«Прошу напомнить мне не ходить с вами обедать!»

Человечество, мнящее себя то венцом божественного творения, то вершиной эволюции, на самом деле зависит от состояния 3% поверхности Земли. Не будет 3% – не будет и Homo sapiens. При этом у человечества даже нет ресурсов, чтобы хорошенько следить за собственной кормовой базой. Зато есть талант загрязнять ее, сокращая на миллионы гектаров ежегодно. Об этом мы поговорили с британским ученым, профессором университета Крэнфилда (крупнейшая в Европе площадка прикладных исследований) Джейн Риксон.

- По данным британских ученых, какое количество поверхности планеты Земля пригодно для выращивания продуктов питания?

- Если мы представим, что Земля – это яблоко, то получится, что 75% [поверхности] этого яблока составляют реки, озера и океаны. Их нельзя использовать для сельского хозяйства. Из оставшихся 25% только половина пригодна для сельского хозяйства. В свою очередь, половина от этой половины пригодна условно. Потому что к этой части относятся горные склоны, например, я имею в виду, что это труднодоступные участки. Таким образом, лишь 3% от всей поверхности Земли пригодны для выращивания продовольственных культур. Но если мы продолжим эту аналогию с яблоком, то мы также должны помнить, что плодородный почвенный слой это всего лишь кожура яблока. Поэтому важно, что мы должны защищать этот тонкий слой почвы.

- Согласно статистическим данным, население Земли на данный момент составляет 7,4 млрд человек, согласно выкладкам ООН, к 2050 году нас будет 9,9 млрд, а к 2100 году – более 11 млрд. человек. 3% пригодных к использованию в сельском хозяйстве земель смогут прокормить такое количество людей, как думаете?

- Это одна из глобальных проблем, с которой мы сейчас столкнулись: каким образом прокормить растущее население Земли при сохранении неизменным количества плодородной почвы, или даже в условиях сокращения ее? Последнее вызвано тем, что часть земель, пригодных для возделывания, разрушается и деградирует. Я оптимист и полагаю, что при наличии новых технологий и инновационных методов земледелия мы сможем обеспечивать устойчивое производство продовольствия в достаточном количестве, чтобы прокормить все население.

- Мы говорим сейчас о количестве продовольствия, которого хватит для существующего количества населения или для расчётного на 2050 год?

- Скажем, для растущего. Во-первых, необходимо помнить, что 11 млрд человек [к 2100 году] всего лишь оценочный показатель. Если мы посмотрим на статистику, то там большой диапазон, как эта цифра может варьироваться. Я думаю, что при должном внимании к этой проблеме, при вовлечении в сельскохозяйственный оборот даже маргинальных земель, которые не используются сейчас, мы сможем решить эту задачу.

- Вы сказали, что происходит деградация сельскохозяйственных земель, можете ли вы в таком случае привести цифры, характеризующие динамику этого процесса: сколько мы потеряли таких земель за последние 10 или 20 лет, равномерен ли процесс от континента к континенту, от страны к стране?

- Статистику по всему земному шару собрать трудно, но некоторые цифры я приводила во время презентации (в Уральском аграрном университете – прим. ред.). Около 12 млн гектаров сельскохозяйственных земель мы теряем ежегодно.

- Это какой процент от общего объема?

- Не могу вам сейчас сказать процент. В том, что касается факторов, которые влияют на деградацию, это в первую очередь эрозия почв, вызванная воздействием ветра или воды. Следующие факторы: потеря органики почвой, снижение биологического разнообразия почв, уплотнение, когда увеличивается объемная плотность почвы, засаливание, загрязнение различными факторами, оползни и наводнения. Наконец, такой фактор, как утрата сельскохозяйственных земель вследствие экономической деятельности человека и развития городской застройки. Последний в списке, но не последний по значению фактор. Еще раз повторюсь, собрать данные для анализа очень трудно. Такая статистика должна собираться на национальном уровне, а затем проводится анализ [полученных данных] на глобальном, международном уровне.

- Могли бы вы привести примеры по странам, где ведется мониторинг, чтобы мы могли понимать, где и какие факторы играют более серьезную роль, например, где сильнее развивается городская застройка?

- Еще раз: в глобальном масштабе о такой статистике говорить трудно. Определенная озабоченность есть, например, по территории Центральной Африки, земли южнее Сахары и вокруг этой пустыни. Они страдают от изменения климата. Эти земли уже на протяжении новейшей истории были маргинальными и, следовательно, уязвимыми площадями в части сельского хозяйства. Тем не менее, вследствие изменения климата, они страдают еще больше. В том, что касается земледельческих угодий, которые мы теряем из-за развития городских территорий, то в этом плане, например, сильно страдает Великобритания. Постоянно застраиваются все новые и новые площади, это хорошо для экономики. Но эти земли навсегда потеряны для сельского хозяйства.

- В моем понимании формирование пустыни в месте, которое мы сейчас называем Сахарой, соответственно, деградация территорий вокруг нее, происходит на протяжении всего голоцена – то есть современного климатического периода. Это непрерывный процесс последних 10 тыс. лет истории человечества. Хотелось бы понять, насколько сильно увеличивается влияние людей на деградацию сельскохозяйственных земель в связи с развитием промышленности, например, или горнодобывающих производств, загрязняющих окружающую среду?

- Я бы сказала, что на территории Суб-Сахары деградация почв сейчас ускоряется именно ввиду вмешательства техногенных факторов и технологического развития. Но я должна сказать, что такие же процессы происходят и в странах с так называемой развитой экономикой. Например, мы видим, что интенсификация сельскохозяйственного производства, возделывание пахотных земель, не очень благоприятно сказывается на поддержании качества почв. В процессе интенсивного воздействия, когда земля перепахивается снова и снова, она теряет углерод и становится уязвимой для воздействия внешних факторов, таких как эрозия.

- Вы сказали, что есть некий задел – это освоение маргинальных земель. Можно в таком случае территориально маркировать, где находятся на Земном шаре эти резервы человечества?

- Мне трудно говорить об этом, так как я больше работаю на национальном уровне. Но я могу привести вам узко территориальный пример таких резервов – условное фермерское хозяйство. Например, на участке могут быть площадки, где несколько более, чем нужно, крутой склон. Или площадка, где можно получить большую отдачу от земли при условии проведения достаточных почво-охранных мероприятий.

- Что это за почво-охранные мероприятия?

- Есть целый диапазон таких мер. Мы разделяем их на несколько групп. Это могут быть агрономические меры, когда мы используем растительность для консервации почв. Например, покровные культуры. Они защищают почву и своим растительным покровом, и за счет своей корневой системы. Если мы используем бобовые культуры, то они способствуют тому, чтобы удерживать в почве атмосферный азот. Мы также можем изменить цикл ротации различных культур. Например, если в некоторых хозяйствах интенсивно выращиваются одни и те же культуры, мы рекомендуем фермеру дать этому участку отдохнуть в течение года или двух, высаживая на него покровные культуры или используя под пастбище. Одна из проблем Великобритании, например, состоит в том, что у нас смешанные хозяйства. Это когда есть и пахотное земледелие, и овощеводство, и животноводство. С одной стороны, это прекрасно, так как отходы одного, тот же навоз, используются для удобрения другого. Но, к сожалению, во многих случаях с экономической точки зрения это нежизнеспособная организация. Поэтому фермеры стремятся к интенсификации хозяйства. Они избавляются от поголовья, сокращают стада и уделяют больше внимания возделыванию земли. Другой способ более безопасного и экологически чистого использования маргинальных земель состоит в использовании террасного земледелия и прочих инженерных решений. Это помогает сохранять не только почву, но и воду, что не менее важно. Кроме того, еще один способ почво-охранных мероприятий: использование более щадящих способов обработки земли.

- Хотелось бы затронуть тему использования химических удобрений и генетически-модифицированной продукции в сельском хозяйстве. Есть одно мнение, что это спасение, которое позволит производить нужное количество продуктов питания даже в условиях сокращения посевных площадей. С другой стороны, есть противники, которые утверждают, что и химические удобрения, и ГМО ведут как раз к деградации земель и выбыванию сельскохозяйственных угодий из оборота. Что вы думаете обо всем этом?

- Должна сказать, что на сегодняшний день у нас нет достаточных доказательств в поддержку той или иной точки зрения. Например, много было получено данных по генно-модифицированным продуктам. Но очень небольшая часть этих исследований рассматривает такой аспект, как взаимодействие между такими культурами и почвами. Очень часто такие культуры выращиваются в стерильной среде в лабораторных условиях. И мы до сих пор не знаем, как генетическая структура этих культур повлияет на генетический состав почвы. Если мы говорим об удобрениях, то сельское хозяйство во все времена использовало различные питательные вещества для выращивания растений. Я вообще предлагала бы поставить вопрос о том, можем ли мы обеспечить устойчивое развитие сельского хозяйства при использовании всех этих добавок. Во многих землях и так содержится большое количество питательных веществ. Важно, чтобы фермеры для начала тестировали свои земли и получали заключение ученых о том, требуется ли вообще внесение каких-либо удобрений дополнительно. В идеале мы должны добиваться также того, чтобы они как можно меньше полагались на неорганические удобрения, которые не дают такого устойчивого развития сельского хозяйства.

- То есть снижения неорганических, так называемых «нитратных», удобрений?

- Да. Проблема также состоит в том, что азотные удобрения мы можем искусственно произвести, а фосфатные – нет. У нас в мире существует ограниченный ресурс фосфатных удобрений. Если мы будем активно их использовать, то в конечном итоге столкнемся с проблемой. Именно поэтому я думаю, что нам надо больше концентрироваться на органических способах улучшения почвы.

- Это должны быть какие-то национальные программы или это дело частных сельхозпроизводителей?

- В Великобритании это вопрос, который находится в центре внимания государственных структур. У нас все-таки накопились большие проблемы, например, с вымыванием щелочных компонентов в водные резервуары. Это вызывает проблему загрязнения водных ресурсов и должно контролироваться. Я думаю, что это вопрос, для решения которого тема здоровья почвы имеет большое значение. Когда нарушается качество почвы, то больше вредных веществ из них вымывается, и это дополнительные проблемы.

- Поясню, почему я задал этот вопрос. По поводу использования химических удобрений и ГМО у нас в Росси есть две истории. Первая: в июле этого года президент РФ Владимир Путин подписал уточнение к закону об использовании ГМО. Там нет прямого запрета, введено правило по детальному анализу любой генно-модифицированной продукции. Важно понять, вредно ли это, чем грозит ее использование. Второй пример: у нас в стране, по крайней мере, на Урале точно, с недавних пор появились так называемые «китайские теплицы». Небольшие сельские хозяйства, законность появления которых часто под большим вопросом. В них производится совершенно гигантское количество овощей и ягод. Но при этом есть также подозрение, что для этого там массово используют химические удобрения. Потому что люди, съедая такую продукцию, сталкиваются с проблемами со здоровьем, а почвы, где располагаются такие хозяйства, больше не могут ничего производить – они деградировали.

- Одним из способов, которым мы находим решение аналогичным проблемам в Великобритании, является регулирование. Я хочу сказать, что есть определенные нормы, которые регулируют интенсивность землепользования, и есть организация, ассоциация, которая дает фермерам аккредитацию. Нельзя превышать определенные нормы по количеству вносимых удобрений, по типу удобрений, по их химическому составу. И они это проверяют. Эти органы проверяют качество земли, качество агрокультуры. Если все соответствует параметрам, они их лицензируют. Когда такая продукция поступает на полки магазинов, то она несет на себе этот штамп. Это как знак качества. Когда потребители покупают ее, они знают, что эту продукцию есть безопасно.

Тем не менее проблема все равно остается. Дело в том, что регулирование, о котором мы говорим, в большей степени касается тех людей, которые живут на земле постоянно. Они больше заинтересованы в сохранении своей земли, в том, чтобы она кормила и последующие поколения тоже. Другое дело, если это арендованная земля или какое-то хозяйство, где фермер знает, что он поработает два-три года и все. Тогда меньше внимания уделяется этим вопросам, и бороться с этим достаточно сложно.

При этом стоит также напомнить о балансе интересов, когда мы понимаем, что фермер должен получать прибыль, а его хозяйство должно быть экономически рентабельным, жизнеспособным. И это не должно наносить ущерб земле.

- Вы ранее уже упомянули об использовании инженерных наработок в качестве одного из способов для освоения маргинальных земель. В таком случае, что вы думаете о масштабных проектах изменения микроклимата, которые разрабатывались в свое время в России, точнее, в Советском Союзе? Например, некоторое время вынашивался проект по переводу потока воды из сибирских рек в Среднюю Азию, в этом году глава минсельхоза РФ Александр Ткачев предложил продавать паводковые воды в Китай. Тем более, что есть классический пример – Аральское море в Средней Азии, в 60-х его широко использовали в мелиоративных целях, теперь Арал почти высох, и это место мало чем отличается от Сахары. Кстати, есть примеры таких вещей и не из России, в Голландии при помощи дамб отвоевывают земли у моря.

- Мое отношение всегда состоит в том, что нужно быть ближе к самой природе. Будучи исследователем, смотрите на естественный ход событий в природе, изучайте, что происходит в живой природе и старайтесь минимизировать искусственное вмешательство человека. У меня есть классический пример, чтобы показать, что природа всегда победит. Например, нам нужно построить волноотвод и отвоевать у моря участок земли. Что мы делаем? Мы строим высокую стену, чтобы эту земли защитить. Но, действуя таким образом, мы проблему не решаем. Мы делаем ее только хуже. Если эта стена упадет, сломается или будет такой шторм, что ее перехлестнет, проблема станет много серьезнее, чем если бы мы эту стену вообще не строили. Инженер скажет вам на это: «Хорошо, мы построим эту стену еще выше». Но если рухнет и она, то будет еще хуже. Мой ответ, это, конечно же, точка зрения пессимиста: как ни строй, все равно может рухнуть, и будет только хуже. Но есть и оптимистическая сторона у этого. Зачем нам отвоевывать землю, которая нам не принадлежит? У океану, например. У нас есть масса земель, которые мы могли бы использовать. Я уже говорила о них. Это так называемые маргинальные, пограничные территории, которые мы не используем, либо которые в результате каких-то явлений мы перестали использовать, либо которые обеднели. Их можно рекультивировать, восстановить – давайте смотреть в эту сторону! Тогда мы значительно улучшим свое положение.

- Человечество, как кажется, вообще постоянный экспериментатор. Это началось с Олдувайского ущелья в Танзании миллионы лет назад. Человечество постоянно устраивает себе все новые эксперименты, захватывает новые территории, обживет территории вплоть до Северного полюса, которые совсем не похожи на прародину в Африке. Может быть, стоит поставить вопрос о том, есть ли у современной мировой науки необходимый инструментарий – специалисты, лаборатории, с помощью которых человечество могло бы правильно оценивать перспективы и целесообразность использования тех или иных земель, в том числе для воспроизводства продуктов питания?

- Думаю, что у нас достаточно интеллектуального потенциала. В мире существует огромное количество умных, любознательных, достаточно заинтересованных людей, которые могли бы исследовать эти вопросы и продвигать науку. Но у нас недостаточно финансовых ресурсов для решения задач на таком уровне. Очень часто это наше естественное любопытство, стремление к экспериментированию, улучшению наталкивается на недостаток финансирования, недостаток чисто материальных возможностей к осуществлению этих проектов. Например, я в течение последних двух дней своего пребывания здесь, в России, много слышала о том, что повсеместно проводится большое количество почвоведческих исследований. Но вот проблема – они носят несколько статичный характер по шкале времени. Эти исследования дают срез сегодняшнего состояния почв. Но для того, чтобы понять, где мы находимся сейчас и куда двигаться дальше, нам нужно понимать динамику происходящего. Становится что-то лучше, нежели раньше, или хуже. Если лучше – прекрасно, мы идем в правильном направлении. Если хуже, то нужно искать причину и решать, что делать.

- В таком случае, может быть, пришло время создать глобальную сеть инструментальных станций, по типу сейсмостанций, которые могут вести мониторинг состояния почв, кожуры яблока, о котором мы говорили в начале?

- Конечно, это все звучит прекрасно! Но что меня сильно беспокоит, так это разрешение, масштаб. Чтобы дать четкую картину по России, сколько таких станций – десять, пятнадцать или, может быть, миллион? Потому что если будет недостаточная степень разрешения этого исследования, то мы можем собрать глобальную картинку, которая покажет нам весь мир, но не поможет фермеру принять решение по поводу поля размером с это помещение. Мы столкнулись уже с этой проблемой в Великобритании. У нас есть такой проект. Мы провели исследования всех сельскохозяйственных земель в Великобритании. Составили карты. Но пространственное разрешение оказалось недостаточным. Оказалось, что для того, чтобы вывести этот проект на должный уровень, это должна быть очень дорогостоящая программа. Пока у нас нет таких ресурсов. Хотя это было бы прекрасно, я согласна с этим.

- В таком случае, может быть, есть смысл человечеству хотя бы в общих чертах определить принципы использования имеющихся земель, подписать что-то вроде Киотского протокола о вредных выбросах в атмосферу, правда, этот проект тоже нельзя назвать успешным полностью?

- Да, я с вами согласна, что это желательно и даже возможно – договориться на международном уровне. Но опять я не хочу быть пессимисткой. При этом мы должны ведь будем учитывать, что все мы, народы и государства, находимся на разных начальных уровнях развития. Например, договариваемся о поддержании определенного процентного содержания органики в почвах, предположим, мы говорим, что это должно быть 3%. Люди, живущие в районе Сахары, они слишком низко находятся по отношению к этому уровню, и это не их вина. Между тем им будет очень тяжело подняться на наш уровень. У кого-то другого уровень органики окажется при этом значительно выше. Это будет означать, что мы даем им разрешение: ради бога, нарушайте почву, понижайте процент? Я говорю, что здесь опять возникает вопрос об изначальном неравенстве и выработать какие-то общие критерии будет очень трудно. Однако это желательно сделать. Да, и еще один момент, который делает эту проблему еще более сложной. Ирония состоит в том, что те, у кого существуют проблемы, как правило, не имеют финансовых ресурсов для того, чтобы улучшить ситуацию. А те, кому не надо ничего делать, финансовыми ресурсами располагают неограниченно.

- Готовясь к этому интервью, я наткнулся на любопытные сообщения – оказывается, появились возможности из химических элементов синтезировать еду, абсолютно искусственную. Кажется, раньше мы такое в фантастических фильмах только видели. Сторонники этой технологии говорят, что за ней будущее. Ведь незачем заботится о развитии сельского хозяйства, тем более, что мы с вами сейчас проговорили, как это все трудно и дорого. Куда проще загрузить в некий 3D-принтер пачку химических компонентов, нажать на кнопку и получить готовую синтетическую еду. Пока она не очень вкусно выглядит, но они обещают ее доработать. Что вы об этом думаете?

- Нет! Во-первых, у нас недостаточные, то есть исчерпаемые ресурсы, из которых мы могли бы это делать. И, если вы сторонник такой модели, то я попросила бы кого-то напомнить мне не ходить с вами обедать (смеется).

P.S.: Автор выражает благодарность за помощь в организации беседы консульству Великобритании в Екатеринбурге и Уральскому государственному аграрному университету.