинтересованы. Уже сейчас мы работаем с головным центром по воспроизводству, это действующие станции искусственного осеменения, говорим, что наши заводчики хотели бы получать таких быков и иметь с них маржу. Мы ведем диалог. Если государство субсидирует определенные виды племенной деятельности, то должно получать обратную реакцию, что является неким регуляторным механизмом. Но чтобы он работал качественно, нужно немного подкорректировать ситуацию.

Во-первых, скот нужно оценивать гораздо раньше, чем в 10 месяцев. Во-вторых, нудно иметь и нетелиные площадки, и элеверы. В-третьих, надо создавать, культивировать и развивать этику ведения правильного подхода к торговле скотом – племенным, высокоценным, с хорошей маржой. Первый шаг уже есть, и те предприятия, которые сегодня с нами идут, получат эту маржу быстрее.

DN: Как сейчас оценивается эффективность госсубсидий на племенную работу?

ОС: Определенный механизм есть, но на сегодняшний день он немного устарел. Именно поэтому Ассоциация ведет с государством диалог, предлагает свои схемы взаимодействия. То, что мы сегодня делаем – со стороны заводчиков маточного поголовья, а не по быкам.

Оценка ведется, это механизм оценки эффективности, но его определенно надо менять. Сегодня мы сдаем бонитировку. Это оценочный механизм. У нас есть программа «Селэкс», слава богу, что она у нас есть, потому что аналогов в стране нет. И туда вводятся все данные хозяйства – генеалогия, событийные моменты, данные по молоку и так далее. Но есть один нюанс: все это вводится руками заводчика, то есть он имеет возможность манипулировать данными. Поэтому возникает статистика, не соответствующая действительности.

Мы предлагаем изменить этот принцип: при наличии любой программы необходимо закрыть возможность манипуляции данными. Это очень просто: если молоко сдается в лабораторию, то обмен данными должен быть автоматическим. Благодаря этому я получаю в племенную книгу данные по каждой голове и записываю только тех животных, по которым приходит информация. Она должна приходить одиннадцать раз в месяц.

DN: Получается такой племенной «Меркурий»…

ОС: Я бы не сравнивала эту систему с «Меркурием», поскольку он обязателен, а Ассоциация – это добровольно.

DN: Это все просто, как и ввод идентификации скота. Но те, кто распределяет деньги, в этом не заинтересованы. Весь скот в мире идентифицирован, кроме нашей страны.

ОС: Я оптимист и уверена, что 2020 год будет переломным. Решение по идентификации принимает регулятор – Минсельхоз РФ. Там есть департамент по ветеринарии, который сейчас подготовил проект ветеринарных правил. У нас нет выхода, потому что ЕАЭС – это межгосударственные документы, которые имеют приоритет над государственными, и там принято решение, что до 2021 года все должны быть промаркированы.

DN: Но они же сделают это иначе: выделят огромный бюджет и радостно его освоят. Сколько бирок будет выделено, столько животных и промаркируют.

ОС: Бирки заводчики приобретают сами. Нам важно, чтобы Россельхознадзор выделял пул номеров для обеспечения уникальности этого номера. Для заводчика, дата-центра и любого агрегатора важно обеспечить уникальность номера, чтобы мы могли эти данные проанализировать и понять, где какое животное находится и подтвердить по нему его данные.

Есть понятие «маркирование», навешивание бирочки на конкретное животное или обозначение группы животных. На коровах это индивидуальное маркирование – две ушные бирки. Сейчас заводчики занимаются этим самостоятельно, в том числе и товарные. Для обеспечения биобезопасности каждое животное должно быть промаркировано, идентифицировано и внесено в систему. Это ветеринарная задача, но нам она тоже нужна, потому что без уникального номера мы сталкиваемся с тем, что те номера, которые используются сейчас, абсолютно не уникальны. Они могут быть уникальны в рамках региона, но в пределах страны они несколько раз повторяются. И нам крайне важно иметь идентификацию в стране. Если кто-то в государстве не сделает этого, Ассоциация сделает это самостоятельно в рамках породы. Мы не можем обеспечить достоверных данных без идентификации.

DN: Зачем тогда они сделали пилотные регионы?

ОС: Чтобы протестировать именно сам процесс. Но точечная проработка в регионах недостаточна, надо делать это по всей стране одномоментно. Причем Ассоциация предлагает очень комфортный вариант, который устроил бы всех. Прежде всего это мечение всех рождающихся животных новым форматом номеров. А животных, которые уже существуют, проидентифицировать ретроспективно в системе: условно дать им номера, вычистить базы, обеспечить достоверность, закрыть ее. Чтобы мы видели подтверждение животного в четкой референтной популяции.

DN: Нужно ли, чтобы при идентификации животных в ЛПХ государство помогало и платило деньги?

ОС: Здесь я не готова ответить. Мы работаем с сельхозтоваропроизводителями, которые генерируют коммерческую прибыль. А ЛПХ – это все-таки не генерация прибыли, а обеспечение самого себя.

DN: Мы считаем, что в ЛПХ это должен делать собственник.

ОС: Возможно. Но это дискуссионный вопрос. Если ЛПХ генерирует коммерческую прибыль, то уже ведет эту работу. Россельхознадзор говорит: если услуга государственная, то государство обеспечивает и оплачивает. Эта концепция записана в законодательстве РФ.

Также средства маркирования – это некие затраты. Генерация и введение номеров в систему – это госуслуга, она бесплатна. А пластик стоит денег.

DN: Вы называли советскую систему успешной. Почему? Надои ведь были никакие.

ОС: Они у всех были никакие, во всем мире. Дело в том, что та система, которая была инициирована и создана, имела право на жизнь и была достойной на конкретный период времени. В документах шестидесятых, семидесятых и даже девяностых годов было прописано очень много правильных мероприятий. Другой вопрос в том, что они не исполнялись по ряду причин.

Меня восхищает то, что наше государство стало родоначальником криоконсервации семени. Также в Советском союзе было создано много других интересных вещей и технологий. Здесь нельзя умалять достоинств нашей науки и нашего племенного животноводства.

Но где-то не доделали, не учли, и это дало тот дисбаланс, который сегодня возник. Я сторонник не революции, а эволюции, но последняя занимает достаточно долгое время. Мы можем пойти гораздо более быстрыми темпами, сейчас на рынке племенного животноводства есть весь инструментарий. Нужно взять разные полезные вещи в других странах и применить у нас.

DN: У нас есть технологическое и качественное отставание по племенному материалу от Европы и других стран. Хотя, может быть, дело в другом: мы пришли на рынок, который уже сформирован, где уже есть Канада, США, Европа, которые задают правила игры. И пока мы не подтвердим качество по их показателям, не заплатим денег или не сделаем еще что-нибудь, то не попадем на этот рынок. Возможно даже, в будущем они будут ставить нам препоны, неофициально. Не столкнемся ли мы с ситуацией, что просто не сможем зайти на другие рынки из-за конкуренции перечисленных стран?

ОС: Здесь работа не только Ассоциации. Наша задача – выстроить технологические процессы и обеспечить систему, чтобы она мягко и плавно работала, дала достоверные данные, и мы наконец-то поняли, с каким пулом животных работаем. Задача выхода на экспортные рынки выше. Другие страны, заходя на новые рынки, пользуются политическими лобби. Работают посольства, разные агрегаторы. И это такой массив, который поддерживает собственного производителя на других рынках.

Когда мы создадим систему, получим материал, то можем сказать, что у нас качественный продукт и что нам тоже нужен щит и зонтик, которые обеспечат выход нашим производителям на международные рынки. Любой экспортный потенциал должен поддерживаться государством в целом. Если каждый производитель будет стучаться на другие рынки один-одинешенек, то это будет провал. Так что здесь нужна консолидация отрасли и поддержка со стороны государства.

DN: Мы не уверены, что продвижением должно заниматься государство. Это же дело бизнеса. А государство должно быть регулятором.

ОС: Вам кажется. На самом деле все государства занимаются тем, что защищают своих производителей, и это нормально.

DN: Наше государство, условно говоря, заинтересовано в продаже нефти. Но мы можем лоббировать пошлины, их отсутствие или наличие и каким-то образом продвигать продукцию как внутри, так и за рубежом. И, как нам кажется, это задача голштинской Ассоциации.

ОС: Мы ведем интенсивный диалог с государством по поводу того, что нужно нашим предприятиям. Я не имею в виду, что государство должно взять на себя весь функционал и вести работу по экспорту генетики за рубеж. В разных странах разные поведенческие модели по реализации продукции на экспорт.

Я много лет знаю Нидерланды. Крошечная страна размером с Чувашию или Московскую область. Но их ВВП несопоставимо с Московской областью. Когда что-то создается в Нидерландах, и оно реализуется в других странах мира, нидерландские посольства в этих странах и экономические департаменты запускают программы поддержки своих производителей, и они очень эффективно работают.

Механизмы могут быть разные, но я не говорю, что государство должно вмешиваться. Оно может создавать механизмы, способствующие более легкому экспорту. Те же пошлины. Штефан Дюрр на форуме в Красногорске говорил, что из Германии один контейнер товаров в Китай стоит порядка 800 евро, а у нас 5 тысяч.

DN: Государство правильно делает, оно субсидирует РЖД, неэффективность.

ОС: А нам нужно, чтобы поддержка была для производителя. Мы со стороны Ассоциации сначала должны создать систему механизмов, прозрачную и понятную, показать продукт. А затем разговаривать с государством о том, что нам нужно, чтобы качественно реализовывать нашу генетику.

DN: Наше мнение в том, что государство уже в течение многих лет хотя бы в этой сфере регулярно показывает и доказывает свою несостоятельность. Может, лучше устранить государство от этих дел? Сегодня государство заинтересовано выдавать субсидии, потому что заинтересовано в том, чтобы привязать предприятия к себе. Но голштинская Ассоциация – единственная организация в нашем животноводстве, которая в состоянии создать эту конкуренцию и доказать, что государство не нужно. Но для этого требуются четкие бенефиты для участников. С другой стороны, многие члены Ассоциации привязаны к государству.

ОС: Я согласна с последним комментарием в двух моментах. Во-первых, система только создается, мы сами еще не готовы, сами для себя должны подтвердить, что у нас есть. Во-вторых, государство дает субсидии и хочет получить обратную историю взамен. Мы хотим наладить нормальный диалог с государством и уже в процессе решить, насколько государству нужно во все это вникать. Если оно будет видеть, что мы развиваемся качественно и делаем качественную работу, возможно, государство в дальнейшем само скажет, что мы создали классную историю, и позволит нам самим выдавать племенные свидетельства и что оно готово подписаться под субсидию после нашего подтверждения данных по животным.

DN: В этом году у нас будет Молочная олимпиада в Дубае. Насколько мы готовы представить экспорт скота и генетика в других странах, в том числе, арабского мира? Готова ли Ассоциация поучаствовать в этом направлении?

ОС: По итогу 2019 года мы уже провели первичный срез данных и понимаем, какие животные у нас потенциально зарегистрированы в Ассоциации. В текущем году нас будет еще больше, потому что в Ассоциацию приходят новые члены. И этих животных мы также проанализируем. Так что после Молочной олимпиады в Дубае у нас будет технический срез по данным, по животным. Мы скажем, какой у нас экспортный потенциал, сколько условно голов мы хотели бы продавать, какого качества, в каком количестве и какой генетики. А к моменту самой олимпиады мы расскажем, какие процессы у нас идут, технический срез к этому времени мы уже проведем. До конца июня у нас будет работа в тестовом режиме, но мы закинем удочку.

DN: Сможем ли мы куда-нибудь пригласить потенциальных арабских покупателей?

ОС: Конечно. У нас есть прекрасные стада, которые реализуют племенной материал, и мы сможем его подтвердить к моменту, когда они приедут.

DN: Какой рынок племенного материала в России и какой рынок на экспорт?

ОС: Ремонта в России не хватает на самих себя. Для этого надо всех пересчитать, взвесить, оценить. Но чтобы оценить потенциал, нужно сделать маленькую домашнюю работу. Я думаю, что к этому вопросу я буду готова в апреле. 

Полный выпуск “Молочных скептиков" смотрите по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=pnv0dBI19Nc

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью