Интервью с Геннадием Шиловским

DN: Геннадий Константинович, расскажите, с чего началась Ваша ферма.

Это четвертое в моей жизни хозяйство, я руковожу этой фермой 26-й год.

DN: В каких хозяйствах Вы до этого работали?

Первое хозяйство было примерно таким же, я привел его в порядок. Молочное животноводство, плодово-овощное хозяйство, растениеводство – лен. Во втором хозяйстве я проработал четыре года заместителем директора. Это один из крупнейших откормочных комплексов в России. Молочное стадо там было – 600 голов.

А третье – семь лет был директором совхоза «Беловский». Тоже дали мне разваленное хозяйство – я его привел в порядок, сделал прибыльным. В советские времена мы стали уже получать миллион прибыли, добились хороших надоев, работали со льном.

По этой причине, что я нормально работал и привел в порядок два хозяйства, партийные органы решили меня перебросить. К тому времени дважды герой Михаил Григорьевич Солобытов стал собираться на пенсию. Его надо было заменить кем-то на посту руководителя. Вот, меня с того хозяйства перебросили на «Родину».

DN: Получается, Вы работаете в этом хозяйстве с 1987 года? Как ферма пережила период после распада СССР?

Наше хозяйство пригородное – вы знаете, конкуренция в работе высокая, особенно, когда наша продукция обесценивается. Нужно было принимать неординарные решения. Мы наше молоко сушили, скупали чужое сухое молоко, отправляли в Туркмению, отправляли в Москву… Получали в три-четыре раза больше цену, чем здесь в Вологде. За счет этого мы выплачивали своевременно заработную плату, жили и развивались. А дальше? А дальше… только открылся завод компании Danone в 2000 году – они пригласили нас, и мы стали сотрудничать. До сих пор поставляем молоко компании Danone, правда, не все – где-то половину.

DN: Как Вам удалось приватизировать землю?

Мы не приватизировали, у нас колхоз – сейчас в нем 283 учредителя.

Я уже сказал, что мы стали развивать нетрадиционные направления для сельского хозяйства: у нас заработал цех по розливу минеральной воды. Мы открыли скважину и построили цех как раз в тяжелые годы перестройки, запустили все в 1995 году, занялись торговлей. Мы делали мебель, строили дома. Чем только не занимались!

DN: Есть стереотип, что люди советской закалки неподъемные, неповоротливые на инновации. Как Вы пришли к роботам?

На моем предыдущем хозяйстве был доильный зал. Тогда мы ездили в Швецию, смотрели где-то в 2000 году первого робота. Нам продемонстрировали его через стекло.

Когда мы начали строить новую ферму я попросил DeLaval и еще другую компанию показать мне на каком уровне развития технология роботов, можно ли ее сегодня применять у нас. В России ничего подобного никто еще не пробовал сделать, и специалисты задумались. 

Но поездка в Швецию все-таки состоялась. Мы посмотрели несколько систем добровольного доения, что-то обсудили на месте.  Я  настоял на том, чтобы новая ферма была с этой технологией. Подписали договор, условились, что они поставляют оборудование, а мы – подготавливаем людей.

Вот мы уже с 2007 года работаем. Сейчас функционируют 8 установок добровольного доения и заключен договор еще на две установки.
 
DN: Представитель DeLaval рассказал нам, что это был первый опыт установки роботов в России, и они боялись за «не обкатанные решения». Как в 2007 году прошла инсталляция?

Вопрос, конечно, был очень непростой. Они переживали, приглашали иностранных специалистов. Мы стали на время запуска как центр вселенной. Обстановка как на космодроме  - серьезно, каждую минуту что то происходит, надо принимать оперативные решения.

Нам советовали начинать доить нетелей (первотелок) в роботе, но у нас таких тогда не было. Неудивительно, что первые коровы, те которых до этого приучили и доили по другой технологии, не смогли быстро перестроиться и не стали давать молоко. А мы поставили высокоудойных коров. Тогда я предложил: «Сделайте, как доярка! Она погладит вымя, промассажирует. Вы в установку, в этот железный ящик корову загоните, а потом промассажируйте!» Так сделали – животные стали отдавать молоко. После этого все успокоились. Позже заполнили коровник. Скот привык к установкам быстро, почти за неделю, стал ходить на дойку самостоятельно. Тогда вздохнули и мы, и DeLaval: мероприятие удалось.

Когда потом в апреле-месяце к нам приезжал министр Гордеев, теперь уже бывший, он спросил меня, пока мы шли по коридору фермы: «Где Вы взяли такое оборудование?» - «Александр Васильевич, Вы ездите по всему миру, Вам разве не показывают?» - «Нет, не показывают. Только доильные залы. Я роботов не видел, первый раз вижу». Вот такой у нас был разговор.

Я просил его создать российскую программу по внедрению новых технологий, чтобы была поддержка со стороны государства. Ведь варимся все в своем соку. Что сделаем – то и ладно.

DN: За шесть лет работы обнаружились недоработки, ошибки или проблемы в роботах?

Оборудование работает. Поломки какие-то были, но они быстро устранялись. Не случалось, чтобы простой составлял хотя бы полдня. Что-то случилось – час или два – инженеры на месте и все устранят. Сегодня у нас уже грамотные операторы - инженеры по телефону дают указания и небольшие неполадки можно исправить удаленно.

С того момента, как у нас начали работать эти установки в DeLaval набрали дополнительный штат специалистов. Они подготовили ребят за рубежом, обучали их  и у нас. Пока оборудование новое, это проще сделать.
Никаких особых проблем нет. Сегодня у нас уже три такие фермы работают. Теперь, вот, четвертую запустим в этом году. Мы бы больше сделали, но у нас не хватает денег на все это дело! Кредиты брать – сами знаете, что это такое. Их ведь отдавать. Я не любитель кредитов. Мне нравится брать что-то за свои заработанные деньги.

DN: Шесть лет у вас работают роботы. Как Вы считаете, такие установки продлевают жизнь коровы или это миф?

Мы анализа не проводили. Но я сравниваю, как животные чувствуют себя на привязи и когда они предоставлены сами себе с роботами. Продолжительность жизни и эксплуатации, я думаю, во втором случае должна быть больше; меньше заболеваний, в первую очередь маститов. Оборудование диагностирует и выдаивает каждую долю вымени отдельно. Тут технология продумана. Животные комфортнее себя чувствуют и дольше живут.

Я бывал на многих фермах. По России все делают не так, как у нас сделано. Мы установили металлические решетки вместо ковриков, где проходят животные. Они ходят по решеткам – навоз сразу протаптывается – совсем другие условия содержания.

DN: Геннадий Константинович, Вы куда-то ездили обучаться работать с таким сложным оборудованием, как роботы?

Я отправлял зоотехника Благову Ирину Ивановну – сейчас она работает у нас главным зоотехником. Она ездила в Голландию, проходила обучение, знакомилась с технологией. Если что-то новое внедряешь – надо готовить кадры для любого оборудования.



DN: Сложно ли найти персонал для работы на высокотехнологичном оборудовании?

Надо просто подобрать ответственных людей.

DN: У Вас нет кадровых проблем?

У нас доярка работала 26 лет – сегодня она работает на роботе. Она говорит: «Я никак не пойду теперь работать на линейку, например. Тут гораздо интереснее».

DN: Вы планируете увеличивать поголовье?

В этом году мы довели поголовье дойного стада до 1907 коров.

DN: У вас несколько групп разного типа содержания?

И привязь есть, и доильный зал есть, и роботы. Сегодня общее поголовье в хозяйстве – 5300 голов крупного рогатого скота.

DN: Сколько коров вы распределите на роботы в итоге?

Восемь роботов  по 60 голов – 500 голов на роботах-доярах. Еще дополнительно 120-130 будут на двух новых роботах. Всего будет поставлено 600 голов дойных, плюс сухостой. С сухостойными роботы будут обслуживать более 700 голов.

DN: не разумнее ли поставить ротор для такого крупного дойного стада?

Карусель?  Это нужно иметь большую концентрацию поголовья в одном месте. Но там очень много потребуется людей.

Мы только в прошлом году ездили в Америку. Там стоит 20 роботов, и всем стадом управляет один человек.

DN: 20 роботов в разных коровниках? Примерно по четыре в одном здании?

Нет, в одном помещении. Там только дойные коровы, сухостой отдельно.

DN: Должно быть, коровник очень длинный!

Длинный! Да, длинный коровник. По сторонам стоят роботы, сформированы группы.

DN: У Вас тоже все роботы установлены в одном длинном помещении?

У нас в одном коровнике стоит четыре робота – он 80 метров в длину. А там, в Америке где-то 500 метров. Я первый раз видел такие коровники.

Конечно, были бы деньги – я бы сделал новую ферму и поставил сразу где-то 8 роботов. Длинный коровник и в нем работал один оператор.

DN: А Вы собираетесь модернизировать помещения?

Да. Мы модернизируем старые помещения, потому что обходится дешевле, чем строительство новых. Вот мы купили соседнее хозяйство – оно развалилось – два коровника и телятник, и теперь ставим туда роботы.

DN: DeLaval делает не только роботы. Что из технологических решений компании Вам нравится?

Роботы, ну и холодильное оборудование не плохое. Кормораздатчики.

DN: Есть ли у Вас пожелание DeLaval исправить что-то?

Стоимость оборудования действительно высока, но стоит того. Не пожалел ни разу. Была бы поменьше  за счет дотаций на модернизацию –  больше хозяйств стали бы внедрять такие технологии.

Еще надо увеличивать нагрузку на одного робота. Сегодня 70 голов или 65 при высоком удое – это не здорово.

DN: В настоящей модификации робот может выдержать нагрузку в 80 голов дойного?

Выдержит, но количество подходов животных сокращается и падает продуктивность. Сама корова показывает, что в среднем доить  надо три раза в день.

DN: Геннадий Константинович, Вы уже окупили те 8 роботов, которые у Вас установлены?

Это все долго будет окупаться. Сегодня очень низкие закупочные цены. Сегодня корма и энергоносители резко подорожали. Себестоимость молока – 16,5 рублей, мы продаем где-то по 17 рублей.

DN: Это цена, по которой Вы продаете молоко Danone?

Да, Danone. Это зимняя цена, а летом она была 13 рублей, и мы продавали молоко в убыток. Как мы можем сказать, что мы быстро окупим роботы?

DN: А что Вы планируете предпринимать? Стараться добиться высокой цены, перерабатывать молоко самостоятельно?

Ну, как мы можем повысить закупочную цену? Цену нам диктует переработка. На три месяца мы заключили контракт, на первый квартал – а дальше мы не знаем, что будет. Мы даже финансового плана готового не можем составить.

Работаем вслепую, наугад.

DN: Геннадий Константинович, поможет ли Вам субсидирование – 3 рубля на литр молока высшего сорта?

Какие три рубля?  Я слышал, что будет 1,4 рублей. Но еще не решено и не утверждено. В области у нас никто ничего не знает. А в региональном бюджете денег нет, нам сказали – будет 30 копеек субсидирование. Да когда это будет?

DN: Не хочется завершать беседу на грустном.

Ничего, это жизнь такая. Говорят много, а дела нет.

Деньги-то выделены на сельское хозяйство. Половина их идет на возмещение процентных ставок по кредиту. На Запад приезжаешь, говоришь, что мы берем кредит по 19% кредиты, так они спрашивают: «А как вы выживаете?» А как кредиты возмещать? – В этом году еще за прошлый квартал не возмещены процентные ставки по кредиту. Вот и планируй свою экономику!

В этом году еще принято Постановлением Правительства, что при займах на весенние полевые работы надо обязательно страховать посевы. А страховщикам нужно такие суммы заплатить – чуть ли не стоимость удобрения.
Но я привык работать. Без работы не могу. Знаете, есть такая категория людей-трудоголиков? - Я, наверное, к ним отношусь.