Интервью с генеральным директором компании "Молопак" Тимуром Гущиным

DN: Расскажите, пожалуйста, о ситуации, сложившейся в компании на сегодняшний день.

- В 2010 году мы начали внимательно смотреть на рынок асептической упаковки. В этом сегменте тогда присутствовали только Tetra Pak и SIG Combibloc, которые держали, в общем-то, 100 процентов рынка. «Элопак», который поставлял свою упаковку «пюр-пак» слабо развивал асептическое направление, потому что асептических машин для упаковки «пюр-пак» было очень мало. Естественно, мы усилили внимание к этому направлению, я очень много ездил по миру, смотрел оборудование, и мы приняли решение купить новую технологическую линию. Выбрали поставщика, голландскую компанию «Дрен Гебель» (в то время порядка 10 машин их производства уже использовал «Тетра Пак»), но к нашему несчатью «Дрен Гебель» разорился. Его купила компания известная на весь мир швейцарская компания «Мюллер Мартини». Я их хорошо знал, представительство этой компании существует в России с 1996 года. Встретились, несколько раз посетили их заводы, посмотрели производство и в итоге заключили контракт, началось строительство оборудования.

Первый тревожный сигнал прозвучал, когда машину строили 12 месяцев вместо 6. В определенном плане это была наша вина: мы решили что-то дооснастить, но нам казалось, что это не в ущерб, поскольку, грубо говоря, это были каких-то два шланга, еще что-то. После этого, когда машину поставили, монтаж занял 8 месяцев вместо 3. Что значит монтаж: машину поставили, подключили коммуникации, после этого начинается отладка. Офсетная печать требует очень серьезного подхода. В итоге все это вылилось в 24 месяца. А банку, при стоимости машины в 7,5 миллионов евро, я должен был начинать платить уже через шесть.

DN: Но там же должна быть предусмотрена отсрочка платежа?

-  Она была на 6 месяцев.

DN: Это с банком. А с поставщиком?

-  Не было. Поскольку машина дорогая, была специальная программа платежей. 25 процентов на начало строительства машины. 25 процентов по ее монтажу в Германии. 25 процентов после ее приемки на производстве, 25 процентов после монтажа. То есть, когда машина встала на пол здесь, я за нее уже полностью заплатил. А по контракту с банком у меня был льготный период 6 месяцев, после которого я должен был начинать выплачивать все суммы- тело кредита и проценты.

DN: Финансирование со стороны банка было стопроцентным?

- Да, это был прямой целевой кредит в Ханты-Мансийском банке, который сейчас входит в банк «Открытие». То отделение, где я брал кредит, уже не существует, все передали банку Открытие. Оно так и называется: Ханты-Мансийский банк «Открытие».

DN: Банк выплатил сразу всю сумму или по частям, чтобы Вы могли выплачивать эти 25 процентов?

- Были транши. Мы заключили зеркальный договор, в котором прописаны условия оплаты.

DN: Проценты пошли сразу после выплаты первых 25 процентов?

- Конечно.

DN: В какой временной промежуток Вы планировали уложиться с момента заключения контракта до запуска линии?

- 6 месяцев – производство машины, и 3 месяца – наладка. Банку я должен был начинать выплаты через 6 месяцев.

DN: Не считаете это рискованным?

- Такие были условия. Не стоит забывать, что у меня был действующий бизнес. В то время, по самым пессимистическим расчетам, «Молопак» занимал 25-28 процентов рынка упаковки «пюр-пак» в России и странах СНГ. Поэтому приобретение оборудования было для меня подъемно, и я не переживал. Тем более, я должен был платить за каждые 25 процентов по отдельности.

Но подрядчики вели себя крайне безответственно. Началась международная выставка «Drupa», которая проходит в Дюссельдорфе, – они собрались и уехали туда, монтаж бросили. Я написал официальное письмо с претензиями, их руководство заявило: большая выставка, раз в 4 года, нам надо быть. Созванивался с директором представительства, Михаилом Масиновским, он был директором представительства много лет, был опытным и порядочным  руководителем и входил в ситуацию того, что мы все-таки не концерн «Мюллер Мартини», а простая маленькая российская компания. Он поддерживал нашу позицию, несмотря на свой контракт и немецкое гражданство. я летал на выставку «Drupa» и там встретился с главой холдинга «Мюллер Мартини» с гос. Брунно Мюллером. Он собрал целый консилиум, все  пообещали нарастить время, просили войти в положение, пожали друг другу руки и я  улетел с верой, что все будет хорошо. Я воодушевился, но похоже зря. В итоге с момента прихода машины на предприятие ее запустили в рабочий режим через 18 месяцев. После этого сразу выявили неприемлемые недостатки в оборудовании, запротоколировали, подписали документ и стали ждать. Потом еще 8 месяцев мне пытались ее наладить, после чего я сказал: забирайте машину или я подам в суд. Естественно, они сказали, что забрать машину – для них просто недопустимо. Тогда я предложил им подписать с банком договор, оплачивайте все проценты, а я вместе с банком буду ждать, когда вы машину сдадите. Они сказали, что так не могут поступить, и мы подали в суд на представительство, которое мне поставило машину, все суды мы выиграли. Они наняли очень известную компанию «Бейкер и Маккензи», настоящих матерых юристов.  Нами занималось все время аж 12 юристов компании «Бейкер и Маккензи» которой 150 лет, и у которой 120 человек работают только в московском офисе. В итоге мы все равно выиграли, поскольку правда за нами. Мы провели экспертизу совместно с НИИ Полиграфии и НИИ Машиностроения Полиграфического оборудования   с привлечением самых известных специалистов в области офсетной печати. В итоге они доказали, что машина бракованная и подлежит возврату.

DN: А в чем именно состоял брак?

- Полиграфия и офсетная печать– очень сложный механизм. Нужно, чтобы сложилось много факторов, только тогда можно получить качественный продукт. Печать, особенно офсетная, сложный технологический процесс. В техпаспорте было прописано, что у машины скорость 360 метров в минуту. А на деле она больше 100 работать не могла. Включали больше 100 – все в брак. По длине в машине – 150 метров загрузки картона. И если пошел брак, выбрасывать приходится все 150 метров. А картон дорогостоящий, мы привозили его из Бразилии и ждали поставок по 3 месяца.

С другой стороны - вопрос качества печати. После нее мы отправляем материал на экструзию, где наносим 8 слоев комбинированного материала. В итоге на новой машине у нас промотходы превышали объемы выпуска. Вместо ожидаемых 2 процентов брака получалось 30-40 процентов. Как я мог принять такую машину?

DN: Насколько крупная компания «Мюллер Мартини»?

- Ей около 70 лет, это крупная швейцарская компания. В прошлом году оборот у нее был 1,6 миллиарда евро по миру. Штаб-квартира у нее в Женеве, представительство в Москве – с 1996 года. Это на 100 процентов их дочернее предприятие, они его учредители. Я встречался с послом Швейцарии в России, встречался с послом Австрии, потому что они курировали торговое представительство с этим концерном, и имели в РФ как австрийское представительство, так и швейцарское. Я показывал им решение суда, они соглашались, уверяли, что такого быть не может, обещали разобраться. Потом приходит письмо: извините, мы в коммерческие споры не вмешиваемся. Но российский суд ведь все доказал. Компании осталось быть джентльменами и выполнить свои обязательства. А они просят позвонить их юристам в «Бейкер и Маккензи».

Что интересно, после всей этой истории они поставляют такую же машину для бразильской компании. Там ее тоже долго заряжали, но в итоге она работает. Спрашиваю: почему у нас даже после победы в суде машина до сих пор не работает. В ответ – молчание. Один раз был ответ, мол, у ваших людей руки не оттуда растут, поэтому они не могут на этой машине работать. А у меня в компании у одного печатника стаж 46 лет, у другого 24. Если уж они не могут, то кто?
Я им предложил следующее: убираю все претензии, если специалисты «Мюллер Мартини» приедут, и в течение дня выполнят 10 любых заказов. Они приехали и не смогли выполнить ни одного заказа.

Самое плачевное, что когда мы начали с ними судиться, они в это же время открыли другое представительство через свой австрийский офис, перевели основной состав работников и начали через него продавать свою технику и услуги.

DN: А что с тем представительством?

- Они обанкротили его, как только я выиграл апелляцию. В тот же день подали на банкротство. И в тот же день открыли новое представительство с тем же самым директором. Я был в шоке.

Позвонил в швейцарское посольство, попросил о помощи, чтобы подать в швейцарский суд. Дали контакты юриста, но ни поддержки не предоставили, ни перевода. Здесь они якобы не могут помочь. Но я нашел юридическую компанию, подал на «Мюллер Мартини» в суд на 12 миллионов франков.

Сложность в том, что официально я купил машину у представительства «Мюллер Мартини» в России. В Европе открыт торговый дом «Мюллер Мартини Маркетинг АГ», где занимаются продажами по всему миру. И получается, что я физически на них в суд подать не могу, потому что у меня контракт с представительством, а торговый дом меня якобы вообще не знает, хотя везде во всех компаниях одни и те же учредители и ответственные лица. Но сейчас, когда компания в предбанкротном состоянии, те, что меня не знают, тоже хотят стать кредиторами и подают в суд с требованиями. Чистой воды…

DN: Кредиторами кого они хотят быть?

- Когда представительство «Мюллер и Мартини» в России начало банкротство, мы, как выигравшие суд, стали ее кредиторами на 98%. И этот «Мюллер Мартини Маркетинг АГ» тоже захотел стать кредитором, потому что якобы те не заплатили им за какие-то запчасти. Появляются какие-то документы, мы, естественно, их оспариваем: 4 месяца мы пытались доказать суду, что это фиктивная сделка. Но в итоге судья говорит: «Ну а чего вы хотите? Управляющий согласен, а управляющий их. Мы ему говорим: подавайте в суд. А как она будет подавать, если она их?» Она делает все, что хочет, только в суд на них не подает. Если бы она на них в суд подала, мы бы все очень быстро решили.
А теперь, если подумать, на сегодняшний день в Росси асептическую упаковку такого плана производит только «Тетра Пак». Остальное, больше 45 процентов, завозится из-за рубежа. Порционку в России «Тетра Пак» вообще не делает, ее везут с Украины. Сейчас проблемы с поставкой продукции из Украины и они вынуждены везти из Европы. SIG Combibloc все везет в Россию со своего завода  в Германии, «Элопак» – асептику из Дании и Германии. То есть в России, кроме нас, этим никто не занимался.

Мне непонятна логика «Мюллер Мартини». Это концерн. Судом доказано, что он произвел некачественную машину. Специалисты тоже это подтверждают. Что такое для них 200 миллионов рублей? Ничего. ММ Русланд управляемый «Бейкер и Маккензи» лезет во все связанные с нами ситуации, и у меня ощущение, что они меня просто хотят раздавить. Чтобы я не шел судиться в Европу и наконец перестал бороться.  По закону мы выиграли суд, в том числе Верховный, с нашим поставщиком, который доказал: «Молопаку» необходимо вернуть деньги за бракованный товар. А эти хитрецы делают следующее: они влезают в наше банкротство и говорят, чтобы мы вернули им машину. Как я могу ее вернуть? Во-первых, мне не вернули за нее деньги, во-вторых, машина в залоге у банка, я не могу ей распоряжаться в полном объеме. Тогда они подают в мой суд, где ведется наблюдение по банкротству, и суд делает их кредиторами у меня, на 200 миллионов рублей. То есть я им еще и должен. Я прихожу на суд и говорю: уважаемые судьи, а как вы это видите? Я производственник, я за эту машину должен банку. И теперь, получается, эту же сумму я должен этим проходимцам? У меня же не 2 машины, а 1. Где справедливость, как я могу платить за один товар двум разным компаниям, это как назвать?

DN: На каком основании они просят деньги?

- Мы, как выигравшие суд, входим в их банкротство в качестве кредиторов, суд признал, что нам должны 300 миллионов рублей. Это стоимость машины, плюс потери. Но денег, естественно, у компании нет, у них на счету ноль. Однако мы там кредиторы, и нам говорят, что раз мы там кредиторы и осуществили свои права, то мы теперь у вас здесь хотим быть кредитором на том основании, что машину нам не вернули. Наши юристы говорят, что компания должна сначала вернуть нам деньги, это прописано в документах. Но судья учитывает их слова, и сформировалась патовая ситуация.

Я пишу президенту РФ, спрашиваю, как быть в такой ситуации. Ведь наш президент Путин ВВ поднял флаг: импортозамещение, поднятие российского продукта. Мы единственные, кто в России смог сделать инновационный продукт в сфере асептической упаковки из картона и прошу поддержки – не деньгами, а политически, юристами и просто словом. Дважды я писал, и дважды приходил ответ, что я не так заполнил жалобу, что я рассказываю им про свою историю, но не прошу конкретики. А о какой конкретике я должен просить? Я же не могу требовать, чтобы президент шел в суд и защищал права российской компании, которую губят швейцарская компания.

DN: Но ведь в правительстве есть какая-то организация, которая бы могла поддержать права наших людей за рубежом?

- Конечно. вот например, Борис Титов, уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей. Мы написали ему, он ответил, что  принял наши документы и теперь ждем что будет и надеемся что будет дальше . Еще я ездил в «Общероссийский народный фронт», и много раз обращался в Думу. «Народный фронт» отказал из-за того, что у нас коммерческий спор. Депутаты пишут, что у нас хозяйственный спор и они не могут помочь. Какой хозяйственный спор? Я все доказал, но меня реально у всех на глазах душит иностранная компания. Как я за 1 машину могут быть должен как за 2?

Написал в Правительство Медведеву Д.А., письмо отправили в Комитет по промышленности. Оттуда – в Министерство лесного хозяйства. Министр мне пишет: зачем вам лес?

Обидно. Смотрел по телевизору, как Путин выступал перед предпринимателями Подмосковья. Собралась куча людей, все с проблемами, хотят выпускать продукцию, но иностранцы демпингуют, не дают. Владимир Владимирович говорит: пишите, будем разбираться, помогать. У меня реальный сектор в миллиардном исполнении, потому что если взять в среднем рынок асептической упаковки, можно понять, какие это объемы. В прошлом году «Тетра Пак» продала почти 14 миллиардов упаковки.

DN: Это может быть просто конкурентной борьбой?

- Я не верю, что «Тетра Пак» могла бы это сделать, потому что я им никогда не мешал, мое производство достаточно маленькое. У меня никогда не было политики демпинга. «Тетра Пак» по решению ФАС были в России монополистами. Им не выгодно меня душить. Наоборот: им нужно, чтобы в России было как можно больше игроков на рынке.

DN: А другие игроки?

- «Элопак» на асептическом рынке России только начинает делать первые шаги. У них все производство было в Европе и один завод в России. В принципе, как стратегия, я мог бы быть шилом в одном месте, но это большая и опытная компания которая могла нас легко обойти по ресурсам и технологиям. C  другой стороны, мы хорошо общаемся, и я не верю в это.
С одной стороны, все красиво, а с другой – факты, которые не обойти.

DN: То есть, кого-то обвинить сложно?

-    Вообще невозможно и сложно. Но если рассуждать логически, рынок интересен всем, рынок растет и развивается

DN: А что произошло с SIG Combibloc? Они выходили на молочный рынок, но, кажется, у них все туго.

- Совокупность многих факторов мешает им продвигаться максимально быстро и стабильно в России. Во-первых, производство у них в Европе. Это означает ввозные пошлины, увеличенные сроки поставок. Во-вторых, не простые коммуникации, предположим хотите поменять дизайн или тираж, та же ситуация по крышке. Они завозят крышки тоже из Европы. И в совокупности всех факторов – получают удорожание на 10-15 процентов в сравнении с «Тетра Пак». И это только коммерческие нагрузки. А еще таможня, стоимость дают надбавку... Вся проблема в том, что у них выше качество печати – у них ротогравюрная печать. Значит, себестоимость производства тоже выше. И если у «Тетра Пак» средняя цена 100 евро, то у них 115. И что выберет молочник или соковик? Только крупные компании, когда хотят расширить ассортимент упаковки и повысить качество печати

DN: Как обстоят дела с неасептической печатью?

- К сожалению, когда я брал этот кредит, то заложил весь завод. Пока было наблюдение, мы еще как-то работали, а сейчас он, конечно, закроется. Сейчас мы работаем на мощности 10 процентов от возможной. Если раньше у меня было 220 человек в компании, то сейчас 50.

Я смирился с тем, что в итоге потеряю завод. Кому он пойдет, и достанется я не знаю. Кто заплатит банку 300 миллионов, тот его и получит.

DN: А для чего завод банку? Он найдет покупателя?

- Сейчас у меня уже 8 месяцев идет наблюдение: перед банкротством приходит управляющий и пытается завод поднять. За 8 месяцев мы вместе с банком не нашли ни одного инвестора. Время наверное, такое да и пахать здесь нужно, от зари до зари.

Завод забирать банк не будет, ему нужны деньги. Руководство банка понимает, что это в том числе и их ошибка: когда началась проблема, первые тревожные звонки с машиной, я несколько отправлял банку официальные письма с просьбой дать мне время на решение вопроса с машиной. Предлагал брать с меня пока только проценты за использование денег, но тело кредита пока не гасить пока не разрешиться вопрос с машиной. Банк не соглащался у него своих вопросов была куча, продажа и покупка его активов новыми акционерами, писем написал аж 6. Когда банк проснулся, я остался без оборотных средств. Попросил новый кредит, чтобы восстановить «оборотку», с обещанием отдать все деньги через 7 лет. Они говорят, что не могут, поскольку машина под судом, кризис, нет никаких гарантий. Мы написали в правительственное агентство гарантий письмо, там нам с банком пообещали помочь, но через 3 месяца сказали, что нет возможностей.
14 лет мы строили этот завод, начинали «с коленок» и достигли определенного уровня и результата. Наш печальный опыт должен быть известен. Платить надо после того, как проверили, что все сделано и все работает. Компания «Мюллер Мартини» реально заинтересована в том, чтобы мы не работали. И клиенты тоже должны все это понимать. Нет такого молочного завода в России, с которым бы мы не работали.

DN: Не может быть такого, что кто-то попытался «отжать» Вашу долю в неасептической упаковке?

-    На этом рынке три компании: «Ламбумиз», «Элопак» и «Роспак». «Роспак», скажем так, живет в своем мире, с большими желаниями и амбициями работать в Европе особенно активно развиваться не хочет, так как нужны вложения и модернизация. У «Ламбумиза» поменялись собственники, они, наверное, имеют конечно большие амбиции. мы были у них костью в горле, но не до такой степени. Мы все равно продавали дороже, чем они. У нас был другой продукт, мы всегда позиционировал нашу упаковку выше, чем у «Ламбумиза»: по цене и по качеству. У нас были разные сегменты. Даже общие клиенты покупали у них бюджетную упаковку и покупали нашу как премиум-продукт. Поэтому я сомневаюсь, что они могли как-то навредить нам, тем более я обращался ко всем с предложением продажи нашей компании или объединения наших активов и производств, но увы получил от всех отказ.

DN: Получается, Вас убрали с рынка «пюр-пак»?

- Так и получается. У нас был большой кусок рынка упаковки «пюр-пак». Мы делали до полмиллиарда упаковки в год.

У многих заводов может остаться негатив из-за того, что мы перестали с ними работать или сорвали заказы. 99 процентов нашего оборудования заложено в банке. С каждого заработанного рубля 80 копеек мы вкладывали обратно в компанию и не думали, что спустя 14 лет после открытия завода начнем писать в правительство письма с просьбой разобраться. Мы за все время работы нт разу не попросили у государства субсидий или льгот.

Я хочу от себя лично и от всей нашей компании принести извинения всем, кому мы причинили неудобства и потери. Если у нас появится возможность мы постараемся решить их с каждым заводом и с каждым клиентом.

DN: То есть, сейчас Вы думаете, что эту проблему решить уже нельзя?

-    Вся проблема в том, что в конце февраля будет судебное заседание, и думаю суд признает нас банкротом. А решение арбитражного суда не имеет обратной силы. Все кредиторы, которые у нас сейчас есть, придут на собрание 24 февраля – это первое собрание, – и, что меня больше всего гложет, в нем 300 голосов имеет банк и 200 голосов – ММ Русланд, тех кто завел нас в эту пропасть в эту историю!!!!!. Эти 200 голосов ошибка суда и они высосаны из пальца. Получается, компания, которая должна мне деньги, которая привела меня в эту ситуацию, сейчас будет голосовать на собрании за то, чтобы нас банкротили.

Что интересно, наши противники хотели еще 150 миллионов за использование амортизации машины. А почему они не говорят, что амортизируют наши деньги уже 4 года, 7,5 миллионов евро? Судьи, надо отдать им должное, это желание наших оппонентов не удовлетворили. Они вообще судили так: эти хотят, эти хотят – значит, никому. Чего заморачиваться? Суд длился всего 15 минут.

Решается судьба российской компании, импортозамещение, новое оборудование, нанотехнологии, а защитить ее некому. Так что, если 26 февраля суд примет решение, назад дороги нет. По крайней мере, для «Молопака».
Я не плачусь, что что-то потеряю, просто хочу, чтобы восторжествовала справедливость, чтобы правда вышла наружу. Это самое важное. На старости лет напишу книгу, назову ее «Как мы делали «Тетра Пак» уж юольно хочется рассказать всем, что пресловутые иностранные холдинги с мировыми именами также «кидают» и бросают своих клиентов. Мы «на коленках» создали и производили асептическую упаковку типа «Тетра Пак». Нам пришлось обходить различные патенты, создавать новое и разработать свою технологию. И мы все это сделали.

DN: Чем Вы занимаетесь сейчас?

- Уже год я занимаюсь практически только судами, пытаюсь поддерживать завод и наших сотрудников. Коллективу 14 лет, у нас в компании всегда был всегда семейный подход. Почему нас любили клиенты? Мы всегда работали для клиентов и на первом месте всегда ставили их интересы, а потом уже свои.

DN: Что по поводу сложившейся ситуации думает коллектив?

- Коллектив все понимает. Надо отдать людям должное: подходят, поддерживают меня и друг друга. Готовы даже стоять возле нового представительства «Мюллер Мартини» с плакатами. Хотя что мы этим добьемся?

Когда была апелляция, мой юрист, очень порядочная женщина, вышла и сказала, что разочаровалась в адвокатуре из-за всего, что творилось в зале, из-за судей, которые не стали разбираться и вникать, кто виноват и почему. И я тоже не могу понять, где справедливость. Все время в голову приходить недавно прошедший в российском прокате фильм «Шпионский мост», он про нашего легендарного разведчика Абеля и очень порядочного адвоката. Так вот в США ловят нашего разведчика и хотят судить по самому максимуму, адвокат пытается донести до суда и присяжных, что это не доказано и это!! А судья ему в ответ он работал против нас, против нашей странны и ему нет пощады и закона!! А, что у нас?! Вроде мы всем доказали, правда на нашей стороне, поднимали российский бизнес, импорт немного душили и наветы руководства страны выполняли, а где она защита?

Я понимаю, если бы это была дворовая компания, которая могла бы себе это позволить… А в «Мюллер Мартини» работает несколько тысяч человек по всему миру. И что самое интересное, этот завод полиграфических машин (он в Германии, на границе со Швейцарией) они через год закрыли и всех людей уволили, после того, как мы выиграли суд. Я не знаю, ирония ли это судьбы, или наша ситуация сыграла роль. То есть, печатные машины они больше не выпускают совсем. Наша была первая, и еще, может, две-три подобных есть. Похоже они признали, что не могут делать такие машины. Но говорить об этом они не будут. Там правду точно не найти.

Когда все это началось, первый год я спал по 2-3 часа в сутки. Не мог заснуть, переживал, думал, искал какие-то возможности. Сейчас понимаю, что жизнь продолжается, и хочу только, чтобы правда была обнародована. Никому не желаю таких ошибок. Мы доверяем таким компаниям, потому что их имя и опыт закрывает наше мышление и подталкивает к решению о доверии. Но получается, что нельзя доверять, потому что может случиться так, что бизнес (как в нашем случае) пойдет по ветру. Из-за одной ошибки мы, предприятие с годовым оборотом в полтора миллиарда рублей, закрываемся. И я, как директор, ответственен за эту ошибку, хотя на тот момент «Мюллер Мартини» были лучшими и им хотелось доверять.

Когда они открывали здесь новое представительство, в «Крокусе» была выставка, на которой они проводили презентацию своей новой компании. Мои юристы пошли туда с камерой. И спросили: как вы можете открывать новую компанию, если ничего не решили с «Молопаком»? Они были так растеряны: как «Молопак» смог прийти на выставку? И Президент всего холдинга Мюллер Мартини   говорит: мы с ними все решим, это вопрос времени. Вот, решили.
Когда оставался день до нашего разрыва, они привели меня и наших юристов в дорогой ресторан на Смоленской площади «Белый кролик». они там нам предлагают: давайте мы вам на 500 тысяч евро сделаем реновацию машины или запасных частей дадим , а вы подписываете документ, что претензий не имеете. Я отвечаю, что хочу, чтобы мне сделали машину, я должен на ней работать. Я готов подписать документ, но если ваша реновация не даст эффекта, вы машину забираете. На меня посмотрели, спросили: а почему мы так должны сделать? Но ведь машина-то не работает. В итоге не согласились ни они, ни, соответственно, мы.

26 февраля начнется процедура банкротства «Молопака». Это дорога в одну сторону. Сейчас еще можно сделать внешнее управление, подписать мировое соглашение, продлить наблюдение, но кредиторы, естественно, в этом не заинтересованы. Банк не заинтересован, потому что ему нужны деньги, ММ Русланд в лице своего хозяина холдинга Мюллер Мартини  на 200 миллионов рублей, хотят нас прибить. Насколько я понимаю, руководства холдинга указала «Бейкер и Маккензи» – отрубить мне голову, потому что я генератор правды в Европе. Мы не должны открыть рот в Швейцарии, никто не должен в Европе узнать всю правду, как работает холдинг Мюллер Мартини и как решает проблему по своим обязательствам

Мы будем продолжать бороться и постараемся достичь справедливости, но уже в судах Европы. Всем отдельное огромное спасибо за поддержку и теплые слова. Мы приносим всем нашим клиентам наши извинения и просим дать время и возможность решить все не закрытые вопросы и обязательства.

Документы по делу:
1. Решение
2. Постановление
3. Постановление
4. Определение