Интервью с генеральным директором компании «ABS Global» по странам Восточной Европы Тодором Арбовым
DN: Насколько необходима в России «внешняя» генетика?
Для развития молочного животноводства необходим нормальный генетический обмен, и нет ни одной страны в мире, которая смогла бы развиваться исключительно за счет своей собственной генетики. Например, самой передовой страной с точки зрения производства генетики КРС является Америка, но даже там доля импортного генетического продукта составляет от 18 до 20%, которые завозятся из Канады, Франции, Германии, Италии и Великобритании.
Для каждой страны необходим обмен генетикой! Мы работаем в более чем 100 странах мира и знаем, что, например, в европейских странах, таких, как Германия, Франция, Италия, доля импортной генетики в виде замороженной спермы составляет от 20 до 25%. Это развитие страны! В России работают 6 или 7 компаний из первой десятки крупнейших производителей и поставщиков генетики в мире, при этом доля импортной замороженной спермы составляет менее 2%!
Сегодня российская генетика, конечно, проигрывает импортной, потому что Россия пропустила более чем 20 лет. Пока Ваша страна находилась в кризисе, в мире наблюдалось бурное развитие генетики животноводства, в результате Россия серьезно отстала в области развития скотоводства от других передовых стран мира. Поэтому импортная генетика может ускорить прогресс в этом направлении, но кроме ограниченного ввоза дорогого импортного скота я не вижу конкретных шагов Вашего государства в этом направлении.
DN: C Россией работать – большой риск?
Нормальный риск! Мы работаем более чем в 100 странах мира, в том числе и таких как Колумбия, Венесуэла, Китай. И надо сказать, что бывают ситуации и сложнее. Китайский рынок более рискованный и менее предсказуемый, чем российский.
DN: Глава американского холдинга – Altech в интервью для DairyNews отметил, что по его мнению, России следует в большей степени ориентироваться не на опыт США, а на Китай. Что Вы думаете по этому поводу?
Я считаю, что для того, чтобы понять специфику русского сельского хозяйства, нужно говорить по-русски, ночевать на фермах, работать в российских условиях. В этом отношении Китай слишком далеко от России. По размеру и структуре сельскохозяйственных предприятий Россия похожа больше на США, чем Китай или любая Европейская страна.
DN: Почему крупные мировые игроки боятся выходить на российский рынок со своей генетикой?
Хотите откровенно? Главная проблема в России – в чиновниках. В 2007 году премьер-министр Владимир Путин отменил лицензирование для сельскохозяйственной деятельности, однако чиновники в минсельхозе переименовали его в регистрацию. Недавно президент Дмитрий Медведев отменил сертификацию сельхозпродукции, и была введена добровольная декларацией качества. Таможенные чиновники все-таки требуют российский сертификат качества, пусть и добровольный, теперь называемый декларацией. Если Вы считаете мои слова политически не корректными, то Вы можете не публиковать, но это мое личное мнение.
В мире – в Японии, Европе, Канаде спермопродукция ввозится по инвойсу и ветеринарному сертификату. В России для этого необходимо взять разрешение на импорт в минсельхозе, после чего зарегистрировать это разрешение и получить ветеринарное разрешение на импорт от региональной ветслужбы, которое подтверждается в Москве и т.д. Этот процесс длится не менее 6 недель!
У нас был случай. Мы успели подготовить и оформить все документы, на 6-й неделе мы были на таможне, когда кто-то из Ваших чиновников изменил сроки действия ветеринарного сертификата на ввоз спермы с 7 до 5 дней, не уведомив никого, даже Ваши ветслужбы. Нам пришлось получать новый сертификат, при том, что региональные ветслужбы даже ничего еще не слышали об этом! Понимаете, в стране творится полный чиновничий хаос!
DN: Какие в итоге компания терпит потери?
Шесть недель простоя на таможне стоят нам 12 000 евро для использования склада. Кто готов за это платить? В итоге наша продукция становится неконкурентоспособной. Я хочу работать с клиентами, а не заниматься бюрократией. А получается, что более чем половину времени мы занимаемся бесполезными организационными вопросами.
DN: Как можно поднять уровень российской генетики КРС?
Отказаться от государственной монополии на генетику и создать конкурирующие частные предприятия, которые будут иметь возможность развиваться и конкурировать с западными фермами.
DN: На выставке «Агроферма 2010» Вы рассказывали о формуле успеха в молочном скотоводстве.
Это прежде всего соблюдение прописанной технологии и стандартных операционных процедур.
А где результаты? У меня в голове не укладывается: в России за последние 5 лет было потрачено 4 млрд. долларов на национальный проект по развитию молочного скотоводства. А где результат? Я пока не увидел ни на одной из новых российских комплексов прописанной технологии на не меньше чем 100 страниц и стандартных операционных процедур для каждого рабочего места. Это не должностные инструкции, которые были приняты в СССР, это стандартные операционные процедуры, которые должны быть расписаны по дням, по часам и по минутам. Надо понять, что крупные молочные комплексы являются своего рода индустриальными предприятиями и без вышеизложенных факторов успех не гарантирован.
DN: Как работает эта формула в США, Канаде? И почему не работает в России?
Вопрос в том, что в России ее просто нет, поскольку некорректно сформирована инфраструктура. В Америке специалистов на комплексе как таковых практически нет. Большинство ветеринарных и зоотехнических услуг оказываются внешними организациями. Иными словами, в России есть много технических специалистов, которые стоят у одного руля. При этом полностью отсутствует качественная школа управляющего менеджмента для сельского хозяйства, профессиональных управленцев. Они должны знать, как строится система, как делается анализ проблем. Ни один сельскохозяйственный институт не преподает этого. Вот в чем дело!
DN: Расскажите о том, как Вы пришли в сельское хозяйство и начали заниматься генетикой?
Я закончил зоофакультет в Болгарии, где учился животноводству по советским учебникам, большинство из которых, на мой взгляд, абсолютно бесполезны. После окончания института я работал преподавателем кафедры по воспроизводству искусственного осеменения животных. Поскольку у меня было два иностранных языка – немецкий и английский, у меня был доступ к западной литературе, которая, сильно отличалась от того, что было написано в советских учебниках. Спустя 6 лет, отработав за рубежом в Дании и Германии, я понял: все работает не так!
В Вашей стране есть такая машина «Москвич», когда я жил в Болгарии это была моя первая машина. Между автомобилями «Москвич» и «Мерседес» есть одно сходство: они оба начинаются с буквы «М». «Колхозное» управление скотоводством в России и менеджмент крупных комплексов в Америке схожи по этому принципу – ферма и корова одинаковые, а в остальном колоссальная разница.
DN: В России на федеральном уровне реализуется проект по развитию семейных ферм. Как Вы относитесь к этому?
Это не подходит для России. Знаете почему? Я же работал на семейной ферме в Дании. Я пошел работать помощником фермера, когда его сыновья пошли учиться в университет. Семь дней в неделю трудишься по 16 часов, работаешь с фермером, который считает себя миллионером, но за последние 7 лет ни разу не позволял себе болеть и ни разу не был в отпуске. Неужели русский человек, который отучился от земли и освободился от «рабского труда», добровольно вернется в рабы? Да, есть такие сумасшедшие, но это не более чем полпроцента от общего числа. Фермер – это не профессия, это – образ жизни! Мы давным-давно отучились от этого образа жизни. Больше чем 90% рабочих на крупных молочных комплексах в Америке - это наемные рабочие из Мексики.
DN: Как Вы считаете, кооперативная переработка сможет изменить ситуацию на российском рынке молока?
Да! В Америке приблизительно половина молока перерабатывается в кооперативах, которые принадлежат фермерам. Когда в СССР начался распад социализма, «кооператив», «колхоз», «совхоз» были обидными словами. В Дании я первый раз увидел совершенно другую картину: люди стремились объединяться в кооперативы. Они объединяются в своего рода кооперативы, чтобы покупать дорогую сельхозтехнику и используют ее по графику. Я не вижу в этом ничего плохого!
DN: Расскажите о Ваших крупных проектах в России?
Наш самый крупный клиент, находится в Республике Татарстан, сейчас они, правда, работают с конкурирующей компанией. Это свободный рынок, свободная конкуренция. Это только на пользу российскому рынку. Я за нормальную конкуренцию.
DN: В чем состоит задача Вашей компании? Вы планируете помочь России развивать молочное скотоводство?
Нет! Это не наша задача! Мы не собираемся делать модельное хозяйство в России, не наша задача – учить. Это работа Вашего государства. Но мы готовы обмениваться свои опытом и знаниями.
