Интервью с Андреем Дахновичем, директором по развитию группы ФУДЛЭНД

Источник: The DairyNews
The DairyNews представляет вниманию читателей печатную версию интервью с Андреем Дахновичем. Ранее с экспертом побеседовали “Молочные скептики", узнав какой бизнес выгоднее - производство или импорт сыров, каким будет экспорт в Китай и почему сырный продукт не такой плохой как о нем говорят.
Интервью с Андреем Дахновичем, директором по развитию группы ФУДЛЭНД

DN: Андрей, вы недавно объявили о том, что Фудлэнд откроет бизнес по выращиванию грибов. Грибами заниматься выгоднее, чем сыром?

АД: Это я смогу сказать через полгода – и достаточно быстро, потому что грибной проект у нас запустится к лету. Предполагаю, что сегодня грибы – более доходный бизнес, чем переработка молока. Что будет завтра – сложно сказать, потому что конкуренция растет в обоих направлениях.

DN: А инвестиционная составляющая?

АД: И там, и там большая. Единственное – при похожих вложениях оборот молочного предприятия будет больше, чем грибного. Абсолютная доходность – сложный вопрос, а относительная… Думаю, в грибах она будет больше, чем в переработке молока. Но тут возникает вопрос: будет ли она больше, чем в производстве молока?

DN: Насколько более выгоден импорт сыров?

АД: Сейчас импорт представляет собой очень незначительный бизнес и по объемам, и по странам-производителям. Это Южная Америка, Сербия, Швейцария, Турция. Это совсем другой мир, его нельзя сравнить с тем, что было пять лет назад. Здесь все зависит от того, что ты импортируешь. Если говорить про нашу компанию, то он абсолютно доходный, сравнивать производственную доходность и доходность от импортных операций сложно. Все зависит от ценовой конъюнктуры. Если в мире цена на продукт низкая, а у нас хорошая, это, естественно, повышает нашу доходность. В обратном случае можем ничего не заработать. Поэтому нельзя говорить об устойчивой доходности.

Поэтому гораздо удобнее иметь и то, и то. Любая диверсификация бизнеса полезна, потому что обеспечивает компании максимальную устойчивость.

DN: Сколько сыров Вы импортируете в год?

АД: Близко к 2 тысячам тонн в месяц. В основном, это Аргентина, Белоруссия и Сербия. Такой же объем сыров производим. Таким образом, половина нашего бизнеса производственная, половина трейдерская.

DN: Есть мнение, что часто эти направления бизнеса пересекаются. То есть импортированная продукция превращается в произведенную. Возьмем компанию, которая занимается фасовкой импортной продукции, но ее деятельность регистрируется как производство. Статистика отмечает это как производство сыров, и на выходе эта компания имеет продукцию, произведенную в России.

АД: Мне сложно ответить на этот вопрос. Мы на своих мощностях фасуем два продукта из Аргентины и именно это пишем на упаковке. То есть любой потребитель может понять, где продукция произведена, а где расфасована. Мне сложно говорить, чем занимаются в других компаниях, но то, о чем Вы сказали, напоминает не совсем легальную форму деятельности. Да, раньше, благодаря определенным «серым» схемам, импортные сыры попадали в РФ и после фасовки превращались в отечественные. Думаю, сейчас это не столь популярно, и если нарушения и имеют место быть, то незначительные. Сейчас объем подобных сделок не сравнить с тем, что было 3-4 года назад.

DN: Как сырный рынок чувствует себя в последние 2 года? По нашим данным, есть большая затарка.

АД: На нашем предприятии затарки нет, продажи ровные. Но, безусловно, на рынке дефицита нет, сегодня мы упираемся в покупательскую способность. Всем хотелось бы продавать больше и дороже, но имеем то, что имеем. Проще продавать недорогую продукцию.

DN: А недорогая она, потому что является не сыром, а сырной продукцией?

АД: Нет. Существуют категории сыров – Голландский, Гауда… По цене 290 рублей они продаются хорошо. А за 330 рублей – тяжело. Всегда есть цена, при которой продукт идет влет, но она чаще всего не устраивает производителя или импортера. И есть цена, с которой приходится покорпеть.

DN: Что является ключевым для потребителя – цена или качество?

АД: Симбиоз этих двух параметров. Качество должно быть не ниже определенного уровня, поскольку потребитель должен получать удовлетворение от продукта. Цена также очень важна для половины жителей России. Люди покупают еду с пониманием своего бюджета. Многие экономят, в том числе и на продуктах. До 2009 года рынок был намного более растущим с точки зрения потребления, покупательская способность населения увеличивалась. Люди могли себе позволить потратить чуть больше, чем хотели. Цена не была для них останавливающим фактором. Сейчас многие очень выверяют бюджеты и идут в магазин с более четким пониманием, что и в каком количестве покупать.

DN: Это является причиной появления и роста фальсификата?

АД: Появление фальсификата не зависит от населения. Это зависит от того, насколько подобного рода нарушения имеют наказание. Если производитель или продавец безнаказанно занимаются подобного рода нарушениями, то такая деятельность будет развиваться. Но низкая покупательская способность не толкает рынок к фальсифицированию продукции. Если правила игры на рынке жесткие, то даже при слабой покупательской способности фальсифицирования не будет, потому что это окажется очень болезненно. Если наказания несерьезные или случаются один раз из ста, значит, фальсификат будет.

DN: Каким должны быть наказания и кого нужно наказывать за фальсификат?

АД: Того, кто нарушил закон. Это может быть производитель, который выпустил фальсифицированную продукцию. Или торговая структура, которая купила одно, а, продавая, выдала продукцию за другое. Я не формирую подобного рода наказания, но думаю, что возмещение ущерба от подобной деятельности должно быть сравнимо с годовой прибылью предприятия-нарушителя.

DN: Что такое фальсификат?

АД: Это производство одного продукта с определенными параметрами и выдавание его при продаже за продукт с другими параметрами. Если говорить о сыре, то частое нарушение – это полная или частичная замена молочного жира на комбинацию жиров, имеющих растительное происхождение. Они в 5-7 раз дешевле молочного жира, и конечный продукт по себестоимости получается дешевле. Если он выдается за натуральный сыр, то при продаже образуется дополнительный доход. Это нарушение закона.

DN: А если мы произвели пищевой продукт с заменой жира более 50%, а продали как сырный? Разница между ними может составлять один процент.

АД: Я считаю, что это анахронизм существующего технического регламента. Логичнее любую замену молочного жира – и один процент, и девяносто девять, – включить в одну группу и сказать: все продукты, в которых есть хоть мельчайшая, хоть полная замена, следует называть определенным термином, но никак не сырами. В моем представлении они должны проходить по одному техническому регламенту. Соответственно, на этикетке должно быть четкое отражение того, насколько много или мало в этом продукте молочного жира – и то же самое с заменителями.

Все же я считаю, что это молочный продукт, и его нужно классифицировать именно таким образом, но есть натуральный сыр, в котором есть и молочный жир, и белок, который попадает туда из обезжиренного молока, а есть продукт с заменой. Это тоже молочный жир, но в Молочном регламенте он должен попадать в другую категорию. Нужно различать сыр и, допустим, аналог сыра.

DN: Но на полке аналог будет стоять вместе с сыром?

АД: Сейчас этот вопрос муссируется интенсивно. Все зависит от того, в какой торговой точке эта продукция представлена. Если мы заходим в большой магазин, то там часть полки должна быть под сыр, а часть под аналоги. Но существуют небольшие точки торговли, где нет такого пространства для разделения продуктов.

Правильнее всего в цивилизованной торговле создавать отдельные полки под оригинальные продукты и отдельные под аналоговые.

DN: Вам не кажется, что логичнее было бы вывести аналоговые продукты из категории молочных? Даже шоколад содержит сухое молоко, но это ведь не молочный продукт.

АД: В шоколаде молока маленькое количество, а в аналоговом продукте большое.

Допустим, мы вывели аналоговые продукты из категории молочных. Но как тогда анализировать, оценивать и контролировать деятельность молокоперерабатывающего предприятия? Есть входящее молоко, и из него произведено какое-то количество продукции, которая попадает в категорию молочных продуктов, а какое-то количество продукции вообще никуда не попадает. Россельхознадзор ратует за введение системы «Меркурий», согласно которой все молоко, попадающее на предприятие, проходит ветконтроль путем получения электронных ветсертификатов. Молоко учитывается полностью, значит, и продукты из него тоже должны быть учтены. А если какие-то продукты попадают в категорию молочных, а другие нет – то не будет прослеживаемости. Ветеринары считают, что будет именно так, но поживем – увидим.

Во всем мире не ветеринары занимаются подобным контролем и надзором. Но наши ветеринары способны это сделать, так что давайте попробуем. В течение полугода все будет понятно.

DN: Какая разница, производит ли предприятие молочную продукцию, натуральные сыры, если всю остальную пищевую продукцию тоже можно спокойно посчитать? Для чего нужна эта бомба в техническом регламенте?

АД: Я тоже считаю, что контроль за любой хозяйственной деятельностью – это не вопрос ветеринарных служб. У меня нет сформировавшегося видения – получится или не получится. Я считаю, что лучше подождать и по факту накопленной статистики делать выводы. А вообще я считаю, что контроль над хозяйственной деятельностью должны осуществлять другие службы. Роспотребнадзор должен следить за тем, фальсифицирована продукция или нет. А налоговые органы – за входящим потоком сырья и потоком произведенной готовой продукции, поскольку здесь должно быть соответствие.

DN: Вы говорили, что нужно ужесточить требования регламента в части использования жировых компонентов. В данном случае мы говорим об использовании только высококачественных заменителей молочного жира. Как усилить этот контроль?

АД: Тема использования заменителей молочного жира в молокопереработке достаточно избита. Вокруг нее часто витали различные популистские настрои. Это было связано с тем, что тема использования заменителей молочного жира пользовалась популярностью, многие люди высказывались об этом – и неважно, обладали они достаточной компетентностью или нет. Чтобы прекратить дискуссию на тему вредно это или нет, можно использовать заменители в молочном производстве или нельзя, я предложил ввести определенный регламент на технологию производства заменителей молочного жира. Есть метод перификации, благодаря которому получается жир с низким количеством радикалов. Соответственно, он абсолютно безопасен с точки зрения канцерогенов. А другие жировые продукты – для кондитерской отрасли и так далее, могут быть представлены более широким спектром. Это предложение было с целью успокоить людей, чтобы они не думали, что едят что-то опасное.

Сам я считаю, что чем больше регламентов, тем сложнее жить, но сделал это предложение, чтобы убрать данную сложную и малопродуктивную дискуссию.

DN: Производите ли Вы сырные продукты?

АД: Да. Их доля составляет от 30 до 40 процентов от общего объема сыров. В основном, мы производим сырные продукты, а не белково-жировые.

DN: И что в итоге лучше продается?

АД: Нет такого, что одно всегда продается хорошо, а другое плохо. Нужно смотреть на время года и состояние рынка. Сейчас чуть лучше продаются сырные продукты, хотя сыры продаем в большем объеме. То, что мы производим, продается ровно после созревания, никаких стоков нет. Но сейчас традиционно такое время года, когда молока меньше, соответственно, объем продаж несколько больше, чем объем производства. Поэтому идет сокращение склада, никаких стоков у нашей компании в данный момент нет.

Мы производим, по большей части, сыр и понимаем, что это продукт для ритейла. И должны произвести необходимый объем, вне зависимости от того, выгодно ли это нам. Иначе мы потеряем позиции в ритейле. А оставшееся сырье пускаем на сырный продукт, который сейчас более маржинальный. Но не обязательно, что так всегда: были прямо противоположные времена.

DN: Какую долю в продажах у Вас занимает HoReCa?

АД: Точных цифр не назову, но не думаю, что это какое-то огромное количество. Думаю, где-то до 20%, что обусловлено тем, что мы продаем достаточно сыров типа Паста Филата, сливочных сыров, сыров для пиццы. Сырные продукты у нас туда практически не идут, поскольку нет продуктов в этой аналоговой категории. А у другой компании может быть прямо противоположная ситуация.

DN: Вы являетесь крупнейшим импортеров сыров. Импортные сыры продаются лучше, чем те, которые Вы сами производите?

АД: Нельзя сказать: лучше или хуже. Я бы не хотел говорить, что спрос на сырные продукты высок, а на сыр низок. Может быть, что это ситуативный момент. Рынок сырных моментов может быть сейчас чуть-чуть дефицитен, но баланс однозначно есть. Сейчас, если бы мы произвели больше сырных продуктов, то смогли бы их продать, но с сыром такого бы не получилось. Рынок насыщенный, все продается с боями и со скрипом, потому что легко продать в убыток. Но задача не в том, чтобы продать молниеносно: нужно зарабатывать. А когда ты ставишь перед собой эту задачу, продажи тяжелы из-за конкуренции.

DN: Некоторое время назад, когда Владимир Лабинов был директором РСПМО, в ходе какого-то мероприятия Вы дискутировали с ним по поводу терминологии. Он называл сыры, производимые в России, «кормовыми сырами». Вы негодовали, но сейчас мы обсуждаем массовый продукт, который, откровенно говоря, достоин только HoReCa. Можно ли назвать «кормовыми сырами» ту массу продукта, которая производится в России или это все же обидно и несправедливо?

АД: Это не обидно, скорее, полусленг. Многие производители сыров и трейдеры используют два термина, которые отличают сыры массового повседневного спроса от тех, которые мы причисляем к более дорогим, более элитным. Балковые или кормовые сыры – то, что производится и созревает в течение 40 дней для необходимой кондиции. Это то, что мы используем для горячих блюд, на бутерброды. Они могут быть насыпными, пластовыми, чуть более или чуть менее выдержанными. Кормовой – это тот сыр, который потребляется в больших объемах. Их можно назвать еще столовыми.

Также есть сыры длительного созревания, с голубой плесенью, идея потребления которых серьезно отличается: с вином, в качестве десерта и так далее.

DN: Нет ли ощущения, что «вкус детства» у наших детей будет изменен не в лучшую сторону – в том числе, благодаря наличию сырных продуктов?

АД: У меня нет таких опасений. Во-первых, мы приукрашиваем картинку, когда рассказываем о нашем «вкусе детства». И в советские времена сыры были самые разные, я прекрасно помню, что они очень хорошо плесневели. Тогда сыр покрывался парафиновым сплавом, который имел достаточно характерный запах. Поэтому я бы не приукрашивал качество продуктов советской эпохи. Также я не ратую за производство аналоговых и сырных продуктов, просто есть факт: покупательская способность у людей разная, многим не по карману купить натуральный сыр. Но они хотят что-то похожее, и сырные продукты обладают данными вкусовыми параметрами. Поэтому пусть лучше они купят сырный продукт, чем вообще не будут есть сыр.

Сейчас очень популярно обсуждать здоровую пищу. Люи старательно выискивают в ней Е-ингредиенты, размышляют, можно ли кушать это каждый день. Мне кажется, мы перебарщиваем, когда ставим во главу угла подобные вещи. Питание должно быть сбалансировано по всем параметрам: белку, жирам, углеводам и так далее. Это должны быть хорошо усваиваемые продукты.

А если переборщить, можно превратиться в очень зашоренного человека, который половину своего времени проводит перед полкой в магазине, изучая компоненты того или иного продукта. Я не готов тратить на это свою жизнь и уверен, что большинство таких людей не знают, какие составляющие опасны, а какие нет. Есть Е-составляющие, которые абсолютно безопасны, но есть и такие, которые нежелательны. Я бы не рекомендовал населению быть пищевыми технологами.

DN: Но ведь не исключено, что некоторые компании сами это провоцируют. Например, была нехорошая кампания против сливочного масла в пользу растительных спредов.

АД: Около 15 лет назад на рынок в пику масла начали продвигать растительные продукты. Это не российская тема, здесь мы являлись созерцателями мирового процесса. Огромные корпорации решили навязать потребителю новый продукт, и чтобы тот переключился со сливочного масла на спред, ему нужно было предложить определенную концепцию. В какой-то момент это получилось. Это чистой воды маркетинг, одурманивание потребителей, и я отношусь к этому негативно, потому что считаю, что никаких объективных моментов это не несло. Просто была задача: навязать новую культуру потребления.

Сейчас акценты расставлены более правильно. Если есть возможность купить сливочное масло, покупай. Нет возможности, покупай спред. Это более естественно и правильно.

DN: То есть разница именно в цене?

АД: Нет. Может быть, кто-то считает, что спред и другая продукция, произведенная из растительных масел, более здоровая. Есть большое количество мнений и за, и против. Пусть каждый определится в своих вкусовых пристрастиях и, подойдя к полке, увидит любимый товар – вот это самый главный посыл, за который бы я ратовал, потому что потребитель должен покупать то, что хочет.

DN: Не ожидаете ли Вы в ближайшее время потрясений на российском рынке сыра? «ЭкоНива» объявила о строительстве сырного завода, должен запустить сырное производство Ткачев, «Русагро» проявляет интерес к сырному производству…

АД: Опасения есть. Но перечень озвученных проектов можно расширить. 10-12 проектов различной мощности будут введены в строй в течение ближайших трех лет. Это однозначно повлияет на рынок сыра. Увеличится конкуренция, но возникает вопрос: будет ли расти потребление? Сейчас не сложно построить предприятие и произвести на нем продукцию. Сложно продать.

DN: В связи с этим, как Вы относитесь к теме поголовного экспорта в Китай?

АД: Тема экспорта в Китай очень популярна. Я бы хотел спросить у китайцев, как они относятся к этому вопросу, любят ли российскую продукцию. Сейчас мне сложно давать оценку, насколько этот путь будет легким или тернистым. На мой взгляд, он будет крайне тяжелым, потому что на этом рынке мы будем конкурировать с теми, кто на данный момент опытнее нас в этом вопросе. Это Голландия, Германия, Австралия, Аргентина.

DN: Но в связи с этим что-то должно произойти на внутреннем рынке. Роста потребления мы не видим, экспорт в Китай в ближайшее время не очень возможен…

АД: Либо возможен, но по очень низкой цене, она сейчас несоизмеримо ниже, чем на нашем внутреннем рынке.

DN: Соответственно, кто-то должен уйти. Кто тогда уйдет?

АД: Рынок сформирован так, что претендентов на выбывание огромное количество. Я бы в этом направлении даже не думал. Можно собрать 50 небольших заводов, которые рано или поздно прекратят деятельность, независимо от того, построятся большие комбинаты или нет. Они не готовы инвестировать в производство, они маленькие, российский рынок потребления им слабо доступен, возможность продаж только на региональном уровне. Если собрать их вместе, то их общий объем производства составит половину от мощности одного из комбинатов, которые собирается построить «ЭкоНива». Поэтому говорить о том, что кто-то вылетит, нельзя. Они либо уже вылетели, либо их роль на рынке абсолютно минимальна.

Когда будут построены новые предприятия, конкурентная борьба развернется между существовавшими ранее крупными заводами и белорусскими предприятиями. Я считаю, логично предполагать, что руководители двух государств договорятся и торговля белорусскими продуктами на территории РФ будет продолжаться. Россия - основной экспортный рынок для Белоруссии, и предположить, что завтра белорусы перестают быть на нем игроками, очень сложно. Слишком дружественное государство, у нас слишком близкие и переплетенные экономики. Поэтому понятно, что наши заводы, белорусские и те российские, которые будут построены, образуют новое конкурентное поле. И по тому, сколько строится предприятий, непонятно, кто будет зарабатывать. Я думаю, мало кто.

DN: Вы поэтому ушли в грибной бизнес?

АД: Нет. Я начал развивать его 2,5 года назад, тогда не было запланировано строительство такого количества сырных заводов и грибных ферм. Сейчас идет бурное инвестирование в комплексы, и скоро тоже будет драка и непонятно, кто будет зарабатывать.

Стоимость строительства грибной фермы зависит от размера. В моем случае – 3 миллиарда. Часть денег – кредит ВТБ.

DN: Есть ли у Вас и Вашей компании рекорды?

АД: Мне сложно говорить про рекорды, проще сказать про достижения. Вступив на стезю производственного бизнеса, мы купили один комбинат, затем другой. Оба были в достаточно плачевном состоянии, а сейчас они неплохо оборудованы и являются знаковыми для российского рынка. Также это градообразующие предприятия, поскольку расположенных в населенных пунктах с численностью жителей 15-20 тысяч человек.

DN: Не пожалели, что купили эти площадки?

АД: В определенный промежуток времени казалось, что это ошибка. Но этот период прошел, мы продолжили вкладывать в предприятия деньги и развиваем их и по сей день. На данный момент мы довольны тем, что приобрели их и развили.

Если говорить о доходности, то последние лет пять ситуация похожая, хотя понятно, что 2014 и 2015 были попроще, потому что рынок был пустой. Сейчас рынок уже не пустой, стало сложнее. Производим больше, а доходность абсолютно та же, рентабельность снижается. Но нам хватает и для себя как владельцев, и для развития предприятия.

Это было стратегическое приобретение, и если сейчас посмотреть на конфигурацию компании, мы не мыслим себя без собственного производства.

Личное достижение – это, наверное, решение нырнуть в грибной проект, потому что это семейный бизнес, которым мы начали заниматься вместе с братом. Сейчас неизвестно, перерастет ли это решение в победу или в сложности. Но решив заняться семейным бизнесом, мы сделали большой шаг вперед, он очень ответственный, и я бы его причислил к достижениям.

DN: Благодарю за беседу!

Смотрите полную версию интервью на канале The DairyNews: https://www.youtube.com/watch?v=g-obz2BcXdw

Возврат к списку

30.01.2024
В России наметилась устойчивая тенденция сокращения поголовья коров: их количество снижается ежегодно, а в 2023 году достигло исторического минимума. The DairyNews обсудил с экспертами отрасли причины уменьшения молочного стада в России. Участники рынка поделились мнением о происходящем и рассказали, как избежать катастрофических последствий для производства молока, молочных продуктов и говядины.
Читать полностью