Американский агент. Интервью с Марком Бек, исполнительным вице-президентом Молочного Экспортного Совета США (USDEC)

Источник: The DairyNews
Марк Бек - яркая сильная личность в американской молочной отрасли. Информационное агентство The DairyNews знакомит читателей с вице- президентом USDEC. Марк Бек в эксклюзивном интервью рассказал о роли Экспортного Совета в развитии американского АПК, о молочной отрасли в связи с приходом г-на Трампа, а также о глобальных тенденциях в индустрии.
Американский агент. Интервью с Марком Бек, исполнительным вице-президентом Молочного Экспортного Совета США (USDEC)

Агентство


DN: Что такое USDEC? Расскажите, пожалуйста, о его роли и функциях?

M.Б.: USDEC – это агентство, которое финансируется за счет фермеров. Наша миссия заключается в увеличении стоимости и объема американского экспорта молочной продукции. В рамках нашей деятельности мы реализуем 4 основных направления.

Во-первых, мы защищаем собственные торговые позиции чтобы получить лучшее предложение и быть уверенными в том, что переговорщики понимают, каковы наши позиции относительно открытых рынков за рубежом.

Во-вторых, мы занимаемся нетарифными барьерами и вопросами, которые могут возникать на рынке импорта. Например, что нужно сделать, для того, чтобы экспортировать в Россию – пройти довольно много процедур оформления в том числе в Россельхознадзоре. Мы стараемся упростить эти процедуры в процессе переговоров по сертификации и помочь нашему правительству договариваться по поводу сертификатов.

В-третьих, мы занимаемся продвижением американских молочных продуктов: проводим рекламные акции в супермаркетах, а также используем другие формы рекламы. Мы выдвигаем много технических предложений, чтобы продемонстрировать применение и использование молочных продуктов в разных сферах. Пятнадцать лет назад мы были очень активны в пропаганде и просвещении использования сыворотки и сывороточных белков и, как вы знаете, сейчас это становится значимым направлением бизнеса.

В-четвертых, мы пытаемся включить молочную отрасль в исследования, в частности, исследования в области питания. К примеру, по сыворотке мы провели большое исследование, чтобы документально подтвердить эффективность сывороточных белков, так как они прежде всего связаны с мышечным метаболизмом.

Все это - основная деятельность USDEC.

DN: В самом начале Вы сказали, что ваша организация финансируется фермерами. Сколько членов в вашей организации?

M.B.: Сегодня организация насчитывает порядка 125 членов. Членами Молочного Экспортного Совета являются не только фермеры, которые финансируют деятельность Совета за счет отчислений, которые рассчитываются по цене франко-фермы. Это налог, которым облагаются хозяйства согласно закону о поддержке промышленности в продвижении товаров и научно-исследовательской работе, таким образом мы получаем около 72% нашего финансирования.  

Около 23% нашего финансирования идет от государства. И, наконец, мы получаем членские взносы; чтобы продвигать свой продукт при помощи Экспортного Совета компании платят ежегодный членский взнос.

Таким образом, мы имеем всю рабочую цепочку поставок от фермеров-товаропроизводителей через перерабатывающие предприятия, будь то кооперативы или частные компании-экспортеры, а также другие компании, которые проявили заинтересованность в сотрудничестве с Молочным Экспортным Советом.

DN: Что такое членский взнос? Какую сумму платят члены организации?

M.B.: Это довольно скромная сумма. Я бы, наверное, сказал, что доход от членских взносов составляет около 1,1 миллиона долларов от общего бюджета 25 миллионов. То есть, это небольшой компонент, но эти деньги важны, так как они позволяют нам заниматься информационно-пропагандистской деятельностью. Другие источники финансирования не позволяют нам заниматься лоббированием, как вы это называете.

DN: Вы говорите о лоббировании в других странах, чтобы изменить законы и т.д.

M.B.: Я бы не стал называть это обязательно лоббированием, в нашем случае это больше похоже на разъяснительную работу, которую мы выполняем по отношению к нашему правительству в продвижении процедур. Работа, которую мы выполняем касательно нетарифных барьеров – разного уровня обсуждения с регулирующими органами и с промышленностью, для того чтобы упростить, например, требования к документации, обязательные для поставщиков. Или если возникает потребность в получении сертификатов для растений, мы стараемся упростить это, но, конечно, следим за тем, чтобы документы и свидетельства, которые мы имеем в нашей системе, принимались и за рубежом.


Погружение в сумерки


DN: Какие рынки являются основными для США в настоящее время?

M.B.: Мексика, Мексика и еще раз Мексика.

Мексика обеспечивает себя только на 70%, около 30% потребляемых молочных продуктов они вынуждены импортировать. Так что, это важный рынок для нас. Я бы сказал, около четверти нашего экспорта в денежном и количественном выражении направляется в Мексику. Таким образом, наш экспорт в Мексику составляет около 1,2 миллиарда долларов, экспорт Мексики в США составляет порядка 350 миллионов долларов.

DN: Какое место занимает Канада?

M.B.: Канада – это «трудный ребенок». Канада, на наш взгляд, противоречит духу соглашения NAFTA по молочным продуктам, в плане выполнения своих обязательств. Наш экспорт в Канаду составляет 500-600 миллионов долларов, это важный рынок, но бизнес развивается очень сложно. Как вы знаете, сейчас у нас есть проблема с Канадой, по поводу предпринятых ими действий. Они сделали ставку в 120 миллионов долларов на экспорт охлажденного и фильтрованного молочного белка в Канаду.

DN: Мексика – рынок номер 1. Какие рынки занимают второе и третье места?

M.B.: На втором месте рынок Юго-Восточной Азии: Малайзия, Сингапур, Индонезия, Филиппины, Таиланд и Вьетнам.

На третьем месте Канада, на четвертом – Китай. Рынки Среднего Востока входят в десятку. Далее – остальные страны.

DN: Заметили ли Вы какие-нибудь изменения после введения российского эмбарго?

M.B.: Запрет на ввоз молочных продуктов в Россию не оказал прямого влияния на США, так как торговля в этом направлении не была столь масштабной. Она практически отсутствовала из-за проблем с сертификацией.

Косвенным эффектом явилось то, что европейское молоко в основном в виде сыра, который экспортировался в Россию- около 200 тыс. тонн, стало, как следствие, ненужным. Европейцам пришлось перенаправить ресурсы в другие места, и это в сочетании с научно-производственной деятельностью оказало сильное конкурентное давление на рынке, и мы сегодня уверенно увеличиваем свою долю в молочном сегменте торговли.

DN: Используется ли на американском рынке такой инструмент как интервенции?

M.B.: Мы не проводим интервенции в Соединенных Штатах. Сегодняшняя ситуация характеризуется тем, что наши коммерческие или частные материальные запасы находятся на высоком уровне. И это не обязательно является следствием российского эмбарго, хотя мы почувствовали конкурентное давление, в частности от Европы, в отношении некоторых объемов на рынках, которые мы имеем в Японии, Корее, Юго-Восточной Азии, а также в Китае.

Как следствие, наши цены на сыр стали весьма конкурентными.

DN: Какие изменения происходят в действующей администрации американского президента? Считаете ли Вы, что эти изменения могут иметь влияние на российский рынок или, возможно, на мировой рынок?

M.B.: Что касается США и запрета на поставки продовольствия, я думаю, решение об открытии рынка в большей степени находится в руках русских, чем в наших руках.

Я думаю, что Трамп выступает за торговлю, он позиционирует себя типичным дельцом. Я думаю, что он хочет заново пересмотреть торговые сделки. В настоящее время самым серьезным последствием его прихода в кабинет является выход США из переговоров по Транстихоокеанскому партнерству (прим.ред.- ТПП), что вызывает беспокойство у многих людей. Остальной мир без участия США давно перешел на ведение переговоров по сделкам, что ставит нас в невыгодное конкурентное положение. ЕС особенно агрессивен в отношении молочных продуктов.

Мы в целом разочарованы тем, что ТТП было отменено. Мы чувствовали, что там были некоторые положительные моменты, особенно в плане санитарных и фитосанитарных норм, что было хорошо, однако, было объявление о том, что сейчас Трамп готов возобновить торговые переговоры, чтобы  активно взаимодействовать с Мексикой и Канадой.

Есть новые технологии, есть новые вещи, например, вопросы, относящиеся к ультрафильтрованному молоку, которое отправлялось в Канаду и сейчас Канадой заблокировано. Там бизнеса не получилось.

Если вы помните, первым главой государства, который посетил Трампа после его избрания, стал премьер-министр Японии. Через два дня после он приехал, чтобы встретиться с Трампом в Трамп Тауэр. Япония является крупным торговым партнером. Я думаю, что у Трампа есть некоторые вопросы к Японии, в частности, касающиеся мобильных телефонов, в особенности запчастей.

Что касается Китая, то с ним все очень сложно. Китай становится большой экономически развитой страной в мире.

Я думаю, нам нужно подождать чтобы увидеть вс изменения в отрасли в связи с приходом Трампа.

DN: Как долго нам придется ждать?

M.B.: Давайте подождем еще 4-5 месяцев, посмотрим, что будет происходить дальше. Давайте посмотрим, что будет происходить с Японией. Давайте посмотрим, как будут развиваться отношения с Китаем.

DN: Очень интересно наблюдать за тем, как меняется обстановка в мире. Есть ли у Вас прогноз относительно изменений на молочном рынке в среднесрочной и долгосрочной перспективе?

M.B.: Я полагаю, что мир уже погружался в сумерки. Я верю в свободную торговлю. Свободная торговля позволит активно экономить, что станет толчком к всеобщему благосостоянию.

Я думаю, что если говорить о перспективах США, есть двусторонние и многосторонние контакты, но молочная отрасль - это лишь малая часть большой картины. Я считаю, что большой проблемой для США всегда были права на интеллектуальную собственность и их защита, есть вопросы, связанные со сталелитейной отраслью и утилизацией автомобилей. Помимо этого, есть много других проблем, но если делать акцент на молочную отрасль, можно утверждать, что мир нуждается в глобальной молочной торговле.

Я считаю, что объемы глобальной молочной торговли будут увеличиваться. На сегодняшний день она по-прежнему представляет собой очень небольшую часть мирового производства, около 8 – 9%. Такова реальность. Основное внимание следует уделять развивающим рынкам в регионах, где растет население, где увеличиваются доходы. Эти регионы не могут достичь определенного уровня и не могут быть самообеспеченными.

Я уже говорил о том, что Мексика обеспечивает себя приблизительно на 70%. 20 лет назад Мексика обеспечивала себя на 70%. И на сегодняшний самообеспеченность Мексики составляет 70%. Так что, пирог гораздо больше.

Китай сегодня обеспечивает себя на 77%. Я думаю, что там динамика несколько иная. И даже передовые китайские прогнозы говорят о том, что, вероятно, в ближайшие 5-8 лет их уровень самообеспеченности будет составлять примерно 70%. Но продвижение этих 7% сверх импорта будет иметь серьезное влияние на глобальную молочную торговлю.

Север Ближнего Востока, исторически очень дружелюбен к молочной отрасли. Там не будет самообеспеченности, слишком большие группы населения. Поэтому я полагаю, что с течением времени спрос повлечет за собой необходимость увеличения производства традиционного молока.

Я не считаю, что Россия в обозримом будущем придет к полному самообеспечению. Такие вещи происходят, но нужно время, чтобы это произошло. Вы много говорите о генетике, это эволюционный процесс. Китаю тоже удалось импортировать генетику, но это не является устойчивой деловой практикой. Так что, вы должны развивать генетику, эффективность поставок, эффективность производства – впереди долгий путь.

DN: Что Вы подразумеваете под эффективностью производства?

M.B.: Я подразумеваю масштаб.

DN: Каково будущее молочного рынка Европейского Союза?

M.B.: Я думаю, что основная проблема европейской молочной промышленности - дисбаланс. Если вы посмотрите на молочные предприятия, построенные на юге и юго-востоке, эффективность сосредоточена в Ирландии, Голландии, Дании, Польше. Польша представляет собой интересный молочный щит. И я думаю, они всегда будут производить молоко, у них также большой внутренний рынок. Это очень интересный момент и даже молочная промышленность ЕС не очень его понимает.

8-9% европейского молока экспортируется за пределы Европы, в Новой Зеландии этот показатель равен 98%. В США - 15%.

Америка экспортирует почти в два раза больший процент молока на мировой рынок. Так что, в некотором смысле, наш риск выше, чем в Европе и рынок экспорта нам нужен больше, чем Европе.

Хотя можно говорить и о том, что Европа-это не единое целое, это совокупность отдельных субъектов и экспортом управляют экспортно-ориентированные субъекты, которые были упомянуты выше. Ирландия экспортирует 85% своей продукции. Она не имеет “домашнего” рынка, на который можно опереться, в отличие от США, которые более или менее представляют собой единое целое.

В наши дни молочная продукция - это, наверное, один из топ-5 товаров с точки зрения волатильности. И реальная проблема - это управление цепочкой поставок и управление рисками. Мы работаем над этим.

Бизнес будет меняться с точки зрения управления рисками, волатильности и, принимая во внимание взаимодействие,  мы имеем значительную волатильность, потому что сегодня взаимодействие происходит мгновенно. На мой взгляд сегодня молочные рынки являются высоко эмоциональными.

DN: На Ваш взгляд какова роль Международного молочного саммита на молочном рынке сейчас? Эта организация оказывает влияние на рынок?

M.B.: Честно говоря, я не имею четкого мнения об их роли, так как не часто контактирую с IDF. Я не считаю, что для них есть какая-нибудь значительная роль.

Они имеют площадку для научной деятельности в молочной отрасли и свод правил, что чрезвычайно важно. Поэтому я думаю, что это имеет значение. Пять-шесть лет назад некоторые крупные компании, такие как Фрисланд Кампина, Арла, Фонтерра были недовольны высказываемыми на площадке IDF идеями. Эти компании и пара американских, в том числе DFA  (прим.ред.- Dairy Farmers of America) создали свою площадку.

Я думаю, там были некоторые разочарования в способности IDF говорить о пользе молока и молочных продуктов и защитить их от аналоговых продуктов-конкурентов.

Я думаю, что IDF играет свою роль, но в основном она касается научной деятельности по определению стандартов. Я уверен, что со временем они найдут свою идентичность.

DN: Мы заметили, что не многие американцы, а также представители американской промышленности обычно принимают участие и голосуют в Международном молочном саммите. Почему?

M.B.: Это не правда. Экспортный молочный Совет представляет отрасль наряду с Ассоциацией переработчиков и некоторыми другими группами. Мы представляем промышленность и проводим дискуссии с правительством, участвуем в обсуждении Кодекса Алиментариус. Что касается науки, научных сообществ и тому подобное, мы имеем представительства в научных сообществах, и также имеем представителей от отрасли и от нашей Академии.

Мы представлены там.

DN: С Вашей точки зрения, какие организации действительно влияют на молочную отрасль в глобальном масштабе?

M.B.: Я думаю о Европейской молочной Ассоциации, которая серьезно представлена на глобальной арене, Fonterra в молочной индустрии Новой Зеландии, в меньшей степени это может быть Австралийская молочная Ассоциация, которая присутствует в отечественной молочной отрасли исторически в течение длительного времени.

DN: Перечислите, пожалуйста, факторы, которые влияют на цену сырого молока на европейском молочном рынке? Отличаются ли эти факторы от американских факторов?

M.B.: Я не специалист в области европейского ценообразования на молоко. Однако, как вы знаете, они по сути имеют одну цену на молоко, и это своего рода система возмещения, которую они получают от рынка с довольно широким ассортиментом. Но в конечном итоге спрос и предложение являются ключевыми факторами в определении цен. Где бы мы не находились в мире, чтобы ни происходило в процессе развития переработки в отрасли, мы в США имеем более сложную систему,  мы имеем 4 класса цен.

DN: Опишите их, пожалуйста.

M.B.: 1 класс – это питьевое молоко, городское молоко, как мы его называем, то что находится в бутылке.

2 класс представляет другие свежие молочные продукты, - творог, йогурт и тому подобное.

3 класс- самый важный, это сыр.

И, наконец, 4 класс для масла и сухого молока.

Данная система ценообразования в состоянии обеспечить стоимость молока в разных категориях, это цена, которая определяется рынком задним числом.

DN: Как организована логистика молока от фермера до перерабатывающей компании?

M.B.: Большинство американских фермеров входит в кооперативы, куда они сдают молоко, которое потом доставляется переработчикам. Независимые фермеры ведут переговоры по цене молока непосредственно с переработчиком. Наблюдается эволюция фермеров, которые формируют вертикально интегрированные предприятия. Лучшим примером является Hilmar.

Hilmar Cheese принадлежит 8 фермерским семьям, которые решили инвестировать в переработку, но они являются отдельными хозяйствами, и они должны получать цену молока, назначенную по закону и потом перерабатывать собственное молоко в обществах с ограниченной ответственностью.

DN: Вы уже упоминали такую проблему, как нестабильность цен и в настоящее время, даже на Всемирном молочном саммите в Нидерландах ее достаточно подробно обсуждали. С Вашей точки зрения, можно ли как-то решить проблему волатильности или она все равно будет существовать?

M.B.: Я думаю, что она всегда будет с нами. Поэтому отдельные предприятия и фермеры должны использовать инструменты хеджирования для управления ценовыми рисками. США, Новая Зеландия и Европа активно работают с биржевыми индексами, в соответствии с которыми цепь поставок может управлять рисками и подстраховывать в рамках программ хеджирования. В США много кооперативов в настоящее время предоставляют данную практику управления своим членам-фермерам.

Спрос и предложение не работают в унисон, постоянно есть перебои, моменты, связанные с погодными условиями, вопросы по торговле, которые могут повлиять на рынки, существует ажиотажный спрос. Если посмотреть на 2013 – 2014 годы  – взрыв спроса  в Китае. Затем спрос в Китае раздувался в течение 2013 - 2014. Однако спекулятивные покупки, которые имели место в Китае, оказали огромное влияние на цены, устремившиеся ввысь, и в 2014 году случился крах. Новая Зеландия пострадала от этого, вынужденная свернуть собственное производство молока, которое наращивалось в ответ на спрос со стороны Китая, оказавшийся неустойчивым.

DN: Могут ли спрос и предложение работать в унисон?

M.B.: Я вижу, что на самом деле спрос продолжает расти и, в основном, определяется развивающимися экономиками мира, не только Китая, Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока, и сейчас люди много говорят об Африке. Я полагаю, что Африка пока еще в некотором отстранении.

Реальность такова, что в мире действительно не так много мест, где можно эффективно производить молоко. Европа будет продолжать наращивать производство молока за счет эффективности. Я не думаю, что они достигнут того уровня, которого хотят. Новая Зеландия по-прежнему будет заметным игроком, но производство молока будет меняться, также как и стоимость продукции.

Австралия может производить больше молока, но в настоящее время она переживает ряд трудностей, отчасти вызванных природными катаклизмами, а также ввиду некоторого дисбаланса промышленности.

Аргентина впервые увеличила производство молока в апреле 2017 года после длительного спада. У этой страны есть много вопросов связанных с логистикой, но, думаю, они решатся за счет развитого судоходства.

В Бразилии логистический вопрос пока является большой проблемой для молочников.

Давайте пройдемся по миру. Китай держит высокий уровень производства. Канада может производить намного больше молока. Я думаю, что США является хорошей площадкой для производства. Турция может стать зарождающимся молочным потоком. Украина, потенциально Беларусь имеет пути развития.

В целом я все-таки думаю, что молоко будет производиться, чтобы удовлетворить спрос и покрыть затраты на себестоимость.  

DN: Если говорить о внутреннем рынке, какая продукция и из каких стран импортируется в Америку?

M.B.: Несмотря на то, что мы много экспортируем, мы также импортируем. Мы экспортируем около 15% от объема производимого внутри страны молока, импортируем около 3% эквивалента к нашему производству молока. Мы являемся разумным рынком для импорта. США импортировали до 90 тыс. тонн сыра. Мы импортируем сыр и сейчас.

DN: Из каких стран?

M.B.: В основном из Европы, немного из Новой Зеландии. Это в основном столовые сыры. Но есть маленький интересный фактор. Из-за российского эмбарго мы увеличили импорт сыров с 90 тыс. тонн до 130 тыс. тонн. То есть мы увеличили импорт приблизительно на 40 тыс. тонн. Средняя экспортная цена для европейцев в Россию была порядка 5 000 долларов. Средняя стоимость экспорта в США составляет около 7000 долларов. Так что на самом деле европейцы поступили правильно. Они получили рынок лучше.

Условно, у нас есть возможность экспортировать в Европу, но на практике это не существует

Мы импортируем немного молочного жира из Европы, в основном столовое масло. По международным ценам сопоставимым с нашими внутренними ценами.

Кроме того США импортируют некоторые виды сыра из Аргентины и Европы в условиях квотирования. США не являются закрытым рынком. Мы открыты и сбалансированы, как и любой рынок в мире.

DN: Влияет ли как-то поддержка Правительства штата Висконсин на то, чтобы решить проблему, которая была спровоцирована Канадой?

M.B.: Нет. Единственное, что делает правительство США, оказывает давление на Канадское правительство, чтобы те изменили свое поведение, или изменили обновленные классы цен.


Борьба со снижением


DN: С какими проблемами американские фермеры сталкиваются в настоящее время? Я понимаю про конфликт с Канадой, но может быть есть какие-то внутренние проблемы?

M.B.: Внутренняя проблема, которую мы наблюдаем в течение долгого времени, заключается в том, что мы фиксируем снижение потребления жидкого питьевого молока.

Есть вопросы охраны окружающей среды, вопросы потребительского восприятия и т. д.   

DN: Почему США столкнулись с проблемой снижения потребления?

M.B.: Я думаю, из-за альтернативных напитков. Как только американцы выходят из дома, они начинают пить кока-колу, газированные напитки и т. д.

Другой проблемой для отрасли я считаю, ориентирование на сыр- нужен новый повод для его потребления. У нас есть пицца, плавленый сыр для бутербродов, закуски. Когда езжу в Европу, я ем европейский сыр. Я заметил, что сыр часто присутствует на столе к завтраку.

С точки зрения спроса есть еще одна задача – молочная отрасль должна быть намного ближе к инновациям. Мы должны смотреть на молочные продукты по-другому. Мы уже проделали этот путь c молочным белком, в частности сывороточный белок теперь получил новую жизнь благодаря диетологам, мы увидели инновации в удобстве.

Другой проблемой является использование в науке технологий, совершенствование методов производства. На Летнем Молочном Саммите обсуждалось, что сейчас 6,5 миллиардов человек, и очень скоро будет 9 миллиардов человек. Как мы будем кормить их? И как мы будем кормить их молочными продуктами? Я думаю, что задача сейчас заключается в следующем – есть американский потребитель и есть европейский потребитель, есть изобилие, и они могут позволить себе выбрать еду. Однако, есть огромный пласт населения, бюджет на еду которого занимает такую большую долю дохода, что они не имеют возможности выбирать. Я думаю, что проблема заключается в уверенности, - сможем ли мы производить молочные продукты на том уровне, чтобы люди могли их себе позволить.

Большая проблема, которая присутствует у нас в Соединенных Штатах, а также у европейцев - это научный вопрос производства. Проблема в том, что многие люди противятся этому, они хотят органических продуктов. Но при потреблении органических продуктов вы подвергаете себя большему риску для естественных заболеваний, таких к примеру, как сальмонеллез. Проблема состоит в том, чтобы понять, куда мы выйдем в ходе научной эволюции, чтобы позволить нам производить 50% молока с использованием усовершенствованных методов производства и 50% без них. Мы считаем, что потребители должны иметь выбор.


С 1997 года


DN: Вам понравилась Молочная Олимпиада? Почему вы решили приехать?

M.B.: Да, конечно. На самом деле я приехал, потому что было очень полезно понять некоторые процессы, которые идут в России. Очевидно, что российский рынок - это рынок, который имеет особое значение для мировой молочной торговли. Эмбарго - это не хорошо. Я приехал, не питая особых иллюзий, что решение этой проблемы будет найдено в скором времени.

Мне было интересно понять взаимосвязь между Россией и цепью поставок из Белоруссии, которая сейчас развивается. Я думал, что Беларусь превзойдет или заменит Украину, став основной базой для удовлетворения спроса России. Я разделяю недовольство внутри вашей отрасли и дискуссии вокруг аналогового сыра и фальсификации молочных продуктов. Это огромная проблема. Я удивлен, насколько серьезно стоит этот вопрос.

Я всегда считал, что российский потребитель с симпатией относится к молочным продуктам и хочет иметь доступ к настоящим молочным продуктам, содержащим настоящий молочный жир,  есть настоящее сливочное масло и настоящий сыр.

DN: Расскажите о себе. Каковы Ваши планы?  

M.B.: Моя роль- помогать организациям и экспертам развивать свою деятельность и создавать программы поддержки роста американской промышленности на международном уровне.

DN: Как долго Вы работаете в USDEC?

M.B.: Я работаю в этой организации в течение 20 лет. Она была создана в 1995 году, а я пришел в 1997 году. Время летит.

Я действительно верю в американскую молочную промышленность. Американский фермер работает очень эффективно и продуктивно.

Американская молочная промышленность имеет огромный потенциал и пользуется большим уважением со стороны наших фермеров, что мне очень нравится. Я хотел бы, чтобы наше присутствие в мире было больше, и, может быть, в ближайшие 10 лет мы начнем экспортировать 20% продукции. Это было бы интересно.

Я ожидаю, что в течение ближайших 10 лет в отрасли произойдут кардинальные изменения, в основном, на мировом рынке. Я думаю, речь идет о капиталоемких процессах, многие перерабатывающие активы находятся в собственности фермерских кооперативов. Нет надежного баланса, а инвестиции в новые технологии, инновации, вероятно, потребуют много денег. Я вижу будущее отрасли в большей концентрации, и, возможно, с более значительным притоком инвестиций третьих сторон. Это будет необходимо для роста промышленности. Так что я думаю, ситуация будет меняться. Волатильность тоже будет присутствовать. Потребуются разные инструменты, разный опыт управления, но я думаю, что молочная отрасль должна развиваться. Молоко - это прекрасный натуральный продукт. В стакане молока есть жир, который приносит пользу человеку, есть белок, есть углеводы, лактоза, есть минералы и витамины.

Возврат к списку

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью