Интервью с Ильдаром Файзуллиным, гендиректором “Уфагормолзавод"

Источник: The DairyNews
Глава “Уфагормолзавод" Ильдар Файзуллин рассказал “Молочным скептикам" о рынке одного из крупнейших регионов-производителей молока и молочной продукции. Особенности молочной отрасли Башкортостана, ведение бизнеса ТНК и регионалами, Автопробег “Дорогу молоку!” - все это в текстовой версии интервью с экспертом, которое подготовило The DairyNews.
Интервью с Ильдаром Файзуллиным, гендиректором “Уфагормолзавод"

DN: Ильдар Мунавирович, расскажите о Вашей «мышиной истории».

ИФ: В Чишминском районе республики появилась бабушка, которая в нашем пакете-«кувшине» молока обнаружила четырех крыс. Даже если силой их туда запихивать, это невозможно.

Естественно, мы пригласили все надзорные органы – Роспотребнадзор, Россельхознадзор, СМИ, я написал на эту бабушку жалобу. Мы выиграли один суд, второй, прошли по нескольким инстанциям, но судимся до сих пор. И правды пока нет. Эта бабушка, как я потом выяснил, является директором РДК, она профессиональная артистка. Ее муж профессиональный работник ОБЭП регионального уровня, дочь – юристка. Так что я считаю, что люди занимаются промышленным экстремизмом и решили заработать денег. Она обращалась ко мне неофициально, просила миллион рублей, чтобы все замять. К сожалению, я не смог это зафиксировать на каком-либо носителе, так что суды продолжаются.

Даже судьи говорят, что эти крысы попали в пакет не на нашем производстве, а могли запрыгнуть уже в открытый пакет в холодильнике у этой бабушки. Поэтому пока история ничем не закончилась.

DN: Не думаете, что за ней могут стоять Ваши конкуренты?

ИФ: По «кувшинчикам» у нас конкуренты – «Давлеткановская молочная компания». Но ее сейчас нет, так что я не думаю. Были истории, что и в других упаковках что-то находили, и когда я начинал думать плохо про эту компанию, она разорялась. Поэтому я никогда ни о ком плохо не думаю. Есть пословица: собаки лают, караван идет. Так что лучше мы будем делать свое дело. Мой товарищ-бизнесмен говорит, что чем больше я буду развиваться, тем больше у меня будет как хорошего, так и плохого. Всегда есть завистники, так что если отвлекаться на них, тратить время, то не будешь заниматься основным бизнесом. Поэтому надо двигаться вперед, а они пусть остаются сзади.

На самом деле, эта негативная история случилась всего через полгода после того, как я вышел на рынок. Так что обо мне вообще никто не знал. Это черный пиар, так что в каком-то смысле я даже благодарен этой бабушке, поскольку я поднялся и иду вперед.

DN: Есть ощущение, что у Вас очень плотная конкуренция.

ИФ: В Башкортостане около 50 молочных предприятий, как крупных, так и мелких. Крупных где-то 12, так что конкуренция действительно жесткая. Одни приходят, другие уходят. Сейчас, например, ушел крупный игрок «Башмилк», это три завода, которые, наверное, не рассчитали своих сил. «Давлеткановская молочная компания» тоже ушла.

DN: Кому достанутся заводы «Башмилка»?

ИФ: Есть такие крупные компании как «Молвест» и «ЭкоНива». Мы тоже рассматривали покупку, но, наверное, уже поздно рассматривать это как бизнес, поскольку «Башмилк» закрылся уже с апреля. Так что это уже не бизнес, а объект недвижимости: полка и рынок потеряны, надо все начинать заново. Так что предприятия будет сложно кому-то брать – именно как бизнес.

DN: Но все же как так получилось, что «Башмилк» закрылся?

ИФ: Я могу сказать, что его собственники – достаточно умные ребята. После Вашей статьи о Россельхозбанке можно сделать определенные выводы. Складывается ощущение, что Россельхозбанк расчистил для кого-то площадку. Поэтому дай бог Александру Никитину здоровья, чтобы он со всем этим справился, поскольку это интересный игрок и сильный конкурент. Я уважаю его как коллегу и хочу, чтобы у него все сложилось. Правительство его поддерживает, врио главы региона тоже на его стороне. Предприятия – это рабочие места, работа с производителями молока. Словом, я за то, чтобы эта компания осталась.

DN: Когда началась история с крысами, мы сразу поняли, что это конкуренты, и подумали на «Аллат».

ИФ: Это мое детище. Я создал эту компанию, состоящую из трех заводов. Мне не хотелось продавать эту компанию, но мой партнер, у которого был достаточно большой пакет акций, хотела выйти из бизнеса. Поэтому мне пришлось пойти с ней на пару и продать компанию «Первому вкусу». Это достойные ребята, которые пришли на рынок и начали работать достаточно амбициозно. Я не могу сказать про «Аллат» плохо. Это порядочные ребята, с которыми я потом проработал еще два года. Я до сих пор общаюсь с Владимиром Чапайкиным, и не думаю, что это он.

Сегодня «Аллат» – лидеры в Башкортостане после «Башмилка», но меня они считают очень сильным конкурентом.  Мне хочется, чтобы они воспринимали меня как коллегу и друга.

DN: Согласно статистике, «Уфагормолзавод» показывает рост. В первый год работы Вы перерабатывали 7,5 тысяч тонн, в 2018-м уже 25 тысяч тонн. А у стерлитамакского «Аллата» случилось сокращение производства до 29 тысяч тонн. Может, это взаимосвязано?

ИФ: Не хотел бы это комментировать. Могу только сказать, что «Аллат» – отличная компания.

DN: В 2011 году «Вимм-Билль-Данн» хотел купить «Аллат»…

ИФ: Да, я тогда являлся собственником. Нас рассматривали компании «Молвест», «Данон», «Эрманн». Многие компании хотели зайти на башкирский рынок. Даже провели аудит, однако потом произошел какой-то кризис, и они резко поменяли позицию. До сих пор не понимаю, почему они нас не купили.

В Башкортостане до сих пор работает «Уфамолагропром». Это крупнейшее предприятие в республике, которое перерабатывало до 700 тонн сырого молока и производило цельномолочную продукцию. Он принадлежит компании «ПепсиКо» и сейчас перерабатывает, как мне кажется, около 150 тонн, на уровне нашего завода. Но поскольку это компания «ПепсиКо», они завозят продукцию и продают ее в Башкортостане. Если смотреть мультибренды, то они сегодня лидеры по продажам.

DN: Однако их продажи упали. Вообще Башкортостан и Удмуртия – это регионы, где транснациональные компании слабы. Почему так?

ИФ: Мне кажется, потому что они перешли на высокомаржинальные продукты. Они больше делают десертные группы, творожные и те, которые более доходны. А традиционная скоропортящаяся продукция, которую 70% населения потребляет ежедневно, низкомаржинальна. И, наверное, этим компаниям неинтересно прокручивать объемы и работать ради работы. Они – рыночно настроенные компании. А конкурировать с местными маленькими предприятиями в производстве скоропортящейся продукции тяжело. Играет роль и разница в цене. Хотя самодостаточные люди будут покупать высокомаржинальные продукты и продукты в элитной упаковке, безусловно, такие продукты занимают полку, но доля продаж все равно значительно меньше, чем у местных производителей.

DN: На какой машине Вы ездите?

ИФ: В основном, на джипах. У меня были Ауди Q7, потом Инфинити, а сейчас я езжу на двухсотом Ланд Крузере и радуюсь жизни. Последний автомобиль мне однозначно нравится больше других, он рамный, надежный. Езжу уже второй год, он меня не подводит, и надежность – как раз слово, связанное с брендом «Тойота».

DN: Тогда почему, когда мы с Вами встретились, Вы были на БМВ?

ИФ: Но это ведь тоже был джип. А мою машину стукнул мой водитель, и она в то время была в сервисе.

DN: Получается, что в Башкортостане потребление молочной продукции не падает? Доходы населения стабильны, и люди покупают продукцию.

ИФ: В пересчете на сырое молоко потребление составляет 265 килограмм в год. Цифра не растет, и этот год может стать показательным, потому что цена сырого молока летом не опускается, а идет вверх. Многие переработчики к осени поднимают цены, соответственно, чем выше будет цена молочной продукции, тем меньше станет покупательский спрос. Поэтому мне кажется, что к осени спрос на молочную продукцию остановится и даже начнет падать.

DN: Почему цена растет или остается на том же уровне?

ИФ: В первую очередь из-за закрытия белорусского рынка. Нет подпитки в виде сухого молока и масла, есть спрос на местных производителей. Особенно на масло: его цена сегодня доходит до 400 рублей за килограмм. Это процентов на двадцать выше, чем в прошлом году. Поэтому сегодня перерабатывающие предприятия ушли в закладку масла. Согласно статистике, такие вещи происходят раз в 4 года, когда люди начинают закладывать масло, осенью оно падает в цене, потому что на него будет минимальный спрос.

Второе – это ввод «Меркурия». Я скептически отношусь к тому, что фальсификаторы уйдут с рынка. Но то, что с 1 июля заработала ЭВС на масло, тоже сыграло свою роль. Люди поняли, что надо закладываться маслом, в надежде, что на него будет спрос. А если есть спрос на готовую продукцию в виде масла, то есть спрос и на сырое молоко. В Башкирии сегодня средняя цена от 20 до 21 рубля. А трейдеры из Татарстана стали массово скупать у нас молоко за 23-24 рубля. Однако производители понимают, что это сезонное явление. В Татарстане достаточно мощно заработал Казанский молочный комбинат, они могут перерабатывать до 1000 тонн.

Надо также учитывать, что даже при самом маленьком спросе рынок реагирует массово.

DN: Из-за закрытия Чекмагушевского молочного завода остался большой объем молока. Это тоже повлияло на цену?

ИФ: Этот завод в последний год больше работал не напрямую с производителями, а с трейдерами. И сегодня эти трейдеры переключились на Татарстан. Поэтому уход этого завода с рынка не оказал сильного влияния.

DN: А «ВБД» закупает молоко на башкирском рынке или привозит?

ИФ: Как ни странно, по моим данным, они завозят молоко со стороны. Я работаю на башкирском рынке, у меня около 53 поставщиков молока и я не пересекаюсь с «ВБД» в радиусе 200 километров вокруг Уфы.

Это предприятие держит достаточно высокую цену и работает только с крупными производителями молока, у которых от 10 до 30 тонн.

DN: Является ли для Башкортостана угрозой развитие «ЭкоНивы»?

ИФ: «ЭкоНиву» я не рассматриваю как конкурента в переработке. Моя интуиция говорит, что они профессионалы в производстве сырого молока, а в переработке у них нет определенного бренда. Чтобы вывести новый бренд на рынок Башкортостана, нужен год-два как минимум. Так что, даже если они купят какой-то из заводов, реанимируют его, раскрутят бренд, поставят на полку, пройдет года два. А то, что они придут на башкирский рынок и будут производить молоко, – это здорово.

У нас есть много крупных предприятий-переработчиков, тот же «ВБД», «Белебеевский молочный комбинат». Они борются за молоко высокого качества. Им нужен белок, сыропригодное молоко, и если «ЭкоНива» сможет его производить, то предприятие будет востребовано «Белебеевским молочным комбинатом» однозначно.

«Белебеевский молочный комбинат» сейчас очень активно развивается. Недавно они показали нам производство по мягким сырам бри и камамбер. Пока только опытно, но уже удачно. На дегустации эти сыры кончились раньше остальных. Эта продукция взорвет рынок, а поскольку это молокоемкое производство, от 100 до 200 тонн, высокомаржинальное, которое не сломает рынок цельномолочной продукции, передела рынка не будет. Кроме того, они сейчас готовятся поставлять продукцию за рубеж, проходят ветеринарную электронную экспертизу и подписывают договор для поставок белебеевского сыра в Хорватию. Эта работа только началась, они нам показали продукт, но бренда еще нет, но, думаю, в сентябре все уже будет иначе.

DN: Но нас это предприятие покорило. На наш взгляд, это одно из самых крутых предприятий в России.

ИФ: Полностью поддерживаю. Из всех предприятий, которые я посещал в мире, до сих пор не вижу заводов лучше, чем Белебеевский молочный комбинат. Уровень оснащенности, уровень профессионализма специалистов, это амбициозная компания, и я горжусь тем, что находится она именно в Башкирии.

DN: В 2017 году много обсуждалась тема интервенций. Башкортостан – один из ключевых регионов, где этот механизм может быть востребован. Как Вы относитесь к интервенциям? Насколько они реальны и нужны ли вообще?

ИФ: Для башкирского рынка это действительно будет актуально. В Липецке я спросил у коллеги, почему они не закладываются на зиму. Мы делаем это традиционно: замораживаем творог, сухое молоко, закладываем масло, потому что сезонность в Башкортостане по данным Минсельхоза составляет 1,65, а по данным Молочного союза республики немного выше, доходит до 2,5. Соответственно летом у нас молока чуть ли не в 2-2,5 раза больше, чем зимой. В Липецкой, Ленинградской и Московской области этого нет.

Также в Башкирии не очень правильная ценовая политика. Это вызвано тем, что зимой цена высокая, летом – низкая, потому что появляются излишки молока. Переработчики его не берут, цена падает, и такие крупные предприятия как Мелеуз, Месягутово, занимающиеся сушкой молока, массово его скупают и закладывают СЦМ, масло, Белебей закладывает сыр. Это связано с сезонностью наших товаропроизводителей. Так что, пока мы эту сезонность не поборем, а это вопрос не одного года, но у нас есть программа развития молочного животноводства до 2030 года, в которой прописано, что в течение 5 лет мы должны выйти на ровную сезонность к коэффициенту 1,3-1,4, и тогда вопрос интервенций в Башкирии не будет актуален. Но сегодня важно излишки молока за счет интервенций в виде сухого молока, масла, сыра и других долгоиграющих продуктов отдавать на инвестиции государству. Тогда летняя цена будет примерно равняться зимней, а наши товаропроизводители не будут метаться туда-сюда зимой, потому что трейдеры им предлагают цену выше чуть ли не на 5 рублей, а летом, когда трейдеров нет, они опускаются чуть ли не до 15 рублей. Такие ценовые «качели» плохо сказываются на всей экономике, и невозможно заниматься бюджетированием и планированием в сельском хозяйстве. Это очень негативно, и нам, переработчикам, это тоже не очень хорошо. Мы должны летом привлекать оборотные средства, чтобы заложить все эти излишки молока, а потом осенью их продавать. Хотелось бы как-то сгладить это интервенциями, поэтому я только «за», если государство применит этот механизм. В Башкирии он сработает.

DN: А как, согласно этой программе, Вы собираетесь бороться с сезонностью?

ИФ: В прошлом году на молочное животноводство в Башкортостане было выделено около 2 млрд бюджетных средств. А в этом году мы заложили бюджет до 60 млрд. Соответственно, есть целый ряд механизмов по борьбе с сезонностью. Это технология, закуп высокопродуктивного скота, кормление, искусственное осеменение, вакцинация и еще ряд мероприятий. Искусственное осеменение – это длительный процесс, он займет год-полтора.

DN: Климат Башкортостана позволяет активно использовать пастбища. Соответственно это дает возможность производить большие объемы дешевого молока. Но вопрос в структуре переработки и регулировании в виде тех же самых интервенций. На наш взгляд, бороться с сезонностью в таких погодных условиях не очень правильно.

ИФ: Вы правы. В Башкирии с началом каждого летнего сезона хозяйства переходят в лагеря. С мая до конца сентября практически все на летних пастбищах. Это дешевые корма, дешевая рабочая сила, соответственно, много дешевого молока. Но сейчас мы переходим на новые технологии, где строятся мегафермы, фабрики по производству молока. И они не выходят на летние пастбища. Этим занимаются только мелкие старого склада фермы, которые не делали у себя реконструкций, не обновляли скот.

DN: Но если мы хотим поставлять белебеевский сыр в Хорватию, они должен быть не только качественным, но и дешевым. То же и с сухим молоком. А низкую цену обеспечивают как раз пастбища. Самые крупные страны-экспортеры – те, кто имеет пастбищную систему.

ИФ: Я поддерживаю эту реплику. В принципе, в Башкирии так и происходит. В России нет таких уникальных предприятий, как в Башкирии – это Мелеузовский молочно-консервный комбинат, который может сушить до 1000 тонн молока в сутки, это Месягутский молочный комбинат, там до 500 тонн молока, это Белебеевский комбинат, который сегодня перерабатывает 700 тонн молока и планирует увеличить переработку практически до 1000 тонн. Они нивелируют сезонность, когда летом начинают закладку продуктов. Это тоже своего рода борьба с сезонностью. Но быстро мы с ней расквитаться не сможем, так что политика нашего регионального Минсельхоза мне очень импонирует, отрасль нужно поддерживать.

DN: Расскажите о своем предприятии «Уфагормолзавод».

ИФ: После того, как я вышел из бизнеса «Аллата», то думал, чем заниматься дальше. Посидев несколько месяцев дома, жизнь стала не в радость, захотелось драйва, и я, опять практически с нуля, занялся молочным бизнесом. Можно сказать, что я построил в чистом поле завод по переработке молока мощностью 150 тонн в сутки. И драйва мне хватило с лихвой. Если бы сейчас мне предложили опять пройти по этому пути, я бы задумался. Я потратил кучу сил и нервов, чтобы пройти все эти барьеры, не получил ни копейки поддержки от нашего государства.

А сейчас мы даже судимся с налоговой, потому что я пошел в приоритетный проект, где мог получить послабление по налогу на прибыль из республиканского бюджета в течение 3 лет. Но наша налоговая считает, что это право я должен был использовать в 2017 году, при том, что у меня молодое предприятие, которое не может сразу приносить прибыль. В 2018 году у меня прибыль была больше в 3 раза, чем в 2017-м. Соответственно, я хочу воспользоваться этим правом в 2018 году. Это связано с тем, что в прошлом году вышло постановление, что это право можно продлить еще на 3 года. Вот налоговики и очухались, поскольку понимают, что я могу воспользоваться этим правом еще на 3 года, и требуют, чтобы я получил послабление на прибыль 2017года. Так что сейчас мы с ними судимся, и вопрос спорный, 50 на 50.

Второй не очень приятный момент: мне пообещали дороги, даже выделили городу 25 млн. Но до меня так и не дошли. Я несколько раз обращался, чтобы сделали хотя бы ямочный ремонт. К счастью, в этом году пришел Радий Хабиров, и мне сделали слабенький ямочный ремонт, хотя лучше бы его не делали, потому что я боюсь, что следующей весной все размоется и станет еще хуже. И все-таки хотелось бы, чтобы правительство повернулось к бизнесу лицом и начало помогать.

DN: А что было самым сложным, из-за чего Вы бы не прошли этот путь снова?

ИФ: Сложно было все. Я это прошел и не хочу вспоминать что-то плохое. На любом этапе – проектировании, согласовании, получении разрешений по строительству, проведению электричества или газа. Все эти органы относятся к тебе как к дойной корове, а не как к человеку, которому нужно помочь. Все думают, что у бизнесменов деньги льются рекой.

DN: Что нужно изменить, чтобы бизнесмены чувствовали себя комфортно?

ИФ: Сейчас у нас новый глава региона Радий Хабиров, и он достаточно много делает для бизнеса. Он ставит конкретные задачи, в каждом районе ввел бизнес-шерифа, которые будут курировать инвесторов. И если он сломает эту бюрократическую машину, ему можно будет ставить памятник при жизни. Я надеюсь, что все это у него получится, хотя вижу, что все дается очень тяжело. Чиновничье очковтирательство очень сложно искоренить, процесс идет, но надо, чтобы он ускорился.

DN: Нет ли у Вас планов построить или купить новый завод?

ИФ: Планы есть. Сегодня мы загрузили наши мощности на 100%, перерабатываем 150 тонн и продаем продукцию не только в Башкортостане, но и в Самаре, Татарстане, Удмуртии, Челябинске. Но чтобы выходить на рынок дальше, по моему выводу, предприятие должно быть мощностью около 300 тонн. Бизнес становится рентабельным, когда ты начинаешь перерабатывать больше 100 тонн молока. У мелких предприятий нет перспектив, потому что они не будут рентабельными, по моему мнению. Рано или поздно они все вымрут. Соответственно, если я сейчас остановлюсь на 150 тоннах, то этот бизнес не имеет перспектив.

Поэтому, хочу я или нет, нужно развиваться дальше. Это также будет цельномолочка, поскольку она мне знакома. Сырный бизнес – это все-таки отдельное направление бизнеса, более значительные инвестиции. И этот рынок у нас уже занят Белебеем, конкурировать с этим монстром не имеет смысла, с ним нужно дружить.

В свое время я занимался мороженым, для России этот рынок уже завоеван и он тоже имеет свою специфику. Поэтому надо заниматься тем, чем умеешь. Для меня это цельномолочка. Бизнес строится на нюансах, у цельномолочки не такая большая доходность, но, зная эти тонкости, мы двигаемся вперед.

DN: «Меркурий» – полезная штука или нет?

ИФ: Если не будет коррупции, то система даст положительный результат в плане фальсификации. Фальсификаторы уйдут с рынка, и для обычных переработчиков это будет плюс.

Вопрос в том, какой ценой мы придем к этому результату, и до конца ли дойдет этот функционал.

DN: Зачем выстраивать всю эту цепочку, если мы можем самостоятельно проверить, фальсифицирована продукция или нет?

ИФ: Всю цепочку проследить невозможно. Планы Россельхознадзора в плане прослеживаемости от фермы до прилавка нереальны. Я работаю с мелкими поставщиками, у которых производство молока от 1 до 4 тонн в сутки. В итоге в одну кубовую емкость у меня могут зайти все 56 поставщиков. Когда я смешаю молоко и нафасую из него продукцию, понять, какой поставщик оказался недобросовестным, нереально. Поэтому тот функционал, который заложен в «Меркурии» изначально, нереализуем. Хотя на «Молочной Олимпиаде» в Питере «Галактика» презентовала маркировку, и она может дать нужный результат.

DN: Расскажите про автопробег «Дорогу молоку».

ИФ: Рекомендую участвовать всем, могу сказать, что это будет очень интересно. Мы покажем наши лучшие фермы – и мегафермы, и летние лагеря, небольшие фермы. Они, может быть, не такие яркие, но они реально существуют. В Стерлитамакском районе есть ферма, где скот пасется, доится и весь процесс там происходит. Никаких финансовых вложений это не требует, однако реально работает, и мы получаем дешевое молоко.

Также мы посетим одну из крупных ферм «Нерал Матрикс», ее собственник Эрнст Исаев раньше был собственником Белебеевского молочного комбината. Это очень энергичный человек, который много сделал для республики Башкортостан. Совместно с американцами он организовывал школу по тому же искусственному осеменению, по уменьшению сезонности и так далее.

Для переработчиков… Мы посетим два крупных предприятия. Первое – это Белебеевский молочный комбинат имени Ордена Ленина. Сегодня это одно из крупнейших молочных предприятий не только в Башкирии, но и в России. Там производят продукцию, которую продают почти по всей стране. И их сыр действительно пользуется спросом, его знают в Москве, Питере, Магадане, он достаточно конкурентоспособен по цене и достаточно хорошего качества. Очень интересное производство, где солевые ванны как река. Необычное техническое решение, которое для производителей сыра будет очень интересно. Попасть на это предприятие – уникальная возможность. Очень интересный цех сушки, где они сушат подсырную сыворотку. Тоже уникальный цех. Также у них есть пока опытное производство сыров бри и камамбер. Если удастся, мы попадем и туда.

Второе уникальное предприятие – это «Аллат». Одно из крупнейших в Башкортостане, сегодня оно перерабатывает до 500 тонн молока.

Потом будет уникальная немолочная программа. Мы посетим красноусольский санаторий.

DN: И закончится автопробег на фестивале «Молочная страна» 24 августа.

ИФ: Да, это грандиозное мероприятие, которое мы традиционно проводим каждый год. Молочный фестиваль в республике Башкортостан будет проходить в Уфе 24 августа. Бюджет первого фестиваля был около 30 млн рублей, а сейчас бюджет уменьшился, а масштаб увеличился. Приезжают с семьями, с детьми, там можно показать ребенку, как доится корова, будет специальный стенд с животными, стенд с переработкой, будут артисты.

DN: И Вы рекомендуете всем участникам автопробега приезжать с детьми, чтобы те видели молочный бизнес и была преемственность поколений?

ИФ: Да. Финиш будет в замечательном месте, там река Белая, памятник Салавату Юлаеву. Очень красиво, приезжайте.

DN: Спасибо!

Полный выпуск смотреть по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=hg7VYwtRLh4

Информация о предприятиях, упомянутых в статье:


30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью