Команда ФАС. Интервью с Андреем Цыгановым, заместителем руководителя Федеральной Антимонопольной Службы

Источник: The DairyNews
В интервью The DairyNews Андрей Цыганов рассказал о состоянии конкуренции в молочной отрасли и АПК в целом, эффективности нового «Закона о торговле» и о ближайших планах ведомства.
Команда ФАС. Интервью с Андреем Цыгановым, заместителем руководителя Федеральной Антимонопольной Службы

DN: Андрей Геннадьевич, расскажите, пожалуйста, какую работу сейчас ведет Федеральная антимонопольная служба в сегменте продовольственных рынков?

АЦ: Такую же работу, как и на всех остальных рынках. Мы смотрим, чтобы не было нарушений законодательства о конкуренции и других законов, которые входят в нашу сферу деятельности. Если говорить о молочном рынке или об АПК в целом, то прежде всего это законодательство о торговле, которое тоже частично контролируется Федеральной антимонопольной службой. Работа эта ведется на постоянной основе. Во-первых, согласно поручению Правительства нами осуществляется мониторинг цен на отдельные виды продукции агропромышленного комплекса. Во-вторых, наша задача согласно Закону о конкуренции - это контроль экономической концентрации, поэтому все крупные сделки, которые совершаются в сфере агропромышленного комплекса и, в том числе, на молочном рынке, тоже обязательно проходят через Федеральную антимонопольную службу, для того, чтобы не допустить возникновения монополии или усиления отдельных компаний на российских товарных рынках. В-третьих, в ведении службы находятся вопросы недобросовестной конкуренции и рекламной деятельности.

Вы прекрасно знаете, насколько вопросы недобросовестной конкуренции и нечестной рекламы распространены на агропродовольственных рынках. С фальсифицированной продукцией, с предоставлением недостоверной информации о товаре, с воровством чужих товарных знаков и производством товаров, сходных до степени смешения с продукцией известных брендов мы разбираемся. Это стандартные направления нашей работы.

Прежде всего потребителей и правительство волнует вопрос цен на продукцию АПК. Но продукция агропромышленного комплекса в Российской Федерации находится на свободном рынке, цены на нее государством не регулируются. Это надо всегда иметь в виду, когда нам предлагаются какие-то жесткие решения: давайте, вот эти цены снизим, вот эти повысим. Мы, конечно, можем и должны создать условия для того, чтобы что-то повышалось и снижалось, но в рамках свободного рынка и отсутствия государственного регулирования цен. Надо понимать, что наши возможности здесь не безграничны.

Естественно, для того, чтобы регулировать ситуацию на агропродовольственных рынках, у нас (я имею ввиду не только ФАС, но и государство в целом) есть все необходимое - это инвестиционная политика, политика налоговая, субсидии для сельскохозяйственных предприятий, объектов инфраструктуры АПК, таможенно-тарифная политика, ну и политика в области конкуренции – она одна из многих составляющих, которые в совокупности позволили нам за последний годы достичь очень серьезных положительных результатов во многих отраслях АПК.

DN: Как я понимаю, ФАС также курирует вопрос иностранных инвестиций?

АЦ: Да.

DN: Если брать молочную индустрию, помимо TH TrueMilk (Вьетнамский концерн «Настоящее молоко» - Прим. Ред), который сейчас активно заходит, есть ли интерес у других иностранных инвесторов к молочной индустрии или к АПК РФ в целом?

АЦ: На самом деле интерес у иностранных инвесторов сейчас есть и к молочной индустрии, и к другим отраслям агропромышленного комплекса. Совершенно неслучайно у нас на рынке работают, например, и Danone, и PepsiCo, потому что они видят долгосрочные перспективы в развитии этих секторов экономики.

Сейчас по сути дела крупнейшие игроки на этом рынке определились. Но вместе с тем существует большое количество более мелких предприятий, которые привлекательны для иностранных инвесторов. Кроме того, они просто-напросто дешевле стоят. Не надо совершать миллиардные сделки, а можно точечно брать интересные объекты. Поэтому и в молочной отрасли, и в других секторах есть объекты, которые и по соотношению цен, и зарплат, и по ряду других показателей оказались очень хорошими для инвестиций.

DN: Сейчас Китай активно инвестирует абсолютно в разные страны с целью дальнейшего экспорта в Китай. Есть ли интерес Китая к сельскому хозяйству в России?

АЦ: Пока на уровне крупных хорошо структурированных проектов я серьезных сделок не наблюдал. Но абсолютно уверен, что это очень перспективная тема, потому что если вы даже возьмете приграничные с Китаем территории Российской Федерации, то там климатические условия примерно такие же, как в Канадско-Американском зерновом поясе: расти себе зерно и сою. Организуй поставки – пусть все это сваливается на юг. Речь идет не только о Китае, речь идет о Восточной Азии, где есть серьезная нехватка углеводов и белков. Соя – прекрасный товар, который используется в совершенно разных отраслях, в том числе в сельскохозяйственном животноводстве как кормовая культура. Перспектива колоссальная.

Я лично считаю, что на рынках агропромышленного комплекса есть проблема их структурной неготовности к принятию крупных инвестиций. У нас нет в этом секторе институциональных инвесторов. Нет компаний, которые профессионально занимаются агрегированием и распределением инвестиций именно в этом секторе. Аналитики есть, они сидят и работают – хорошо работают. Но отдельно от хозяев земли и хозяев предприятий. Хозяева земли и хозяева предприятий в условиях волатильного рынка очень часто принимают решение скоропалительное: «Вот, что-то выстрелило. Давай-ка, я туда вложусь». Все вкладываются, в результате на этом рынке образуется перепроизводство, цены падают и вложения не отбиваются. Ясно совершенно, что для того, чтобы ситуацию изменить, нужны институты. Наша главная задача сейчас, и на рынке агропромышленного комплекса, и в других секторах, начиная с железнодорожного транспорта и кончая телекоммуникациями, - это строительство институтов, которые позволяют развивать рыночную конкуренцию.

DN: На Ваш взгляд, это должно быть на базе какой-то существующей организации, например, союза? Или это должно быть что-то новое?

АЦ: Естественно, это должно быть на базе людей, которые в этом заинтересованы. И, мне кажется, что ни одна ассоциация, ни один союз для таких целей не подходит. У них немножко другие цели, - более лоббистского свойства: отстаивание своих интересов, иногда совершение тех действий, которые нарушают антимонопольное законодательство, кстати. А здесь нужны профессиональные инвесторы. В мире сотни, тысячи организаций собирают деньги по рынку и вкладывают их в агропромышленный комплекс. Но делают это высокопрофессионально, делают на основе серьезных многолетних прогнозов, расчетов и всего остального. Это очевидная тенденция, которая только начала доходить до России.

DN: Недавно вышли новости, что ФАС сейчас ведет активно совершенствование своей контрольно-надзорной функции. Скажите, как Вы относитесь к тому, что существует огромное давление со стороны Роспотребнадзора, Россельхознадзора на молочную отрасль, которые совершают по несколько проверок в месяц? На Ваш взгляд, справедливо ли они их осуществляют? Или должен быть какой-то орган, который должен их функции объединить, чтобы не было большого такого давления на бизнес?

АЦ: Вы знаете, вопрос об объединении или разграничении функций этих двух замечательных упомянутых вами организаций, вот сколько я работаю в ФАС, занимаюсь сельским хозяйством - вот столько я его слышу. Решил Президент Российской Федерации, что у нас такая структура правительства будет – и это хорошо. У них разные задачи. Одни работают с гражданами, потребителями, другие работают прежде всего с сельскохозяйственными предприятиями. И это разные методы контроля, разные виды контроля, это разное содержание работ, которые они осуществляют.

Что касается давления. Вы понимаете, мы все время отбиваемся от такой темы как «давление антимонопольных органов», «избыточный контроль» с нашей собственной стороны. Контрольно-надзорные органы все время критикуют за то, что они приходят и контролируют. Для того, чтобы избежать этой критики, сейчас у нас работает целая правительственная программа по совершенствованию контрольно-надзорной деятельности. Я очень надеюсь, что в этом году будет принят соответствующий федеральный закон. Я очень надеюсь, что большинство органов государственной власти, включая и Россельхознадзор, и Роспотребнадзор перейдут на риск-ориентированный подход к контрольно-надзорной деятельности. Кстати, если брать Роспотребнадзор, то он очень активно занимается этой работой. У них количество проверок сокращается даже не на порядки, а на десятки порядков. И это хорошая, правильная тенденция. Есть определенное законодательное регулирование проведения проверок в отношении субъектов малого предпринимательства. В сторону сокращения административного давления на бизнес идет явная и абсолютно правильная тенденция.

Мы получаем жалобы (причем, получаем не очень часто, раньше их было гораздо больше) на действия и Роспотребнадзора, и Россельхознадзора, и самого Министерства сельского хозяйства, и региональных органов управления агропромышленным комплексом. В каких-то случаях нарушения подтверждаются. Нельзя сказать, что эти организации вообще остаются без нашего внимания. Но количество дел о нарушении антимонопольного законодательства органами государственной власти сокращается постоянно. За два-три последних года оно сократилось буквально в два раза по России. И естественно, эта волна не обошла стороной органы, которые занимаются контролем в сфере АПК.

DN: Было обозначено, что будут совершенствоваться функции ФАС в области контроля и надзора. А какие будут изменения?

АЦ: Мы участвуем в этой программе и для себя определили в чем будет заключаться рискоориентированный подход. Выделили по степени риска разные отрасли. Естественно, что с отраслевой точки зрения, самые серьезные риски нарушения антимонопольного законодательства кроются в сфере естественных монополий. В инфраструктурных отраслях традиционно возбуждается очень много дел, и последствия для смежных отраслей там очень серьезные. И ущерб экономике может быть нанесен огромный.

С функциональной точки зрения, основной профиль риска – это цены в регулируемых отраслях и, во-вторых, это картели, то есть горизонтальные соглашения участников рынка.

Что касается АПК, то этот сектор экономики находится в такой, скажем, желто-зеленой зоне. То есть рынок очень дезагрегирован, на нем работает огромное количество хозяйствующих субъектов – практически по всем пределам: и те, кто производит, и те, кто перерабатывает, и те, кто торгует, и те, кто занимается заготовками, и те, кто занимается сбытом. Поэтому говорить, что есть какие-то компании, которые на федеральном рынке, например, занимают доминирующее положение – да по сути ни одной такой в агропромышленном комплексе нет. Если мы можем говорить о монополизме, то только о локальном монополизме на уровне субъектов Федерации, сельских районов. Это не менее опасная и плохая тенденция, но тем не менее общие социально-экономические последствия от нарушений такими доминирующими компаниями своего положения на рынке, они существенно меньше, чем, если бы это были какие-то федеральные нарушители.

Если посмотреть на нашу статистику, то количество дел о нарушении антимонопольного законодательства в агропромышленном комплексе – это не сотни и не тысячи, это десятки дел в год, учитывая дела, которые возбуждаются территориальными управлениями. А их 90%. Центральный аппарат Федеральной антимонопольной службы рассматривает в год, наверное, 4-5 дел максимум в АПК. Остальное все приходится на локальные рынки и нарушения локального свойства.

Еще один аспект движения к такому предупредительному контролю и системному изменению контрольно-надзорных функций, это введение в последние годы в антимонопольное законодательство и активное применение системы предупреждений и предостережений. То есть до того, как поймать нарушителя, возбудить и рассмотреть дело, и оштрафовать его, мы пишем ему бумагу, в которой говорим: «Мы считаем, что здесь, здесь и здесь вы нарушаете законодательство. Будьте добры, в течение двух недель или месяца исправьте это нарушение». Если он исправляет нарушение, приходит к нам и доказывает, что все сделал правильно, то мы не возбуждаем дела и к ответственности его не привлекаем.

Эта мера привела к тому, что только за последний год количество дел о нарушении антимонопольного законодательства в России снизилось в два раза. В два раза. Потому что во многих случаях по многим составам нарушения мы обязаны в соответствии с законом сначала выдать предупреждение, а потом, если оно не исполнено, уже наказывать нарушителя, а 80% наших предупреждений исполняются. То есть люди понимают прекрасно, что они допустили нарушение, что им лучше избежать колоссальных рисков, избежать прямых денежных и репутационных потерь. И они соглашаются с тем, что они что-то нарушили, им надо исправиться, следуют рекомендациям антимонопольного органа и делают это быстро. Соответственно, возможный вред для общества в данном случае минимизировался, а скорость исправления ситуации на рынке возросла в несколько раз. Таким образом, наша контрольно-надзорная деятельность совершенствуется.

DN: В связи с этим вопрос. Меня производители молока не простят, если я не задам его. Многие говорят в кулуарах, что крупные переработчики молока поделили между собой всех производителей, фермеров и в принципе между собой договорились о цене. Поэтому производителю нет никакого смысла перебегать от одного к другому переработчику. Знаете ли Вы об этом что-либо? Действительно ли это так?

АЦ: Мы об этом, конечно, слышим, но доказательств у нас нет. Более того, у нас есть и прямо противоположная точка зрения. Она заключается в том, что такого рода тяготение отдельных производителей к отдельным переработчикам носит вполне объективный характер, и связано прежде всего с тем, что молоко сырое является скоропортящимся продуктом. Ты его не перевезешь за несколько тысяч километров, даже если тебе предложат там фантастически выгодную цену, и все равно будешь сдавать его поблизости. С нашей точки зрения, самый правильный метод исправления этой ситуации заключается в том, чтобы развивать кооперацию. Мы с этой идеей на рынке лет 20, наверное. О том, что мелкие фермеры должны объединяться, о том, что они должны создавать региональные ассоциации, а может быть, субкооперативы второго и третьего уровня. Никто не исключает, что и национальные кооперативные союзы должны существовать, как во многих зарубежных странах, которые как раз переработчикам и будут диктовать условия. Пока этот рынок атомизирован, ясно совершенно, что соотношение рыночной силы крупных переработчиков и мелких фермеров - объективно таково, что первые могут диктовать свои условия вторым.

DN: Еще одна горячая тема для молочников – это транснациональные компании. Одну вы уже упомянули – Danone. С вашей точки зрения, какова роль транснациональных компаний на молочном рынке?

АЦ: Мы в свое время принимали решение о том, чтобы разрешить эти сделки. Эти решения принимались не только ФАС, но и на уровне Правительства, потому что сделки проходили через Комиссию по контролю за осуществлением иностранных инвестиций, ибо российские молочные заводы отнесены к стратегическим хозяйственным обществам, поскольку они занимаются работой с возбудителями инфекционных заболеваний определенной группы патогенности. По сути дела, решение об этом принималось председателем правительства и основными его заместителями, членами правительства, именно таков состав комиссии по иностранным инвестициям.

Естественно, вопросы входа этих компаний на рынок обсуждались, обсуждались риски, которые с этим связаны. В том числе риск того, что центры принятия решений на большой части российского молочного рынка перемещаются за пределы Российской Федерации, и мы никак не можем повлиять на эту ситуацию. У нас в отношении каждой из этих компаний, которые пришли на российский рынок было по одному-двум делам о нарушении антимонопольного законодательства. Сейчас они действуют в соответствии с законодательством РФ, в том числе в соответствии с Законом о конкуренции.

DN: В недавнем комментарии от Вас говорилось о том, что планируется встреча с Danone. Мы тогда спрашивали про индекс Союзмолоко, который они анонсировали, но никак не выдадут. Была ли встреча? Как ФАС взаимодействует с этими компаниями?

АЦ: Встречи с Danone на экспертном уровне действительно проходили. Естественно, на них в том числе обсуждались вопросы, связанные с использованием определенной агрегированной информации.

DN: Что такое экспертный уровень?

АЦ: Экспертный уровень – это значит, что на встрече присутствуют работники аппарата компании Danone и сотрудники, которые работают в соответствующих структурных подразделениях ФАС. Люди встречаются на рабочем уровне.

DN: То есть существует регулярная практика встреч.

АЦ: Конечно, а как иначе? Здесь есть очень тонкая грань, которая состоит в том, что можно просто открыто презентовать свою торговую политику, например, из которой понятно, как ты работаешь и с потребителями твоей продукции, и с поставщиками основных входных ресурсов. А можно использовать некую информацию о ценах как сигнал для других участников рынка, чтобы они действовали точно так же.

И вы знаете, что в нашей практике было несколько случаев, когда мы не наказывали, но давали предостережение людям, которые занимают определенные должности в компаниях или в общественных организациях, которые действуют на агропродовольственных рынках. Они допускали некие высказывания о том, как должны, по их мнению, вести себя цены. И эти высказывания, естественно, использовались другими участниками рынка для того, чтобы координировать свое поведение. Скажем так, если ты делаешь следующий шаг, то ты нарушаешь закон.

DN: Если говорить о молочном животноводстве, то у нас есть два крупнейших производителя: «ЭкоНива» и «Агрокомплекс им. Н. И. Ткачева». Вот с этими хозяйствами ФАС как-то взаимодействует?

АЦ: Взаимодействие с этими хозяйствами осуществляется прежде всего в сфере экономической концентрации. Эти компании естественно занимаются укрупнением своих земельных наделов и каждая из таких сделок обязательно приходит к нам. Мы рассматриваем ее с точки зрения того, не приведет ли она к ограничению конкуренции. То есть, пока доля даже этих крупнейших компаний на соответствующих рынках такова, что она не вызывает у нас никаких серьезных опасений.

DN: Вы взаимодействуете с ними исключительно по земельному вопросу?

АЦ: В основном, да.

DN: А какие виды нарушений антимонопольного законодательства наиболее характерны именно для молочной отрасли?

АЦ: Для молочной отрасли есть две категории нарушений. Одна категория – это нарушения со стороны сборщиков и переработчиков молока. Такие случаи бывают. Они бывают прежде всего на региональных рынках и заключаются либо в заключении неких антиконкурентных соглашений между сборщиками, которые работают на одной территории, либо в установлении монопольно низких цен при приемке сырого молока на молокоперерабатывающие заводы. Еще раз говорю, что эти нарушения носят единичный характер с нашей точки зрения. Жалоб поступает десятка полтора – максимум два-три дела на эту тему возбуждают наши территориальные управления. То есть это не является широко распространенной практикой.

Вторая категория дел – недобросовестная конкуренция, когда участники рынка пытаются копировать известные бренды, или, что гораздо хуже, продают под видом молочных продуктов всякие непонятные смеси.

DN: В конце года было заявление ФАС о том, что действуют организованные группы по скупке молока по заниженной цене.

АЦ: Вот это и есть те самые организованные группы.

DN: Вы говорите, что это единичные случаи.

АЦ: Единичные, но они есть. Мы должны дать сигнал рынку.

DN: Я правильно понимаю, что это был рядовой случай?

АЦ: Это не рядовой случай. В нескольких субъектах: в Алтайском крае, если мне не изменяет память, в Белгородской области были дела, которые наши территориальные управления возбуждали и рассматривали. Эти дела касались нарушений на рынке в границах административных районов.

DN: То есть даже на уровне районов?

АЦ: Да, на уровне районов. Не на уровне региона в целом. Именно потому, что рынок сырого молока мало концентрирован.

DN: Вы упомянули, что активно работаете с Законом о торговле. Если посмотреть на него вместе с поправками Яровой, которые вступили в силу с 1 января, как Вы оцениваете его действенность? По-вашему, он добивается тех результатов, для которых он принимался?

АЦ: На самом деле ситуация с Законом о торговле мне напоминает известную историю про броню и снаряд. То есть на каждое ужесточение закона о торговле участники рынка отвечают новой хитростью. Причем эта хитрость очень часто находится в полном соответствии с нашим законодательством. Мы не так давно по поручению Правительства после того, как были приняты поправки в Закон о торговле, проводили проверку по всей стране, как торговыми сетями эти поправки исполняются, все ли они исправили в своих договорах. Оказалось, что не все и не всё. Оказалось, что все-таки определенное количество нарушений сохранилось. Не все договоры с поставщиками продовольствия в торговые сети изменены так, как того требует законодательство. Хочу сказать, что есть разные сети. Есть те компании, которые вообще плохо идут с нами на контакт.

DN: А как с вами можно плохо идти на контакт?

АЦ: Есть те, которые не только с нами, но и со своими поставщиками плохо идут на контакт.

DN: Можете ли Вы сказать хотя бы в каких масштабах эти сети работают? Это мелкие или крупные сети?

АЦ: Вы знаете, складывается такое впечатление, что федеральные сети уже привыкли к нам, привыкли к изменениям законодательства. Более того, они, получается, сами участвуют в его изменении, активно высказывая свою позицию в различных форматах общения.

DN: То есть федеральные сети идут на контакт?

АЦ: Они лучше работают, чем некоторые региональные сети. Вот так могу сказать, чтобы не заниматься либо рекламой, либо антирекламой кого бы то ни было.

DN: Вы говорите, что какие-то нарушения были выявлены – можете чуть поподробнее рассказать, какие?

АЦ: Это контрактные условия. Есть же система запретов, которая установлена статьями Закона о торговле. Если эти запреты нарушаются либо включением определенных условий в договоры, либо установлением количественных значений тех или иных платежей, которые изменены законодательством о торговли, - тогда, естественно, это нарушение.

DN: Не раз слышала в кулуарах, что поставщиков беспокоит, что трудно войти в сети, большой входной бонус, какие-то большие маркетинговые бюджеты. Вам жалуются на такие случаи? Как часто?

АЦ: Жалуются, конечно, но на самом деле нечасто. Если брать статистику, то количество дел по нарушению Закона о торговле измеряется не тысячами, а максимум – сотней в год. Это не какая-то колоссальная системная практика.

Я понимаю, что скорее всего, велика вероятность, что жалобщики недостаточно настойчивы. У нас тоже существуют определенные правила. Если кто-то нам просто написал: «Ой, в этой сети хулиганят», - это еще не значит, что мы туда придем и сразу начнем все проверять. Мы попросим предоставить нам информацию. Предоставь нам копию договора, из которого следует, что там допущено нарушение. Скажи, пожалуйста, адрес торгового предприятия или того офиса, в котором ты проводил переговоры. Назови фамилию человека, с которым ты общался, который тебе отказал или выставил неприемлемые для тебя условия. Вот на этом этапе очень часто жалобщики «соскакивают», грубо говоря. Перестают с нами общаться.

DN: Какие ближайшие у ФАС планы в целом по оптимизации конкурентной ситуации в АПК?

АЦ: Сейчас получается так, что эти планы – это не просто планы нашей службы. Это уже планы Правительства. В прошлом году, осенью произошло важное событие, когда глава ФАС – Игорь Юрьевич Артемьев на заседании Правительства, как это было заведено 10 лет назад, представлял доклад о состоянии конкуренции в Российской Федерации. Мы ежегодно его направляем в Правительство, и он ежегодно очно и публично рассматривается на заседаниях, а не кладется где-нибудь в долгий ящик. Интересное, как правило, бывает обсуждение.

В ходе последнего обсуждения этого доклада был сделан парадоксальный, но логичный вывод. У нас прекрасное законодательство о конкуренции, оно соответствует лучшим мировым образцам. У нас обширнейшая правоприменительная практика, потому что по 6-10 тысяч дел в год рассматривать – это значит получать колоссальный практический опыт, это значит, уметь это делать. Об этом свидетельствует то, что 94% дел в судах нами выигрывается (по данным 2015 г. – прим. ред.). Суд же независим от нас, и туда на стороне наших оппонентов приходят очень сильные адвокаты. А мы все равно у них выигрываем. Не потому, что мы часть государственной машины, а потому что мы правы. А с другой стороны все экспертные обзоры и сама ситуация по жизни свидетельствует о том, что конкуренция в России развита недостаточно. Мы – правоприменители, в большей степени не развиваем конкуренцию, а устраняем последствия ее недостаточного развития, только можем посоветовать другим органам власти как, с нашей точки зрения, ее лучше развивать. Мы караем нарушителей, мы контрольно-надзорный орган. С этой функцией мы поделать ничего не можем, это наша основная работа. И председатель Правительства поручил 10 федеральным органам исполнительной власти разработать так называемые дорожные карты по развитию конкуренции на 2017-2018 годы.

Одна из этих дорожных карт – по развитию конкуренции в агропромышленном комплексе. Министерство сельского хозяйства ее проект разработало, причем достаточно быстро.

Проект дорожной карты по развитию конкуренции в АПК обсуждался в зале Коллегии ФАС на заседании экспертного совета по агропромышленному комплексу, причем обсуждался живо. Два с половиной часа мы разговаривали на эту тему. Это не считая рабочих совещаний.

После правок Минсельхоза проект снова пришел к нам. Мы не имеем принципиальных возражений, от нас поступит несколько точечных дополнений, которые только улучшат этот документ. Он касается нескольких основных разделов, начиная от вовлечения в оборот неиспользуемых сейчас земель сельскохозяйственного назначения. А вы знаете прекрасно, что миллионами гектар измеряются вот эти неиспользуемые ресурсы. Развитие инфраструктуры АПК. Речь идет не только об элеваторах или еще каких-то объектах для хранения продукции. Речь идет о торговых центрах и о развитии транспортной инфраструктуры в АПК так, чтобы наша страна могла как единое целое работать, и чтобы региональных барьеров в движении сельхозпродукции не было. Речь идет и о таком важном и новом вопросе, как устранение зависимости российского агропромышленного комплекса от иностранного семенного и генетического материала. Темой этой никогда в общем-то мы не были серьезно озабочены. А сейчас понимаем, что российский АПК и, кстати, молочный рынок, и рынок скотоводства в целом, очень сильно зависим от крупных транснациональных компаний, которые, действуют по всему миру, и на поведение которых без активной государственной политики сами участники агропродовольственных рынков не могут повлиять. Эта политика в том числе включает в себя мероприятия, направленные на обеспечение конкуренции. Очень важным вопросом является информационная открытость отраслевого регулятора, которая позволяет участникам рынка принимать более обоснованные решения.

DN: Раз у ФАС нет принципиальных возражений по этой карте, то можно ожидать, что она скоро увидит свет?

АЦ: Можно ожидать, что она скоро увидит свет, потому что председатель Правительства дал сроки достаточно жесткие. Проект документа Министерство сельского хозяйства подготовило в срок. Сейчас идет его доработка. Мы надеемся, что в первом полугодии он уже увидит свет, скорее всего в виде распоряжения Правительства. Достаточно высокого уровня нормативный акт, в соответствии с которым все органы власти, в том числе мы, Минсельхоз, Минтранс и Минпром будут вместе работать и исполнять поручения Правительства.

DN: Была информация, что именно по конкуренции в АПК планируется делать обзоры. Ведется ли какая-то такая работа?

АЦ: Раздел по развитию конкуренции в АПК у нас ежегодно включается в годовой доклад ФАС. В нем есть раздел в целом по отрасли плюс глубокий анализ нескольких товарных рынков, которыми мы занимаемся. У нас есть свой план, мы же не можем объять необъятное. В этом году это рынок сахара. Мы считаем, что он очень интересен; он необычный, профицитный. На нем происходит реальная конкуренция. Еще один рынок, который относится к АПК в широком смысле слова - это рыбохозяйственный. Это то, что будет в этом году. В следующем году, например, намерены рынок молочной продукции посмотреть, потому что он тоже очень интересен для нас.

DN: Как Вы оцениваете влияние эмбарго на конкуренцию на продовольственном рынке?

АЦ: Оказалось, что оно положительное. Мне кажется, что эмбарго немного встряхнуло прежде всего потребителей продукции сельского хозяйства. Я имею ввиду не только граждан-потребителей, я имею ввиду те же самые сети. Они поняли, что им надо чем-то наполнять полки, и несколько иначе стали строить свои отношения с производителями. Далее начали действовать обычные экономические законы.

Совершенно ясно, что, если спрос на продукцию остается прежним или растет, а предложение сокращается, то цены на нее растут, и рынок становится более привлекательным для инвестиций. Инвестиции в агропромышленный комплекс пошли. Но это были быстрые инвестиции, которые вот сейчас сыграют, а потом все опять выйдет на плато. Нужны серьезные решения, например, связанные с институациализацией инвестиционного процесса, о которой я говорил; решения о том как быстро и эффективно вовлечь неиспользуемые земли в хозяйственный оборот; решения о том, как развивать инфраструктуру нашего сельского хозяйства, например, сделав так, чтобы на экспорт сельхозпродукцию можно было поставлять не только через Новороссийск, а еще по восточному плечу и через Каспийское море и другими путями, которые участники рынка выберут как более эффективные. Это целый комплекс мер, и эти меры долговременные. То, что сейчас происходит – это, все-таки, снятие быстрых сливок. Сейчас ситуация в России с изменением курса рубля по отношению к доллару и с введением продовольственного эмбарго, она для АПК и отраслей, которые производят для него входные ресурсы, стала очень привлекательной. Посмотрите, что происходит с производителями удобрений. Мировой рынок минеральных удобрений не растет, хотя прогнозы были, что еды никогда никому не будет хватать, и поэтому все всегда будут покупать больше минеральных удобрений.

Рынок минеральных удобрений в России растет, причем чуть ли не двузначными цифрами за год. Прибыли компаний, которые работают здесь, тоже растут, причем растут не за счет того, что они экспортируют все свои минеральные удобрения, а за счет того, что они продают их здесь, причем по ценам, которые не стали выше, чем были до введения эмбарго и до изменения курса рубля. Сложилась очень интересная ситуация, в которой люди могут получить реальную прибыль. Главное, использовать эти средства как следует, а не проесть их опять неизвестно на что.

DN: Уточняющий вопрос по дорожной карте. Вы сказали, что главная цель дорожной карты – это развитие конкуренции отечественной. Не будет ли фермер находиться под неким давлением, что его правительство обяжет закупать именно отечественные семена? А он понимает, что ему неэффективно их закупать.

АЦ: Мы понимаем, что решения в этой области должны приниматься в исходя из экономической целесообразности. Причем из экономической целесообразности прежде всего для участников рынка. Мы всегда очень осторожно стараемся вмешиваться и пытаемся не дать другим вмешаться в ситуацию на рынках. Любые призывы к тому, чтобы административно установить то-то, административно навязать то-то мы их, во-первых, как правило, не поддерживаем, а, во-вторых, если посмотреть внимательно на 15 статью Закона о конкуренции, то уже сами эти административные установления могут рассматриваться как нарушение антимонопольного законодательства.

DN: Наш последний вопрос. Расскажите, пожалуйста, как давно Вы работаете в ФАС? Как вообще пришли в ведомство?

АЦ: 13 лет я работаю в Федеральной антимонопольной службе. До этого я работал в Министерстве по антимонопольной политике. До этого в Государственном антимонопольном комитете. С 1990 года я работаю в системе антимонопольных органов.

DN: А почему Вы решили посвятить свою профессиональную деятельность именно этому аспекту?

АЦ: Потому что это интересно.

DN: А что Вам больше всего нравится в работе?

АЦ: Разнообразие. За это время я занимался топливно-энергетическим комплексом, связью, транспортом, оборонно-промышленным комплексом, металлургией, машиностроением, строительной отраслью, иностранными инвестициями, малым бизнесом… Каждый день что-то новое узнаешь и что-то полезное делаешь.

DN: А что Вам не нравится? В чем сложности?

АЦ: Если бы мне что-то не нравилось серьезно, я бы, конечно, куда-нибудь пошел. Обнял бы какую-нибудь большую трубу заводскую, или нефтяную или газовую. Мне бы было, наверное, хорошо, но скорее всего не интересно.

Возврат к списку

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью